Новейшая история еврейского народа. Том 3

§ 5 Антисемиты в парламенте и союзы защиты (1891-1900)

Общественная реакция росла в Германии, и последнее десятилетие XIX века было моментом ее полного расцвета. Удаление Бисмарка с поста имперского канцлера ничего не изменило в режиме «железа и крови», возведенном в культ Вильгельмом II. Император признавал только «немецкого Бога», немецкую армию и свою миссию монарха Божией милостью, которую он неоднократно отмечал в официальных речах; он набирал министров из среды юнкерства, презрительно относился к «либеральному» рейхстагу и мирился только с консервативным прусским ландтагом. Но и рейхстаг при демократических выборах не имел демократического большинства. Антисемиты корчили из себя демократов, но были только бессовестными демагогами. В парламентской истории того времени они заполняют отдел скандальной хроники; ни одна фракция рейхстага не выдвинула столько героев уголовных процессов, как фракция антисемитов. В 1890 г. она состояла из 5 членов, а в 1893 г. уже поднялась до 16, так как на последних выборах антисемиты развили огромную агитацию в стране и за их кандидатов голосовало около четверти миллиона избирателей.

Шум улицы ворвался в парламент вместе с этими героями улицы. Типичным представителем тогдашнего скандального антисемитизма был депутат Альварт (Ahlwardt), ректор городской школы в Берлине. Свою антисемитскую карьеру он начал изданием книжки «Отчаянная борьба арийских народов с семитизмом» (1891). Открытый призыв к «арийскому кулаку», к насилиям и захватам заставил прусскую полицию конфисковать книжку. В то же время Альварт за какое-то темное дело (присвоение школьных денег) был уволен от должности ректора по распоряжению берлинского училищного совета. За это он выругал членов совета в брошюре «Жидовская тактика» и по решению суда попал на пару месяцев в тюрьму. Но и преследования не удержали Альварта от писания пасквилей. Он публикует пасквиль против берлинского банкира Блейхредера, оказавшего большие финансовые услуги германскому правительству, и попутно задевает имперского канцлера Каприви; затем издает брошюру «Еврейские ружья» («Judenflinten»), в которой обвиняет еврея-депутата, оружейного фабриканта Леве, в изготовлении плохих ружей для прусского военного ведомства по уговору со «Всемирным еврейским союзом» в Париже с целью вызвать поражение Германии в предстоящей войне с Францией. Официальное расследование выяснило лживость этого обвинения, и Альварт был приговорен судом к пятимесячному тюремному заключению (конец 1892 г.). Среди этих подвигов он был избран антисемитами в депутаты рейхстага, и кандидат тюрьмы получил возможность продолжать свою клеветническую деятельность с парламентской трибуны, огражденный депутатской неприкосновенностью. Низкая демагогия проложила Альварту путь в законодательную палату: на выборах он прикидывался другом трудовых масс и требовал конфискации имущества богачей в пользу бедных. Эту тактику он продолжал в парламенте, связывая капитализм с еврейством. Своей демагогией Альварт оттолкнул от себя консерваторов, а скандальными выходками возмущал даже товарищей по антисемитской фракции в рейхстаге, так что впоследствии он очутился вне фракции и занял место среди «диких». Но среди людей улицы и кабака он еще пользовался большим успехом.

Ядовитое семя антисемитизма принесло свои плоды. Уже вступила из школы в общественную жизнь та молодежь, которая вышла из академических кружков 80-х годов. Обеты юности, данные буршами за кружкою вина, свято исполнялись зрелыми мужами. А тем временем готовились новые кадры учащейся молодежи, пропитанной идеалами вильгельмовского германизма и грубо понятым ницшеанским культом силы, «воли к власти», «белокурого зверя». Эта студенческая молодежь презирала идеалистов прежнего времени, демонстрировала против празднования 70-летнего юбилея гуманиста Вирхова, требовала изгнания из высшей школы иностранных еврейских студентов, которых царский деспотизм загнал из России в германские храмы науки. Немецкие студенты еврейского происхождения, порою даже выкресты, не принимались в «национальные» студенческие кружки и гимнастические ферейны. Вопреки закону, евреи во многих местах не включались в списки заседателей в суде присяжных. Выслужившиеся евреи-солдаты редко производились в офицеры запаса: прусское юнкерство не допускало еврея в свое «благородное» сословие. Купцы и лавочники, разумеется, особенно старались. Плакаты с надписями: «Не покупайте у евреев!» раздавались прохожим на улицах накануне больших праздников. Владельцы гостиниц в курортах часто не пускали еврейских гостей для того, чтобы их отели слыли «judenrein», очищенными от евреев, и пользовались доброю славою у истинных немцев. Литературная пропаганда также усилилась: «Антисемитский катехизис» Теодора Фрича распространился в десятках тысяч экземпляров, отравляя души догмами религии ненависти.

На этой почве, пропитанной миазмами средневековья, вырос новый ритуальный процесс. В июле 1891 г. в городке Ксантене, в области Нижнего Рейна, был обнаружен труп с перерезанным гордом пятилетнего сына столяра-католика. Пошли слухи, что убийство совершено с «религиозною» целью местным еврейским «шохетом» и мясоторговцем Бушгофом, несмотря на то что он пользовался в городе репутацией честного человека и дружил с соседями-христианами. Врачебный осмотр и первоначальное следствие не давали никаких улик против арестованного Бушгофа, и его пришлось освободить. Тогда в антисемитской прессе и партийных собраниях поднялась сильнейшая агитация. Выносились резолюции, требовавшие от министра юстиции возобновления следствия. Против этой агитации выступил с протестом в рейхстаге депутат-прогрессист Риккерт (февраль 1892 г.). Он выразил свое возмущение по поводу давления, оказываемого антисемитами на судебное следствие, рассказал об их попытках устроить погромы в Ксантене и других местах и требовал, чтобы были приняты меры для прекращения преступной травли. Риккерту ответил «отец антисемитизма» Штеккер в длинной речи, представлявшей собою образец иезуитской изворотливости. «Я не могу себе представить, — говорил он, — чтобы еврейский культ требовал убиения людей, употребления крови для какой бы то ни было цели. Но тут спор идет больше о словах. Ведь никто из знающих историю не станет отрицать, что в течение веков христиане, в особенности дети, погибали от рук евреев вследствие суеверия или фанатизма». Поэтому Штеккер готов допустить, что евреи употребляют христианскую кровь не по велению своего закона, а из суеверия; он согласен упразднить термин «ритуальное убийство», лишь бы сохранить его сущность. Свою речь он закончил вызовом по адресу Риккерта как члена «Союза для борьбы с антисемитизмом»: «Я знаю свой народ и убежден, что в нашем немецком народе три четверти будет на нашей стороне, а не на вашей». Министр юстиции Шеллинг заявил, что суд честно исполняет свой долг и не поддается давлению с чьей бы то ни было стороны. В действительности, однако, правительство уступило требованию антисемитов, и в те же дни Бушгоф был вторично арестован. Дело разбиралось судом присяжных в Клеве, в течение 11 дней (4-14 июля 1892 г.). Свидетельские показания, научная экспертиза и судебные прения были благоприятны для подсудимого. Один из авторитетнейших экспертов, ориенталист Нельдеке, категорически заявил, что в талмудической и раввинской письменности «нет указаний на ритуал крови»; два государственных прокурора, участвовавших в процессе, превратились в горячих защитников подсудимого, и один из них воскликнул: «Невозможно с большею математическою точностью доказать невиновность подсудимого, чем это сделано в данном случае». Бушгоф был оправдан судом единогласно. Приговор, обрадовавший всех друзей правды, огорчил антисемитов, которых косвенно заклеймил как клеветников. Агитация в темных низах народа возобновилась. Настроение в Ксантене было такое тревожное, что оправданный Бушгоф и несколько еврейских семейств были вынуждены покинуть город.

«Позор века», являвшийся, главным образом, позором Германии — антисемитизм, — вывел наконец из пассивного состояния лучших людей немецкого народа. После десятилетней пропаганды расовой ненависти, давшей уже обильные плоды, они поняли, что движение в такой же мере гибельно для германской культуры, как и для еврейства. Возникла мысль о создании противоантисемитской лиги, которая вела бы систематическую борьбу с сеятелями ненависти и раздоров между гражданами. В конце 1890 года был учрежден «Союз защиты против антисемитизма» (Verein zur Abwehr des Antisemitismus), во главе которого стояли известный юрист Рудольф Гнейст и лидер оппозиции в рейхстаге Генрих Риккерт. В начале 1891 г. союз опубликовал воззвание от имени многих выдающихся людей Германии, приглашая граждан вступить в ряды борцов против юдофобской реакции. В течение года в союз вступило около 12 000 членов, а в 1893 г. число их превысило 13 000. В первые годы Союз развил широкую пропаганду, устраивал во многих городах публичные собрания, где выступали известные ораторы, издавал брошюры и листки, а также еженедельные «Сообщения» (Mitteilungen), содержавшие подробную хронику антисемитского движения и борьбы с ним. Некоторый успех имела изданная союзом полемическая книга «Антисемитское зеркало» («Antisemitenspiegel», 1891-1892), направленная против «Антисемитского катехизиса»; однако в то время, как «Катехизис» распространился в сотне тысяч экземпляров, показывавшее его уродство «Зеркало» едва разошлось в количестве десяти тысяч. Во время Ксантенского процесса союзом была издана книга берлинского профессора теологии и еврейского языка Германа Штрака о происхождении и развитии «кровавого суеверия» среди народов.

«Союз защиты» был общенемецкой организацией для противодействия антисемитизму; в состав его членов входили также евреи, но не играли там активной роли, предпочитая для данной цели нееврейских деятелей. Вскоре, однако, для многих выяснились ошибочность и унизительность тактики отказа от самозащиты в ожидании помощи извне. Послышались новые слова: «Никогда немецкие евреи не забудут, что такие люди, как Гнейст, Момзен, Риккерт и другие, смело и мужественно вступились за них в годину бедствий. Но освобождают ли подвиги этих благородных мужей нас, германских граждан иудейского исповедания, от обязанности самим бороться за наши угрожаемые права, вместо того чтобы в качестве клиентов трусливо держаться на заднем плане и позволять другим сражаться за нас?» Пробудилось чувство гражданского достоинства в германском еврействе, но еще не пробудилось национальное самосознание. В исходившей из ассимилированных кругов брошюре: «Опекаемый или полноправный гражданин?» («Schutzjude oder Staatsbürger?») был выставлен старый тезис: «Мы твердо стоим на почве германской национальности. С евреями других стран мы имеем столько же общего, сколько имеют немецкие католики и протестанты с католиками и протестантами других стран». Эта идеология легла в основание учрежденного в 1893 г. в Берлине «Центрального союза германских граждан иудейского исповедания» (Centralverein deutscher Staatsbürger jüdischen Glaubens). Председателями союза в первые годы были люди малоизвестные (приват-доцент Мартин Мендельсон, юрист Максимилиан Горвиц), но тем более типичные для ассимилированной середины немецкого еврейства. Деятельность союза выражалась, главным образом, в судебной защите еврейского равноправия. Эта работа производилась в «Комиссии правовой защиты» (RechtsschutzKommission), которой заведовал адвокат Евгений Фукс. Комиссия следила за всеми выходками антисемитов в печати и народных собраниях и, где только замечала признаки клеветы против определенных групп евреев, дававшие повод к судебному преследованию, тянула виновных в суд. Она организовала защиту в тех судебных процессах, которые возбуждались из юдофобских мотивов. Она подавала жалобы на незаконные действия гражданских и военных властей по отношению к евреям.