Новейшая история еврейского народа. Том 3

Взбешенные провалом своего адского плана, антисемиты метались в разные стороны, обвиняли суд в подкупленное™ еврейскими деньгами, грозили народным самосудом и местами пытались устроить погромы. Из малых городов и сел. где полиция была бессильна против буйной толпы, евреи убегали в соседние большие города, под защиту войск. Но центральное правительство скоро положило конец этой смуте. Тисса разослал по всем городам циркуляр с требованием подавлять в зародыше всякую погромную попытку. Против антисемитизма выступили в своих посланиях и высшие иерархи венгерской церкви — католической и реформатской. Сам император и король Венгрии Франц-Иосиф высказался с резким осуждением об эксцессах венгерских антисемитов. Мало-помалу кошмар кровавого навета и паника погромов рассеялись, и евреи вздохнули свободнее.

Боевой антисемитизм как будто исчерпал себя в Тисса-Эсларском деле, в двухлетних напряженных усилиях вызвать крестовый поход против венгерских евреев. С середины 80-х годов он идет на убыль. В 1884 г., когда угар еще не прошел, антисемитам удалось провести на выборах в сейм 17 своих депутатов; но с каждыми новыми выборами число их сокращалось, да и прежний задор реже проявлялся. Либеральная «Партия независимости», наиболее влиятельная в парламенте, крепко стояла за неприкосновенность гражданского равенства, но она помнила также условие, под которым некогда дано было евреям равноправие, и требовала от них полной мадьяризации. В своем манифесте во время выборов 1884 г. партия, помогшая евреям выпутаться из сетей тисса-эсларского заговора, требовала компенсации: отречения евреев от своих национальных особенностей; она настаивала, как прежде, на коренных религиозных реформах в иудаизме. Слабые элементы еврейства поддавались этим требованиям; чувства страха, с одной стороны, и рабской благодарности, с другой, гнали многих до пределов крайней ассимиляции. Быстро шла официальная приписка к мадьярской нации: десятки тысяч ранее говоривших по-немецки оказывались в статистике мадьярами по языку. Мадьяры в Венгрии следовали тактике поляков в Галиции: они ценили евреев, поскольку те помогали им быть державной нацией. Разница была только в том, что в хасидской Галиции ассимиляция коснулась лишь верхов общества, а в Венгрии она проникла глубже.

В первой половине 90-х годов венгерским либералам и независимым удалось завершить акт эмансипации евреев узаконением равноправности иудейской религии. В 1893 г. правительство Векерле внесло в парламент законопроект, по которому иудейская религия признается равноправною с католическим и православным исповеданиями в смысле свободы перехода из одного исповедания в другое, вследствие чего браки между христианами и евреями признаются законными, по какому бы обряду они ни совершались. Против этого законопроекта долго и упорно боролась консервативно-клерикальная партия, отстаивавшая последние привилегии господствующего католицизма. В обществе и парламенте велась усиленная агитация. Собрание католических епископов в Будапеште обратилось с петициями к папе Льву XIII, императору Францу-Иосифу и венгерскому правительству, доказывая несовместимость законопроекта с достоинством господствующей церкви и ее учением о таинстве брака. Клерикальные газеты грозили взрывом народного негодования против евреев, если «безбожный» проект станет законом. Все это, в связи с интригами Ватикана при венском дворе, тормозило прохождение через парламент законопроекта о вероисповедном равенстве. Когда же он наконец был поставлен на голосование и принят почти единогласно палатою депутатов, ему воспротивилась палата магнатов, цитадель консерваторов. Сделав уступку либеральному правительству принятием проекта в части, касающейся смешанных браков, верхняя палата отвергла ту часть, которая допускала свободу обращения христиан в иудейство. За вторичным одобрением законопроекта в палате депутатов последовал вторичный отрицательный вотум магнатов. Это повело к министерскому кризису и новой затяжке дела. Только после двухлетней борьбы палата магнатов, в которую правительство ввело новых членов, уступила и приняла законопроект полностью (1895). Моральное значение этой победы идеи равенства было очень велико для евреев; на практике же значение нового закона сводилось к свободе пропаганды иудейской религии среди иноверцев, которою евреи, чуждые прозелитизма и не имевшие своих миссионеров, публично не пользовались. Закон имел значение для смешанных еврейско-христианских семей, давая их членам свободу выбора религии и не создавая невольных, фиктивных христиан. Это сокращало религиозную ассимиляцию, но не национальную, которая признавалась обязательною в тех самых либеральных кругах, откуда вышла инициатива закона о вероисповедном равенстве. До идеи национального равенства тогда еще не додумались.