На руинах империи

Гвенна еще долго смотрела на него, потом опустила взгляд к своим ладоням. Переломанные пальцы срослись не слишком ровно, загар исчертило белое кружево шрамов, на подушечке большого пальца мозоль, и еще одна поперек… Не те руки, что были у нее в детстве. И все же это ее руки.

Она наконец подняла голову, кивнула на своих отдыхающих на камнях людей.

– Паттику вы этого не сказали. И никому из них.

В ней цветком с удушливо сладким ароматом расцветало недоверие. Гвенна всмотрелась в него. Несомненно, ее недоверие, но не она. Под ним или вне его оставалось что-то большее, чем захлестнувшее ее чувство.

– Они не такие, как вы, – ответил историк. – Болезнь будет подтачивать их, уже подтачивает, но не так быстро.

– Почему?

– Их не кусали сларны. Они не пили их яиц.

– Это вам откуда известно? – покачала головой Гвенна.

– Работа историка – изучать мир и его обитателей.

– Это тайна кеттрал.

При этих словах через ее сознание снова махнул маятник ярости.

Он знал! Знал о кеттрал. Он все знает. Он опасен для нее, для Крысы, для всей экспедиции, он угрожает всему миру. Рука ее сжала рукоять меча. Так хотелось вспороть его, увидеть кровь…

– Кто вы? – спокойно спросил Киль.

Ей хотелось насквозь проткнуть его сталью, но вместо того Гвенна прерывисто вздохнула, закрыла глаза.

В ней была ярость, но она – не ярость. В ней был страх, но она – не страх.

– Неправильный вопрос, – пробормотала она.

Историк по-птичьи склонил голову набок:

– А какой будет правильным?

– Можешь ли ты идти дальше.

– А… – Он всмотрелся в ее лицо. – Вы можете идти дальше?

– Проверим, – ощерилась Гвенна.