Новейшая история еврейского народа. Том 3

§ 1 Евреи в мировой войне

В течение многих лет европейские правительства уверяли, что они вооружаются и «готовятся к войне, потому что желают мира», а кончили тем, что подготовили самую страшную из всех когда-либо бывших войн. Политика империализма и милитаризма превратила Европу в пороховой погреб, который зажегся от одной искры: австро-сербского конфликта. В августе 1914 г. пять государств в двух коалициях (германо-австрийская и франко-русская в союзе с Англией) повели между собою истребительную войну, и еще больше государств втянулось в эту войну впоследствии. За четыре года войны еврейский народ выставил на всех фронтах полтора миллиона солдат. Братья воевали с братьями в различных армиях. Эту трагедию диаспоры, никогда еще не пережитую в таких размерах, увековечил жуткий народный рассказ: еврейский солдат русской армии, заколовший в штыковой атаке солдата из австрийской армии, лишился рассудка, когда услышал вопль умирающего: «Слушай, Израиль!»

Мобилизация в Германии сопровождалась патриотическими манифестациями и записью добровольцев. Тут и евреи выказали много усердия. Военный психоз толкал в ряды армии людей разных партий и классов: ассимилированных и сионистов, детей буржуазии и социалистов. Многие искренно верили, что совершают национальный подвиг, разрушая Россию, страну погромов. Железные кресты за храбрость и производство отличившихся в офицеры воодушевляли еврейских воинов. Назначение раввинов при армии (фельд-раббинер) наряду с военными духовниками христианских исповеданий, это признание равноценности евреев в смерти, казалось задатком на признание их равноценности в жизни. Вслед за известным патриотическим манифестом профессоров германских университетов выступил и еврейский профессор Герман Коген с тяжелой философской артиллерией на защиту германского милитаризма. В двух своих брошюрах («Detschtum und Judentum», 1915-1916) он старался установить тесное духовное родство между иудаизмом и германизмом. Этот член идеальной нации Канта как будто не замечал ее реального антипода: нации Вильгельма, члены которой даже на фронте напоминали евреям о бесцельности их жертв. Антисемитизм, явный или затаенный, был неискореним в прусской офицерской среде. Тут раздавались голоса, требовавшие особой переписи евреев в действующей армии с целью доказать уклонение еврейского населения от повинности крови, и в 1916 году правительство должно было уступить этому обидному требованию. А между тем германское еврейство принесло Молоху войны 12 000 жертв, павших на полях битвы.

Русское еврейство, сразу охваченное пожаром войны в своей «черте оседлости», не успело даже исполнить обряд патриотических манифестаций при первой мобилизации, ибо одновременно с открытием военных действий против Германии и Австрии русский Генеральный штаб объявил войну мирному еврейскому населению прифронтовой полосы. Главнокомандующий русской армией, великий князь Николай Николаевич, и начальник его штаба, известный юдофоб генерал Янушкевич, были убеждены, что еврейское население в районах военных действий представляет собою опасность для армии, так как по родству языков евреи могут легко сговориться с наступающими немцами и оказывать им услуги. Было поэтому принято ужасное решение: предоставить командующим отдельными армиями право выселять всех евреев из местностей, расположенных близ фронтовой полосы. Русская Польша, куда с первых дней ворвались германско-австрийские войска, первая испытала жестокие последствия этого решения. В августе и сентябре 1914 г. целые еврейские общины были изгнаны из пограничных мест Радомской, Ломжинской и Люблинской губерний. В это время из кругов польских патриотов, которые тогда сами колебались в своей ориентации между Россией и Австрией, был пущен ложный слух, будто русские евреи ориентируются на центральные державы и оказывают им услуги доставкою провианта и шпионством. После ухода немцев из какой-либо оккупированной ими местности еврейских жителей обвиняли в дружелюбии к неприятелю потому только, что они невольно продавали оккупантам разные товары; по малейшему доносу предавали людей военному суду и расстреливали; в ряде городов русские командиры брали у еврейских общин заложников в лице раввина и почетнейших членов, как это делается в неприятельской стране. В последние месяцы 1914 года еврейские общины были изгнаны из нескольких городов Варшавской губернии (Гродзиск, Скерневиц, Сохачов и др.). Приказы об эвакуации еврейского населения исполнялись обыкновенно в течение 24 часов; при отсутствии или недостаточности железных дорог тысячи семейств должны были тащиться на подводах с лошадьми или пешком. Плач и стон стояли на путях к Варшаве, куда направлялось большинство изгнанников (их скопилось там в это время до 80 000). Рассказывают, что, когда по дороге партия выселенцев встретилась с русским отрядом, где было много еврейских солдат, послышались вопли: «Братья, смотрите, что с нами делают!» Но еврейские защитники отечества не могли защитить своих братьев и сестер. Им приходилось быть свидетелями разрушений, произведенных русскою армией в занятой ею Восточной Галиции, где победители особенно издевались над еврейским населением. Русский генерал-губернатор Галиции, граф Бобринский, сулил местным евреям уравнение их в бесправии с их братьями в российской «черте оседлости» после присоединения «Галицкой Руси» к Российской империи.

Год страшнейших поражений русской армии (1915) был годом «побед» ее вождей над мирным еврейским населением. Весной этого года поведение военного командования имело все признаки буйного помешательства. В конце апреля и начале мая было приказано произвести поголовное выселение евреев из западных частей губерний: Ковенской, Курляндской, Сувалкской и Гродненской, всего до двухсот тысяч человек. Были мобилизованы все еврейские общественные учреждения для материальной и моральной помощи несчастным, в особенности комитеты помощи жертвам войны (ЕКОПО) в Петербурге и провинции и петербургский Политический комитет, состоявший из представителей различный партий и еврейских депутатов Государственной Думы. Был организован протест с трибуны Думы (август 1915 г.), где депутаты раскрыли тайну преступной внутренней войны с евреями. Политический комитет разослал главным еврейским общинам для подписи проект петиции на имя председателя Совета Министров Горемыкина, со следующими заключительными словами: «Еврейский народ должен ныне же знать, за что проливает он в этой войне кровь своих сынов, за что гибнет цвет его молодежи, за что вдовеют жены и сиротеют дети, — за то ли, чтобы после всех этих жертв остаться рабом и мучеником на русской земле, или чтобы зажить на ней свободным, полноправным гражданином». Но охваченные паникой общины медлили с подписанием этой петиции, и она осталась неподанною. Тотчас после изгнания евреев из Ковны, вызвавшего полную хозяйственную разруху, правительство согласилось на возвращение выселенцев под условием выдачи заложников от общин как ручательство за локальность; но по поручению Политического комитета депутат Думы от Ковенской губернии, Фридман, отверг это оскорбительное условие в особом заявлении протеста. Скоро вслед за изгнанными евреями пошли и их гонители: с августа 1915 г. разбитые русские войска вместе с Генеральным штабом быстро отступали из Галиции, Польши и Литвы. Деморализованные солдаты громили евреев по пути отступления. Погромы с насилями над женщинами происходили осенью в местечках Виленской и Минской губерний.

С конца лета 1915 года Варшава и вся русская Польша, а также большая часть Литвы (Вильна и Ковна) находились под германской и австрийской оккупацией, длившейся три года, до конца мировой войны. Два миллиона евреев избавились от русского военного террора, но почувствовали гнет иноземной оккупации: непрерывные реквизиции хлеба и всяких припасов для германской армии и ее голодающего тыла, принудительные работы и небывалая нужда довели население до истощения. В оккупационных армиях было много еврейских солдат из Германии и Австрии. Создалась иллюзия политического объединения западного и восточного еврейства под будущим протекторатом Германии. В Берлине образовались еврейские организации для подготовления этого акта («Komitee für den Osten» и др.), в газетах обсуждался вопрос о сближении русских и германских евреев и о роли идиша в качестве фактора онемечения. В России возбудила некоторые надежды временная отмена «черты оседлости» в августе 1915 года, когда русское правительство было вынуждено пустить в великорусские губернии сотни тысяч еврейских изгнанников оккупированной западной полосы. Шутники говорили, что «черту оседлости» отменил не Николай II, а император Вильгельм II. Германская ориентация распространялась среди мучеников русского военного режима, но все активные еврейские политики держались ориентации Антанты, надеясь, что после своей победы две «великие демократии» повлияют на свою союзницу Россию в смысле эмансипации евреев.

Сионисты связывали с победой Англии свои национальные надежды. Все были взволнованы известием, что присоединившаяся к германской коалиции Турция совершила ряд жестокостей над евреями в Палестине: генерал Джемаль-Паша велел изгнать всех не числившихся в турецком подданстве еврейских жителей Яффы и Иерусалима, в особенности активных сионистов (конец 1914 г.). Добровольцы из разных стран образовали Еврейский легион, который в 1915 г. находился в составе английской армии, осаждавшей турецкую крепость Галлиполи у Дарданелл. Под начальством английского полковника Патерсона и еврейского офицера из России, храбреца Трумпельдора, этот отряд из 600 человек («Zion Mule Corps») нес здесь транспортную службу по доставке амуниции и продовольствия на линии фронта, под убийственным огнем турок, и только после тяжелых потерь отступил вместе с английской армией.