Новейшая история еврейского народа. Том 3

В 1889 г. состоялся съезд антисемитов («Antisemitentag») в Бохуме, где принимали участие более радикальные элементы партии, не довольствовавшиеся умеренною тактикою Штеккера. Здесь задавали тон агитаторы Либерман фон Зонненберг, призывавший к бойкоту евреев, и лидер «Антисемитской народной партии» Отто Беккель. Последний в своих речах и брошюрах осуждал правых антисемитов, опиравшихся на дворянство, и требовал, чтобы антисемиты выступали как крестьянская партия (за это Беккеля, агитировавшего в Гессене среди крестьян, прозвали «крестьянским царем» (Bauemkönig). Съезд в Бохуме решил, что антисемитизм должен иметь не только национальную, но и социальную подкладку, а потому дал партии новое название: «Немецко-социальная партия» (Deutsch-soziale Partei). От переименования сущность партийной программы изменилась только в смысле большей радикальности требований: съезд признал нужным добиваться, чтобы евреев лишили права быть избираемыми в парламент и даже городские думы, чтобы их не допускали ни на государственную, ни на муниципальную службу; еврейские судьи, адвокаты, врачи, техники могут практиковать только среди своих соплеменников; еврейские купцы не могут быть членами торговых палат; евреи, как иностранцы, освобождаются от натуральной воинской повинности и взамен уплачивают определенную поголовную подать. Требовалось еще, чтобы правительство подвергло Талмуд научной экспертизе с целью обнаружить «опасные для государства» поучения этой книги. Было признано необходимым немедленно изгнать из Германии евреев, еще не получивших натурализации, и не допускать иммиграции из России. Это требование предъявлялось после того, как по жестокому распоряжению прусского правительства (1887) были выселены из Пруссии сотни еврейских семейств, давно переселившихся туда из России, а новые эмигранты безжалостно отгонялись пограничными жандармами обратно к российской границе. Эти требования «радикальных» антисемитов очень нравились заинтересованным группам городского и сельского населения. Радикалы завоевали все симпатии, и штеккеровцы отступили на задний план. Сам Штеккер в это время уже утратил свое влияние при дворе и, вследствие разных интриг, был уволен от должности придворного проповедника. В 1890 г. победили на выборах в рейхстаг крайние антисемиты; в парламент вошли пять антисемитских депутатов, в том числе Либерман и Беккель.

Против злых духов антисемитизма немецкое еврейство боролось священными заклинаниями. В 1884 г. съезд раввинов в Берлине опубликовал декларацию о том, что опороченное антисемитами нравственное учение иудаизма отличается идеальной чистотой. «Именем единого Бога» 120 раввинов торжественно объявили, что иудаизм основан на заветах любви к ближнему, даже чужому и иноверцу, и на полной веротерпимости, как это видно из библейских текстов, хорошо известных и антисемитам; если же в позднейшей религиозной письменности встречаются изречения, противные этим основным заповедям, то они являются только мнениями отдельных лиц, лишенными обязательной силы. Для той же цели «Союз немецко-еврейских общин» опубликовал в 1889 г. «Основные положения еврейского нравственного учения», которые, по словам одного наивного еврейского историка, «произвели повсюду прекрасное впечатление», вероятно — на самих евреев, ублажавших себя мыслью, что можно черта выкурить ладаном.

При полном смирении в области национально-политической еврейские общины проявляли большую чувствительность там, где затрагивался религиозный быт. В 1886 г. антисемиты изобрели новый способ пакостить евреям: от имени различных «обществ для покровительства животным» поступила в рейхстаг петиция, требовавшая запрещения еврейского способа убоя скота — «шехиты», по которому животное зарезывается без предварительного оглушения, что будто бы увеличивает его страдания. Ввиду религиозного значения обряда «шехиты», основанного на древних анатомических соображениях и не допускающих никакого отступления, удовлетворение петиции было бы равносильно запрещению ортодоксальным евреям есть мясо. Еврейские общины стали посылать рейхстагу многочисленные контрпетиции; были представлены отзывы 150 христианских анатомов и ветеринаров о том, что «шехита» при умелом исполнении не более болезненна для животного, чем другие способы убоя, и что мясо при этом способе лучше сохраняется. В 1887 г. вопрос обсуждался в рейхстаге в связи с проектом изменения закона, карающего за нарушение общих правил убоя скота. В защиту евреев выступил известный лидер католического центра Винлгорст, который заявил: «Ради мнимого покровительства животным нельзя допустить насилие над религиозною совестью людей». Вопрос был решен в духе покровительства людям. В общем законе об убое скота была сделана оговорка, что он обязателен «при условии возможного сохранения религиозных обычаев». Это решение не было, однако, обязательно для всех союзных государств Германии. В Саксонии антисемиты не успокоились до тех пор, пока не добились от своего правительства запрещения «шехиты» (1892), вследствие чего ортодоксальные евреи этой страны должны были бы сделаться невольными вегетарианцами; но и обходили закон тем, что привозили «кошерное» мясо из ближних мест, расположенных по ту сторону саксонской границы.

Не обошлось тогда и без попытки воскресить старую, давно забытую в Германии легенду о ритуальных убийствах. В той же померанской Пруссии, где в 1881 г. происходили погромы, в деревне Скурце был найден в реке, под мостом, труп 14-летнего христианского мальчика, сына портного Цибули, правильно разрезанный по суставам и обескровленный (1884). Местные юдофобы с католиком-мясником Берентом во главе сразу обвинили евреев в «ритуальном убийстве», ссылаясь на расчленение и обескровление тела. Был нанят лжесвидетель-батрак, показавший, что в день исчезновения мальчика он видел возле моста еврея Иозефсона, торговца лошадьми. Иозефсон был арестован, а с ним еще два еврея: 73-летний купец Фосс с сыном, так как в погребе их дома был найден горшок с кровью. Оказалось, однако, что кровь эта бычачья, как выяснил химический анализ, произведенный в Берлине. Было ясно, что тут кроется преступная махинация со стороны обвинителей. По распоряжению министров юстиции и внутренних дел в Скурц прибыл особый уголовный комиссар для расследования дела. Комиссару удалось скоро распутать сеть лжи, в которую попались невинные. Обнаружилось, что мясник Берент предлагал разным лицам деньги, с тем чтобы они свидетельствовали против евреев; батрак, указавший на Иозефсона, сознался при вторичном допросе, что видел у моста в день катастрофы не Иозефсона, а Берента. После этих явных улик Берента предали суду. Дело разбиралось в Данциге судом присяжных, состоявшим из шести католиков и шести протестантов. На суде выяснилось, что Берент — ярый антисемит, старавшийся всячески выжить евреев из деревни. Его участие в убийстве было очевидно, но в последнюю минуту свидетель-батрак опять изменил свое показание, заявив, что не помнит, видел ли он Берента у моста. Голоса присяжных заседателей разделились: шестеро протестантов признали Берента виновным, а шестеро католиков невиновным. Это было вполне понятно: сам подсудимый был католик, а католики вообще больше верят в средневековую легенду, чем протестанты. Таким образом, Берент, по правилу о равенстве голосов в уголовных делах, был объявлен по суду оправданным (1885). Как только этого заведомого преступника выпустили на свободу, он поспешил уехать в Америку.