Новейшая история еврейского народа. Том 3

Опасаясь раскрытия своих преступлений, антисемиты и антиреспубликанцы развили в стране бешеную агитацию. 1898 год был печальнейшим в новейшей истории Франции. После опубликования письма Золя, вскрывшего больные места французского патриотизма, юдофобские манифестации приняли буйные формы. В Париже толпа на улицах кричала: «Смерть жидам! Плевать на Золя!» Антисемитские банды, организованные Дрюмоном и его компанией, разбивали в Париже окна еврейских магазинов и врывались внутрь лавок и мастерских, разрушая там обстановку (январь). В провинциальных городах (Бордо, Марсель, Лион и др.) буяны, среди которых местами выделялись студенты, повторяли эти «патриотические» подвиги. Под влиянием охватившего страну ярого шовинизма прошли в мае того же года выборы в парламент. От кандидатов требовалось строгое исповедание культа армии и недопущение пересмотра дела Дрейфуса. В палату депутатов было избрано много клерикалов и антисемитов, в том числе и Дрюмон. Они объединились в парламентскую фракцию «националистов», которая вела отчаянную борьбу с республиканцами-радикалами и социалистами.

Наибольшие безобразия совершались антисемитами в Алжире. Там смута дрейфусиады развязала руки тем, которые давно искали повода расправиться с евреями. Еще в 1897 г. алжирские антисемиты организовали в главных городах (Алжир, Оран, Константина) «антиеврейские лиги», рассылавшие своих агитаторов по провинции. Издавались уличные листки («Antijuif» и др.), действовавшие на самые низменные инстинкты толпы. Студенты университета в городе Алжире не позволили вновь назначенному профессору-еврею Леви читать лекции по правоведению, оскорбили ректора и разбили окна в помещении редакции газеты, протестовавшей против этих безобразий. В провинции Оран толпа, состоявшая из сброда французов, итальянцев, испанцев и арабов, разрушала синагоги и еврейские дома и грабила имущество. Страсти особенно разгорелись в 1898 году. Парижские демонстрации по поводу протеста Золя тотчас отозвались в столице Алжира погромом и избиением евреев на улицах. «Мы разрубим каждого еврея надвое, — говорили агитаторы с юмором палачей, — и тогда число евреев удвоится». Вождем погромщиков был юный авантюрист-итальянец Макс Режис. Он был арестован и предан суду, но толпа устроила враждебную демонстрацию против арестовавшего его губернатора, а суд оправдал Режиса. Приезд Дрюмона в Алжир, где на парламентских выборах была выставлена кандидатура этого папы антисемитизма, еще более усилил здесь антиеврейскую кампанию. Парижский гость имел удовольствие видеть, как хорошо проводятся в жизнь его заветы в африканской колонии. Торжествующие антисемиты послали Режиса в Париж, чтобы объяснить там по-своему причины беспорядков и ходатайствовать об отмене закона Кремье о равноправии евреев в Алжире.

Между тем драма дрейфусиады во Франции близилась к концу. После самоубийства Анри и бегства Эстергази пересмотр рокового процесса был неминуем, и министерство Вальдека-Руссо в согласии с новым президентом республики Лубэ решилось на этот шаг. Высший кассационный суд признал наличность баззаконий в первоначальном ведении следствия и передал дело на новое рассмотрение военному суду в Ренне (Rennes). Туда привезли узника с Чертова острова, измученного пятилетним заключением. Дело разбиралось в августе и сентябре 1899 года, при страстной борьбе партий в стране. Дрейфусары с волнением ждали торжества правды и развили сильнейшую агитацию в своей прессе («Siècle», орган Клемансо «Aurore» и др.). Националисты же кричали, что оправдание Дрейфуса опозорит Францию перед всем миром, ибо это переложит вину на голову шефов армии. Чтобы спасти свою репутацию, эти шефы — бывший военный министр Мерсье и его преемники — упорно доказывали на суде виновность Дрейфуса. Адвокат подсудимого, прославленный Лабори, в блестящих речах разбил все гнилое здание обвинения, построенное из поддельного материала. Судьи понимали, что правда на стороне защитников Дрейфуса, но они находились под давлением националистического террора. Во время самого суда в Ренне какой-то фанатик покушался убить Лабори на улице; адвокат остался невредим, но преступнику дали возможность скрыться. Было ясно, что культ военного Молоха требует новой жертвы — новой судебной лжи. И реннские судьи большинством голосов (5 против 2) вынесли такой двусмысленный приговор: Дрейфус виновен, но заслуживает снисхождения; он присуждается к десятилетнему заключению в крепость, но суд предлагает президенту республики помиловать осужденного. Этот явно неискренний приговор возмутил дрейфусаров, которых больше интересовало торжество правды и справедливости, чем личная судьба еврейского капитана. Адвокат Лабори убеждал Дрейфуса отказаться от помилования, которое не снимет с него позорного пятна, и добиваться нового пересмотра дела. Но измученный узник не мог больше бороться; когда президент Лубэ объявил о помиловании Дрейфуса и освобождении его из тюрьмы, он принял эту милость и успокоился у семейного очага. Чтобы замести следы позорного дела и не компрометировать армию, правительство провело через парламент акт об амнистии для всех, совершивших преступление в связи с делом Дрейфуса (1900).

Однако совесть лучших людей Франции не могла успокоиться. Клемансо, Жорес и другие искренние республиканцы продолжали работать над разоблачением патриотических обманов. В 1903 г. Жорес объявил в палате депутатов о новооткрытых махинациях бывшего генерального штаба. Новый военный министр Андрэ изучил «секретное досье» и пришел к заключению, что необходим вторичный пересмотр дела Дрейфуса. Это побудило и Дрейфуса ходатайствовать перед кассационным судом о пересмотре. Было произведено дополнительное следствие, продолжавшееся два года, и только в 1906 году высший суд окончательно признал Дрейфуса невиновным. Пятно было снято не только с одного еврея и французского еврейства, припутанного антисемитами к делу, но также с самой республики. Политическая атмосфера стала очищаться от клерикально-антисемитской грязи. Стоявшее у власти с 1902 года радикальное министерство Комба энергично проводило систему отделения церкви от государства. Закрытием всех школ католических конгрегаций и заменою их светскими школами оно уничтожило змеиные гнезда клерикализма. Уродливому «национализму» дрюмонов нанесен был непоправимый удар. В парламенте националисты и клерикалы потеряли всякое значение. Дело Дрейфуса оказалось средством доведения до абсурда шовинистической реакции во Франции.