Новейшая история еврейского народа. Том 3

Лишь немногие представители англо-еврейского общества вынесли из таких явлений асемитизма убеждение в негодности ассимиляционной маски. Некоторые примкнули к сионистскому движению; среди них был один из рода Монтефиоре, Фрэнсис. Убежденным антинационалистом остался Клод Монтефиоре (выше, § 26). Когда в университетах Оксфорда и Кембриджа образовались национальные кружки еврейских студентов, лидер лондонских сионистов, адвокат Бентвич, заявил в печати, что находит этот «сепаратизм» естественным, ибо люди не рожденные англичанами, не могут быть англичанами по национальности или по духу. В ответ на это заявление 25 представителей лондонского еврейского общества (К. Монтефиоре, лорд Ротшильд и др.) опубликовали следующий протест («Jewish Chronicle», April 1909): «Нас глубоко огорчает утверждение, будто евреи не являются всецело англичанами по духу и не могут стать таковыми. Мы считаем опасным то, что еврейская учащаяся молодежь проникается взглядами, которые ведут к отчуждению евреев от прочих англичан и подрывают силу аргументов таких людей, как Маколей, доставивших нам равноправие в Англии. Мы не находим, чтобы было логично требовать прав и обязанностей английского гражданства со стороны лиц, которые не могут вполне слиться с английской нацией и быть англичанами по духу». Для инициатора этого протеста, Клода Монтефиоре, это был прямой вывод из его теории анационального еврейства. В своей книге «Очерки либерального иудаизма» («Outlines of liberal Judaism», 1912) он силится доказать, что даже древний Израиль не претендовал на обычный титул «нации»: это был не избранный народ в обычном смысле слова, а избранное религиозное братство («а religious brotherhood»), «царство священников». В древности евреи были сосредоточены в Палестине, но потом Бог удостоил их великой миссии: рассеяться по свету и поведать ему истинную веру. В отличие от прочих миссианистов, Монтефиоре полагает, что и евангелическое христианство отчасти исполнило эту миссию, но завершить ее должен универсальный иудаизм, очищенный от излишней догматики и обрядности. В своем обширном труде о синоптических Евангелиях («The Synoptic Gospels», 1909) он доказывает необходимость включения в Библию этих книг, проникнутых идеями древних пророков, ибо только тогда Библия обоих Заветов станет универсальною книгою для евреев и христиан и осуществится идея универсального иудаизма. При таком крайнем историческом теологизме Монтефиоре должен был видеть какое-то богохульство в модернизированной идее еврейской нации, и особенно в сионизме. Тут ему пришлось разойтись с своим близким сотрудником по пропаганде «либерального иудаизма» Израилем Абрагамсом,с которым он тогда основал «Еврейский религиозный союз» (Jewish religiosus Union) для реформы не только богослужения, но и догматики. Абрагамс полагал, что «Тора из Сиона» будет только полезна для миссии мировой диаспоры.

Увлекаясь своими теологическими построениями, отрицатели еврейской нации из лондонского Вест-Энда не хотели видеть, что рядом с ними, в Ист-Энде, эта отгоняемая ими тень получает реальные очертания. Еврейский язык в частной и публичной жизни, еврейские газеты и народный театр, особые трэд-юнионы рабочих-евреев, сеть общественных учреждений и партийных организаций — все это придавало Восточному Лондону вид города российской «черты оседлости». Тяжело жилось здесь, в кварталах Уайтчепеля, стотысячной массе давних и новых переселенцев. Практиковалась прежняя «потогонная система» (§ 26) в больших портняжных мастерских и на фабриках готового платья, где за 14-часовый рабочий день обыкновенно платили три шиллинга. Против этой эксплуатации труда боролись путем стачек еврейские профессиональные союзы организованных рабочих, которые по временам действовали солидарно с христианскими рабочими союзами. Когда весною 1912 г. забастовали портные Вест-Энда, состоявшие в большинстве из христиан, еврейские портные Ист-Энда отказались исполнять заказы, переданные им из другой части города, и даже сами забастовали с целью поддержать товарищей.

Национальная идея проникала постепенно в страну, где горсть евреев считалась уже затерянною среди христианских масс: в Италию. Здесь не было и того притока национальной энергии, который приносили с собою в Англию и Францию восточные эмигранты, ибо Италия не была страною иммиграции, а сама посылала свою бедноту в Америку, по пути странствующего Израиля. Все в новом Риме, отмежевавшемся от Ватикана, благоприятствовало ассимиляции евреев. Политическое и гражданское равенство проводилось в полном объеме, по-прежнему евреи часто занимали видные посты на государственной службе. Бывший профессор-юрист, многолетний депутат парламента Луиджи Луццати был министром финансов, а в 1910 г. достиг поста премьер-министра в либеральном кабинете. Синдиком, или городским головою, Рима был избран в 1907 г. популярный муниципальный деятель, член масонского ордена, еврей Эрнесто Натан. Судьбе угодно было поставить во главе нового Рима потомка узников римского гетто после того, как развенчанный глава папского Рима сам сделался узником Ватикана. В качестве представителя итальянской столицы на различных торжествах Натану нередко приходилось произносить и политические речи. В речи по случаю сорокалетия со дня вступления королевских войск в Рим (сентябрь 1910 г.) городской синдик сравнивал свободную столицу новой Италии со старой резиденцией пап и кардиналов, мрачным клерикальным гнездом, где существовали инквизиция для еретиков и замкнутое гетто для евреев. Речь Натана крайне раздражила клерикалов. Они подняли в своей прессе крик об оскорблении главы церкви евреем-масоном. Сам Папа Пий X опубликовал протест против поношения католической веры со стороны представителя враждебной ей власти. Натан ответил в открытом письме к Папе, что не желал оскорбить ничье религиозное чувство, а если он провинился перед Богом, то готов отвечать перед Ним непосредственно, ибо «не признает посредников между Богом и людьми».

Высокое общественное положение Луццати и Натана давало повод агитаторам Ватикана выставлять всю политику итальянского правительства делом рук евреев и масонов. Агитация имела некоторый успех во время итальянско-турецкой войны 1911-1912 годов в Триполи, окончившейся присоединением этой африканской провинции к Италии. Война, всегда возбуждающая дурные страсти под маскою патриотизма, сблизила клерикалов с либералами, и на этой почве появились некоторые ростки антисемитизма. Когда в немецких и английских газетах появились статьи против завоевательной политики Италии, итальянские газеты заговорили о враждебности «еврейской прессы» к Италии и дружелюбных ее отношениях к Турции. Вредных последствий эта агитация не имела. Еврейская депутация с Луццати во главе, представившаяся королю Виктору-Эмануилу III в марте 1912 г., выслушала от него успокоительные слова. Король демонстративно посетил синагогу в Риме и еще одну в провинции и в ответ на приветствия восхвалял «патриотизм и высокие духовные качества евреев». С благополучным окончанием африканской войны, потребовавшей жертв и от еврейского населения, антисемитская вспышка в Италии погасла.

Однако промелькнувшая тень антисемитизма заставила чутких людей призадуматься. Пропаганда сионизма привлекала больше внимания, пробуждалось национальное сознание, особенно среди молодежи. Осенью 1911 года во Флоренции, по инициативе местного раввина С. Маргалиота, состоялся съезд еврейской молодежи, где говорились пламенные речи о духовном возрождении нации, о воссоздании «динамического» иудаизма с его высокими социально-этическими идеалами, о национальном воспитании и развитии еврейской культуры. Было решено объединить ранее существовавшие кружки — «Pro cultura Ebraica» для чтения рефератов по еврейской истории и современным вопросам, открывать школы или курсы для изучения еврейского языка и литературы. Второй съезд союза молодежи, происходивший в Турине в конце 1912г., обсуждал наряду с проблемами национальной культуры и вопрос о колониизации Палестины. На третьем съезде (Рим, февраль 1914 г.) обсуждалось положение 30 000 евреев в присоединенных областях Триполи и Киренаики. Из рядов молодежи национальное движение проникало и в среду людей старшего поколения, расшатывая там догму ассимиляции. Возникла мысль о создании союза еврейских общин Италии, как символа национального единства. Созванный для этого в Риме конгресс представителей общин (май 1914 г.) признал задачею союза «заботу обо всем, что представляет общий интерес для всех общин, особенно же заботу о развитии еврейской культуры». Так началась накануне мировой войны организации еврейства в стране, где в то время числилось около 44 000 евреев, а вместе с населением африканских провинций — 74 000. Мировая война, в которую скоро втянулась и Италия, прервала этот процесс национального возрождения.

Между тем как многие из новых национальных марранов сбрасывали маску ассимиляции, среди потомков старых религиозных марранов в разрушенном углу диаспоры началось брожение, которое может вернуть еврейству оторванную его ветвь. В Португалии до революции 1910 года, превратившей страну в свободную республику, существовала маленькая еврейская колония, образовавшаяся в XIX веке преимущественно из выходцев из Гибралтара, Марокко и других североафриканских стран. Еврейская община в Лиссабоне насчитывала около ста семейств и имела полулегальную синагогу. В силу новой республиканской конституции некатолики получили свободу публичного отправления своего культа, а католикам предоставлялось право перехода в другую религию. Это открывало широкую перспективу перед теми потомками марранов XVI века, которые под католическою маскою сохранили еще в тайне некоторые традиции и обычаи иудейской религии. Такие «крипто-иудеи» оказались в городах Опорто, Браганца, Бельмонте и некоторых других. Привыкшие в ряде поколений скрывать свои иудейские обычаи, они не сразу открывали свое происхождение, но некоторые решились сбросить маску и стали побуждать к этому родных. Накануне мировой войны один из них, капитан Баррос Басто, повел энергичную пропаганду в этом направлении. Вскоре он нашел помощника в лице польского еврея Самуила Шварца из Лодзи, который, занимая должность горного инженера в португальской провинции, сблизился с марранами и изучил их быт. После войны в Опорто уже образовалась под главенством Барроса Басто община из обращенных в иудейство марранов.