На руинах империи

– Надо уходить. – Талал взял Бьен за плечо.

– Уходить? – каркнул Кочет. – Это куда же?

Талал, не замечая его, бросил взгляд Руку.

– Сейчас же.

Чужаки в ошейниках, спрыгнув на песок, шагали к середине арены.

«Нет, – подумал Рук, – они не шагают, а крадутся».

Поступь ягуаров и багровые отблески огня на бледной коже.

Глашатай Арены содрогнулся от гнева.

– Святотатство! – прогремел он. – Вы оскверняете…

Женщина, почти не сбившись с шага, занесла руку и метнула копье. Древко пронзило воздух, жар, свет факелов, и блестящее острие, войдя в открытый рот глашатая, вышло сквозь загривок. Человек повалился, как заколотая свинья.

Потрясенное молчание шатром накрыло Арену. Женщина засмеялась – светло, радостно, победно. И тогда толпа взорвалась. Десять тысяч зрителей взметнулись на ноги, забили пятками по настилу, бешено заорали. Дюжина стражников ворвались в круг, размахивая мечами и дубинками.

– Вот и все, – заметил Кочет.

Талал уже увлекал Бьен к отсеку Коземорда. Рук шагнул за ними и замер, остановленный каким-то внутренним чувством.

– Стойте! – выкрикнул он.

Кеттрал крепко держал за плечо растерявшуюся Бьен.

– Надо уходить, Рук! – крикнул он в ответ.

На полпути к середине круга первый из стражников упал. Стрела пробила ему горло. Еще полмгновения, и другой повалился на колени, сжимая торчащее из живота древко. Рухнули третий, четвертый. Оставшиеся на ногах завертелись, отыскивая врага, но умерли, так и не успев его увидеть.

Жаба со свирепым рыком, высоко подняв щит, ринулся на ближайшего из нагих копьеносцев. Он успел сделать четыре шага, прежде чем стрела вошла ему в затылок, сбив на песок.

Талал остановился и придержал Бьен.

Змеиная Кость медленно поворачивалась на месте, скалила зубы, выставив перед собой клещи, как загнанный в ловушку зверь.

– Вот такого, – признался, небрежно растрепав свой гребень, Кочет, – я не ожидал.

– Аннурцы? – Рук взглянул на Талала.

Солдат не совсем уверенно покачал головой.

Наверху, на трибунах кричали, бранились, пытались выбраться, спасались из-под ног бегущих. Ванг Во скрылась из вида, но другие верховные жрецы в ложе на высокой корабельной палубе повскакали на ноги, указывали куда-то, выкрикивали приказы, не исполнимые ни для зеленых рубашек, ни для стражи Арены. За десяток-другой ударов сердца все кругом обрушилось в безумие.

Потом появились кхуаны.

Конечно, Рук уже видел одного в дельте – распятого вуо-тонами, не сдавшегося, но полумертвого. И слышал рассказ об их налете. И все же действительность застала его врасплох.

Нетопыри чуть не вдвое превосходили его ростом, а размахом крыльев равнялись с челнами «ласточкин хвост». Такие крупные создания не бывают особенно проворными, но эти оказались головокружительно быстры, нарезали в воздухе темные дуги, хватали жрецов зубами и когтями, утаскивали за круг факельного света и оттуда бросали. Какая-то женщина в падении размахивала руками, словно надеялась полететь. Она разбилась о песок арены. Другие уже в воздухе обмякли старыми тряпками. Кто-то додумался подвесить фонарики к обломкам реи, и теперь каждому был виден примостившийся на них, сложивший крылья кхуан и тело в его пасти. Схваченный жрец пихался, корчился, отчаянно протягивал руки. Челюсти сомкнулись – человек дернулся и затих.

– Нам надо уходить, – хладнокровно произнес Талал.

– Застрелят, – мотнула головой Бьен.

– Уловив мудрое слово, прислушайтесь!

Обернувшись, Рук увидел за шаг от себя женщину в аксоче. Та обливалась потом, но улыбалась безмятежно, можно сказать, милостиво. Ошейник у нее на шее подергивался, будто переваривал что-то.

– Останьтесь здесь, – сказала она, – и вам не будет вреда.

Еще два вестника – это слово все больше казалось неуместным – разместились так, чтобы вместе с женщиной образовать треугольник посреди круга.

– Эти… жрецы, – неумело выговорила женщина, – отказались склониться перед Владыкой, и потому их устраняют. Вы же…

Она пробежала взглядом по лоснящемуся телу Кочета.

– Вы воины. Повинуйтесь ему, как должно, и, быть может, он даже удостоит вас аксоча.

Бьен содрогнулась.

– Теперь вижу стрелков, – сообщил Талал.

Он прикрыл глаза ладонью, вглядываясь в трибуны. Рук не понимал, как там можно что-то разглядеть.

– Народ их разорвет, – прошипела Змеиная Кость.

– Нет, – покачал головой Талал. – Стрелков охраняют другие, с копьями и мечами. Они распределились по рядам группами по десять-двадцать человек.

– Кто вы? – обратился к женщине Рук.

Та вместо ответа опустилась на колени, чтобы выдернуть свое копье изо рта глашатая, провела по наконечнику пальцем и слизнула кровь. Она улыбалась, нисколько не тревожимая хаосом вокруг.

– Мы – вечно возрожденные, благословленные вернуться в жизнь рашкта-бхурами.

Бьен прикипела взглядом к передергивающейся чешуйчатой шкуре ее аксоча.

Рук посмотрел в отсек Коземорда. В пустой отсек.

Сам мастер, конечно, вскарабкался на дощатый помост, чтобы видеть бой. Он и теперь сидел там – невозмутимо, развернув над собой красный зонт, словно выбрался на прогулку в погожий денек. А вот проломленная доска в отсеке исчезла. Исчезли и Чудовище с Мышонком и Тупицей.

«Умно», – невесело подумал Рук.

Они, верно, разыграли свою карту во время налета кхуанов. В сумятице никто не заметил, а если и заметил, что с того? Стражники сражались и умирали. Троица воров, должно быть, уже под трибунами, на полпути к свободе. Рук измерил глазами расстояние до отсека: двадцать пять шагов. Двадцать пять шагов под прицелом разместившихся над кругом стрелков. Недалеко. Непреодолимо.

Рук еще искал выход, когда с грохотом растворились большие ворота.

Он вместе с Талалом и Бьен, вместе с Костью и Кочетом, со всей Ареной развернулся к поднимавшейся железной решетке. Темнота под ней взревела. Рук половчее перехватил оружие.

В свет факелов ворвался ужас.

– Чудовище, – мотнув головой, шепнула Бьен.

Рук не нашел бы другого слова.

Создание больше рослой лошади двигалось не на лошадиных ногах, а семенило на ловких обезьяньих лапах – шесть лап, под необычным углом крепившихся к блестящему лысому тулову. Морда со свиным рылом, клыки, тяжелые челюсти и кошмарные крошечные, почти человеческие глаза. Рядом с чудовищем шла еще одна женщина в ошейнике. У этой вместо копья было подобие стрекала, которым она погоняла тварь, направляя ее вдоль стены круга.

На поручнях загородки несколькими шагами дальше повис человек. Рук не знал, сбросили его с неба или он сорвался, пытаясь выбраться из давки. Если искал спасения, то лучше ему было бежать в другую сторону. Женщина отдала короткий приказ и хлестнула свое чудовище по бедру. Тварь повернулась, ухватила повисшего, взревела и оторвала ему руку. Человеческий вопль затерялся в крике толпы. Отброшенный на песок мужчина пополз в сторону, истекая кровью, а тварь подняла и запихнула себе в пасть оторванную руку.

– Что это? – тихо спросил Талал.

– Один из шава. – Женщина в аксоче сияла. – Мы зовем его Провозвестником. Он идет впереди.

– Впереди чего? – опешила Бьен.

Словно отвечая ей, в открытые ворота вступило войско.

За прожитые в городе пятнадцать лет Рук не раз видел аннурских легионеров и домбангских зеленых рубашек. Видел, как маршируют и сражаются солдаты, но такого не встречал. Вливающаяся на арену колонна двигалась с неестественной точностью, располагаясь по кругу так, словно годами отрабатывала маневр. Эти, в отличие от нагих посланцев, носили легкую броню. Поблескивающие, лежащие внахлест чешуи придавали им сходство с чудовищными насекомыми. У каждого висел на бедре короткий меч, а в руках были копья, которым они принялись теснить к стенам тех Достойных, что, воспользовавшись свалкой, повыскакивали из отсеков.

МОЛЧАТЬ.

Слово прогремело прямо в голове. Только увидев, как корчатся, горбятся, зажимают уши и виски остальные, Рук понял, что оно произнесено вслух – небывалым, громовым гласом.

ПРИШЛО ВРЕМЯ ИСТИНЫ.

– Вон он. – Талал кивнул на одного из обнаженных в середине круга – из числа трех первых копейщиков. Тот говорил – говорил, а не кричал, но его слова заполняли собой ночное небо.

– Кеннинг, – буркнул кеттрал.

– Они личи? – выпучила глаза Бьен.

– Кто-то из них лич, – хмуро ответил Талал. – Не обязательно этот.

Над Ареной снова закружили нетопыри – ныряли вниз, когтили людей. Казалось, они выбирают жертву наугад, уносят в темноту и роняют наземь корчащиеся тела.

ОН ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ СВЯЗАТЬ ВАС И ДАТЬ ВАМ СВОБОДУ.

– Они хватают только бегущих, – заметила Бьен.

Рук всмотрелся в ряды. Темнота и сумятица мешали разобрать, но, кажется, Бьен не ошиблась. Не сразу, но все быстрее и быстрее жители Домбанга усваивали урок. Они падали на колени на скамьи и настил, оставив всякую мысль о бегстве. Некоторые омертвело косились на небо, словно застигнутые в чистом поле мыши.

Нагая женщина в аксоче, победно сверкнув глазами, обернулась к ним.

– Преклоните колени!

Рук бросил еще один долгий взгляд на кружащих в вышине огромных нетопырей и повиновался. Краем глаза он видел, что так же поступили Талал и остальные, в том числе Кочет и Змеиная Кость.

ВАС ИЗВЕЩАЛИ, ЧТО СЕЙ ДЕНЬ НАСТАНЕТ. ВАМ СКАЗАНО БЫЛО ГОТОВИТЬСЯ. – Вестник покачал головой. – НО ВЫ НЕ ГОТОВЫ.

Пока он вещал, на арену рысцой выбежали новые воины с цепями и ошейниками – не аксочами, а простыми стальными ошейниками. Они разошлись по кругу, по всем отсекам Достойных, и с беспощадной ловкостью принялись заковывать тех в цепи, защелкивая на шеях стальные обручи – четыре, пять, восемь… Немногие пытались отбиваться. Таких застрелили сверху.

На трибунах кто-то, совсем пьяный или безмозглый, завопил: «Трое вас убьют! Кем Анх вас изничтожит! Синн вас разорвет! – Крикунья вывалилась в круг света. – Трое отомстят осквернителям. Они…»

Стрела воткнулась ей в грудь. Мгновение она кричала с кровью, затем упала.

Неизвестный солдат задержался за спиной Рука, взял его за подбородок, запрокинул голову – холодная сталь туго обхватила шею, щелкнул замок. Рядом с ним сковали одной цепью Талала и Бьен, потом к той же цепи прикрепили Змеиную Кость и Кочета.

А вестник снова покачал головой.

ВАШИ ТРОЕ ВАС НЕ СПАСУТ. ОНИ И СЕБЯ НЕ СПАСЛИ.

С улыбкой, похожей на изгиб серпа, он простер руку к воротам, а потом и сам пал ниц, уткнувшись лицом в песок. Солдаты в рядах остались на ногах, но склонили головы, а строй ощетинился вскинутыми копьями.

Рук напрягся, ожидая нового ужаса, нового кошмара.

Но из тени под воротами выползли не чудовища, а двое людей. Мир, кроме бесшумно круживших в небе кхуанов, замер. Только посвистывал горячий ветер да тихо всхлипывали раненые.

Сначала Рук увидел лишь жар тел – такой, словно они сгорали в лихорадке, невыносимой для человека. Он всмотрелся сквозь раскаленную дымку.

Они и не люди. Нет, не люди.

Из темноты на свет в ошейниках – не аксочах, а обручах из какого-то сверкающего металла – выползли Кем Анх и Ханг Лок, боги Домбанга, те, в ком Рук с первых лет жизни видел отца и мать. В цепях. Побежденные. Униженные.