Новейшая история еврейского народа. Том 3

§ 37 Автономизм диаспоры как группы национальных меньшинств

Сионизм в обоих видах, политическом и духовном, исходил из принципа «отрицания голуса», т. е. из убеждения, что еврейская диаспора («голус», «галут») не может развиваться как единая нация, и поэтому поставил центр еврейства вне диаспоры, в Палестине. Разница была лишь в том, что политический сионизм обрекал всех евреев вне «еврейского государства» на денационализацию, а сионизм духовный обусловливал дальнейшее национальное бытие диаспоры влиянием того избранного меньшинства, которое создаст в Палестине центр чистой национальной культуры, источник духовного питания для всего рассеянного народа. Но в это же время появилась доктрина, которая установила национальный центр внутри диаспоры и признала ее жизнеспособной при условии соблюдения принципа автономизма, регулировавшего всю внутреннюю жизнь рассеянного еврейства в течение многих веков. Это учение распространялось в России и в Австрии параллельно с новым сионизмом, сначала в виде теории, а потом вошло в программы еврейских партий, признающих необходимость борьбы за национальные права еврейских меньшинств во всех странах диаспоры[21].

Учение автономизма, или «духовного национализма», опирается на опыт еврейской истории всех веков, в отличие от сионизма, как результата разочарования в опыте XIX века — эпохи эмансипации и ассимиляции, завершившейся реакцией и антисемитизмом. Автономизм исходит из того часто забываемого факта, что диаспора возникла гораздо раньше падения древнего Иудейского государства, долгое время существовала рядом с ним и, таким образом, является постоянным фактором еврейской истории. И древняя восточная диаспора, и позднейшая европейская имели свои национальные центры, из которых наиболее крупные пользовались духовною гегемонией над остальными. Повсюду еврейство в целом, кроме некоторых совершенно отпавших частей, сохраняло свой национальный облик. В течение многих веков весь еврейский быт окрашивался в религиозный цвет и старая автономия гетто сосредоточивалась вокруг синагоги, что дало повод новейшим идеологам ассимиляции считать еврейство только религиозною группою, распределенною между различными нациями. В этом была коренная ошибка декларации парижского Синедриона 1807 года о том, что «еврейство ныне не составляет нации», — ошибка, ставшая догмою XIX века. Новейшее развитие национального движения показало, что еврейство есть жизнеспособная нация, распределенная между различными государствами, и что религия есть только одна из ее функций. Секуляризованная в современном духе, еврейская национальная идея состоит в том, что все политически раздробленные части народа составляют единую культурно-историческую нацию, которая повсеместно должна, вместе с другими национальными меньшинствами в разноплеменных государствах, отстаивать свои национально-культурные права — автономию общины, школы и языка. В странах, где гражданская эмансипация уже достигнута, предстоит борьба за национальное признание, а в еврейских центрах Восточной Европы борьба должна вестись одновременно за гражданские и национальные права. Облегчением в бедствиях может служить давний фактор еврейской истории: перемещение центров путем эмиграции из одной страны в другую, где условия борьбы за существование более благоприятны. Так в последние десятилетия эмиграция из России создала большой еврейский центр в Северной Америке и меньший в Палестине. Последний может сделаться источником национальной энергии для всей диаспоры лишь при условии, что и диаспора будет организована на началах культурной автономии. Сионизм, сведенный к реальным возможностям, является только одним из пунктов национальной программы; нельзя ввязывать судьбу вездесущего народа с удачею или неудачею устройства части его в былом историческом гнезде.

Доказательством жизненности диаспоры является самый факт национального ее пробуждения после опасного кризиса XIX века, когда антитезис ассимиляции восстал против устарелого тезиса обособления или гетто. Этот век отрицания кончается при явных признаках нарождения нового синтеза, который стремится сочетать начала гуманизма и национализма, гражданственность и автономию. Благоприятным для евреев представляется общее стремление всех малых наций к самоопределению. В государствах с разнородным рациональным составом меньшинства добиваются признания своей автономии, территориальной или персональной. Народы к началу XX века добиваются такой же декларации прав для нации, какую дала Великая французская революция индивиду, «человеку и гражданину». Национальное государство с гнетом господствующей нации над подчиненными должно превратиться в «государство национальностей», в политический союз равноправных народов. И если национально-культурная автономия войдет в конституции всех правовых государств, как вошло гражданское равенство, то еврейская нация в будущем будет не менее обеспечена от денационализации, чем прежние ее поколения, которые обеспечивали свою самобытность стенами гетто. Формы же современной еврейской автономии выработает сама жизнь. Единицей самоуправления должна сделаться светская народная община, а не синагогальный приход (Kultusgemeinde) западного типа. Общины обвиняются в союзы в каждом государстве, создавая центральные органы самоуправления. Союзом таких союзов будет всемирное еврейство, имеющее свои общенародные конгрессы. Свобода родного языка распространяется как на древний национальный язык, так и на обиходные языки, или «жаргоны», отдельных групп диаспоры, из коих идиш является родным языком большей половины еврейского народа в Европе и Америке. Национальная школа должна занимать место в системе публичного воспитания рядом с государственною школою. Все это даст новому еврейству ту национальную стойкость, какою обладало старое.

Отношения доктрины автономизма к другим общественным течениям различны. К ассимиляции она относится безусловно отрицательно, видя в ней коренное заблуждение XIX века, унизительный отказ от своей национальной личности в угоду народам-хозяевам. В сионизме автономисты осуждают принцип «отрицания голуса», обрекающий большую часть еврейства на фатальное вырождение. В положительной программе сионизма они различают утопические и реальные элементы, вполне примыкая к делу строительства обновленного центра в Палестине, но предостерегая против отвлечения всех сил в эту сторону в ущерб организации диаспоры. Ближе всего стоит автономизм к духовному сионизму, поскольку последний стремится создать в Палестине на основе нормального хозяйства резервуар чистой еврейской культуры, который может освежить и диаспору.

В России жизнь очень скоро оправдала направление автономистов. Когда в революционный 1905 год там образовался междупартийный «Союз для достижения полноправия еврейского народа», в программу его вошел пункт о национальных правах (см. дальше, § 42). Под этим влиянием требование национально-культурных прав в диаспоре было включено и в программу сионистской организации в России («синтетический сионизм»). Около того же времени принцип культурной автономии был принят и еврейскими социал-демократическими группами.

То, что произошло в России, повторилось и в Австро-Венгрии, типичном многонациональном государстве, где евреи больше всего страдали от того, что на них претендовала каждая из борющихся территориальных наций — немцы, чехи, поляки и венгры, причисляя к себе евреев своей территории. Здесь особенно ясно выступало единственно верное решение еврейского национального вопроса: евреи принадлежат не к окружающим нациям, а к своей собственной. В Австрии к направлению автономизации примкнул публицист, который раньше пребывал среди вождей сионизма, вышеупомянутый Натан Бирнбаум. На первом Базельском конгрессе он еще читал реферат в партийном духе («О сионизме как культурном движении»), но после двухлетнего опыта в штабе политических сионистов, в ближайшей свите Герцля, Бирнбаум разочаровался в их идеале. После второго конгресса он вышел из сионистской организации и в своих статьях, которые с 1902 года печатались под псевдонимом Матиас Ахер, доказывал несостоятельность дипломатического сионизма и «отрицания голуса». Диаспора, по мнению Бирнбаума, имеет еще достаточно сил для борьбы за национальное существование, особенно в своем ядре, в огромных массах восточного еврейства. Русские, польские и румынские евреи с их колониями в Америке и других частях света сохранили самый яркий признак национальности — свой родной язык, идиш: этот язык надо культивировать, как могучий фактор народного единства, наряду с древним национальным языком, занимающим место только в литературе и школе. Бирнбаум в эти годы неустанно проповедовал необходимость всееврейской организации для отвергаемой сионистами голусной работы. «Израиль идет впереди Сиона» («Israel geht vor Zinon»), — говорил он в 1905 году. Вскоре он нашел путь практического осуществления своей программы: в борьбе за национальное равноправие евреев среди других национальностей Австрийской монархии, перед которыми (избирательный закон 1907 года открыл более широкие перспективы парламентской защиты своей культурной автономии (дальше, § 46).