Наследие стражей. Иди... Том 1 и Том 2

К мужикам же, что последовали за нами вниз… наши, чужие так столбами и остались на площадке стоять… обращаться и вовсе было бесполезно — я как обернулся на них, так сразу и вспомнил, что парни те, к общенью в принципе не склонны. Как обычно глухи и немы… блин, хорошо, что хоть зрячи… на счет самосознания я прям боялся даже предполагать.

Так и проследовали через центральный холл растянувшейся делегацией — дед быстрым шагом впереди, за ним я рысцой вялой и, замыкая шествие, не отстающие от нас ни на шаг два хмурых бодигарда. Портье оказался дядькой мудрым и не то, что нас останавливать не стал, но даже в упор старался не разглядывать. Так и пялился все куда-то по верхам, пока мы не промаршировали мимо него гуськом в распахнутые им же двери.

А на улице, оказывается, вечер наступил.

Настоящий такой — чисто курортный! С музыкой, звучащей какофонией с разных сторон, с иллюминацией щедрой, но разномастной, и притомившейся за день, но все еще желающей веселиться толпой. Я даже пожалеть успел, что с променадом у меня сегодня не заладилось.

Тем временем мы шли по тротуару по улице вверх. Как я понял, здесь, в квартале от моря, машину поставить не смогли, а потому надо было до нее пройтись немного.

Это мне объяснил дед, который снова со мной дружил и шел теперь рядом. Впрочем, я-то был на него еще зол, а потому дружить с ним по новой оказался не готов, так, что просто топал молча.

И по возможности добирал то, что там числилось в расширенном променадом плане, и чего я сам себя в спешке лишил. А именно, морским воздухом полной грудью дышал и пытался от прогулки получить хоть сколько-то удовольствия.

И ведь был тот воздух хорош! Солоноватый бриз, как основа, к этому часу посвежел, и веял приятной прохладой. А уж к нему приплетались ноты пышно цветущих роз, сосновой хвои, газонной травы свежескошенной и… подгорающего где-то рядом шашлыка. Последнее вклинивалось в общий букет эдакой пикантной ноткой.

Только вот пикантность та напомнила мне, что я-то ведь давно не кушал! Что там той пиццы было?! Несчастный, с лист бумаги толщиной, кружочек хлебца и крохи колбаски с сыриком на нем… честно, эти пиццыолы вечно, как положат — как от сердца оторвут!

Но вот чувствую, что «вдарить по шашлычку»… как пункт в устоявшемся променадном плане… мне тоже нынче не грозит.

Но чувствовать — одно, а следовать каким-то там чувствованиям — другое! Я так вообще за то, чтоб судьбу свою за хоботуру брать!

А потому, заозирался по сторонам, точно зная, что едальных точек в курортном городке натыкано повсюду немеряно.

Точняк! Именно в этот момент мы подошли к заборчику, возле какой-то жратвенной выгораживающему на тротуаре столы. И народ там, за нарядным штакетничком, бодро жевал и, кажется, был всем доволен.

Я обрадовался.

Но рано.

Подняв глаза к входу непосредственно в заведение, к прискорбию своему прочел: «Столовая. Линия быстрого питания. Самообслуживание». А насколько я знаю, в таких шашлык не подают. Даже горелый…

Так мало того… тут, как всегда в жизни у меня и бывало, нашелся тот, кто хобот судьбы моей перехватил. А именно — дед, который сказал, что мы пришли и во-он наша машина, на той стороне улицы стоит. И стало понятно, что по сторонам в поиске других кафешек, я могу больше даже не смотреть.

От такого понимания жрать захотелось еще больше… обострился нюх…

Я обернулся и увидел, что прямо возле меня — буквально через штакетник, сидит мужик и котлеты мнет. И это именно от них тянуло… м-м, таким, определенным — столовским, когда аромат котлет не столько жареным мясом отдает, сколько запаренным хлебом.

Но я, кажется, уже и на такое согласен был…

— Дед, есть хочу — сил нет, давай в столовую заглянем, — подал голос, вовремя вспомнив, что дед хотел опять со мной дружить… и предоставил ему такую возможность.

Тот на нашу машину посмотрел, которая никак из стояночной западни не могла выбраться, тяжко вздохнул и, видно решив, что спорить со мной пьяным себе дороже, кивнул:

— Я схожу сам, чего-нибудь возьму тебе. А ты стой тут, так быстрей будет.

Я плечами пожал — сам, так сам, мне проще. Но тут опять потянуло запашком с соседнего стола, и я вспомнил, чего моя душенька на самом деле желала… понятно, что за исключеньем шашлыка.

— Котлет возьми обязательно! — крикнул деду вдогонку.

Под этот вопль товарищ за забором шарахнулся от меня — пересел на стул дальше, и главное, тарелку прихватил.

Ну, я б тоже не слабо напрягся, если б прямо возле… а редкий штакетник, чуть выше стола, рукам всяких не помеха… стоял бухой мужик и голодным взглядом пялился на мои котлеты. В общем, понятливый я от стола отвернулся — пусть кушает спокойно человек, а то, как бы ни поперхнулся… на кой черт мне на душу такой грех?

Меж тем машинка наша, что видно в спешке приткнута в тесный ряд была, тыркаясь мелким шагом, постепенно выбиралась из западни. И к тому моменту, как вернулся дед, она успела-таки не только выбраться, но и развернуться, и даже подъехать к нам. Так что, насладиться добытым я не успел — мне в руки сунули пакет-майку, который был не так чтобы полон… но, что радовало, и не пуст… и велели садиться.

— Если что, в машине поешь, — кинул дед, мостясь возле водителя, — ехать надо побыстрей.

Поешь… издевается он что ли?! На заднее-то сиденье впихнулись трое плечистых мужиков, даром, что «горячие» парни ростом меня ниже, но кубатуры-то они вполне — ого-го! Это ж, чтоб суметь пожрать теперь и не вывалить все на колени, как надо извернуться мне?!

— Жень, успокойся, — оборачиваясь на мое бурчанье, сказал дед, — скоро дома будем, там что-нибудь вкусное приготовили, вот нормально и поешь. А пока попей водички что ли, — и подкинул очередную поллитровку на колени мне.

Вот что оставалось? Правильно — нюхать, как из пакета пахнут котлеты, и воду глохтать. Правда, я все еще мог позволить себе попсиховать, но, само собой, без лишних жестов… с барского плеча тесного салона, так сказать.

Чем и занимался, пока не уснул.

Сон был похмельным. Не иначе. А это такой сон, когда ты, то ли спишь, то ли бредишь. Вроде с одной стороны все вокруг как в яви, но ты понимаешь, что быть такого не может.

Типа выныриваешь сознанием из глухой темноты от каких-то странных звуков, от того, что пихают вроде тебя, давят недуром на живот твой голодный. А ты как дурак глаз толком не способен открыть — прям Вием себя ощущаешь… откро-ойте мне веки, да откро-ойте мне веки! Но если все-таки смог, то тут же понимаешь, что раз твориться подобная дичь, то это просто сон во сне и с этой мыслью снова спокойно засыпаешь.

А как иначе-то относиться к тому, что происходит вокруг?!

В те щелочки, что сподобился добыть, видишь, что никуда-то машина уже не едет, вокруг нее тьма, а прямо — в свете фар, стоит мужик. И не простой, а весь из себя такой колоритный — в черном он, короче, весь! Плащ по ветру развивается за ним, на башке широкополая шляпа, лицо под маской и только что-то на пузе блести. Короче, прям не мужик, а Ужас, летящий на крыльях в ночи!

Ага, тот самый.

Именно — на трассе Геленджик-Туапсе всего лишь в двенадцатом часу ночи.

Так мало того, этот воплотившийся мульт еще и фаерболом пульнуть в нас пытается! Нет, кажется, оригинальный герой такого не мог… хотя я не уверен, все ж с детства Диснея не смотрел.

Впрочем, раздумывать долго не выходит, похмельный глюк набирает обороты.

Дед, сидящий впереди, вскидывает руку… поди опять собрался мух гонять… но — нет, теперь я вижу точно, как от его кисти, выделывающей пальцами какие-то фигли, раздувается мыльный пузырь, который моментом вспухает, проходит сквозь лобовое стекло и ширится за капот дальше! А фаер мульта о тот пузырь с шипеньем разбивается.

Вот разве не бред?

Только тогда, как воспринимать, что дед пусканием гигантских пузырей не удовлетворяется, а, удерживая одной рукой его, другую сует в открывшееся окно и жахает по мульту молниями?!

А Черный Плащ-то выходит точно воплоти… м-да, и молнии те, его достигнув, оплетают и он, как подкошенный, валится на асфальт!

— Этот для нас больше не проблема, — произносит довольно дед… и это после того, как завалил человека! Или все же тот был мультом, а зашибить такого, как бы и не считается? — Он здесь появился только что и, в любом случае, на большее не способен. Но где-то еще трое, как минимум, должны быть. А этого грузите, давайте, быстрей.

И парни, что сидели рядом со мной, полезли из машины, а я, не подпертый ничем, начал валиться и, естественно, запротестовал.

— Это Женька что ли кряхтит? — резко обернулся к нам дед и, не успел я возмутиться, что, дескать, я таких непрезентабельных звуков, как кряхтенье, не издаю, как он перед моим носом крутит очередную фиглю и… я снова плыву.

«— Не хапайте веки мои, придурки»… сказал Вий… а вот с ним я даже по пьяни и во сне спорить, пожалуй, не буду. И значит, приходиться мне в глухую черноту погружаться, где сон опять остается, только сном…

Впрочем, что так вонять не может ни в каком сне, понимаю сразу, как только вдыхаю ту дрянь, что мне в лицо тычут. И первое, что делаю, даже не открывая глаз, отпихиваю чью-то руку. Попадаю на раз. Действие было прямолинейным в своей простоте, а потому результат его предсказуем. Что, собственно, и подтверждает, что я уже не сплю.

— Мы приехали? А где дом? — оглядываясь, в недоумении спрашиваю у деда, который мне гадость в нос и совал, а значит, он-то и по руке выхватил.

А вокруг точно не наша усадьба была — что впереди, что сзади, дорога, убегающая за поворот, гора слева, гора справа, по ним черный лес…

— Нет, Жень, — покачал головой в ответ дед, — обстоятельства изменились, возникли кое-какие проблемы. Мы пока не можем ехать домой. Так что пойдем сейчас в одно место и ночь переждем там. Вылезай, давай, поспешить надо и убраться с дороги поскорей.

Сам он уже стоял возле машины, как, собственно, и парни его, и кроме меня внутри оставался лишь водитель. Зевая и нумеруя вопросы в уме, чтоб, значит, не забыть чего-то, я, как было велено, на выход полез.

— Дочо, — обратился дед к тому мужику, с которым я хоть и ехал рядом в машине, но был совсем незнаком, — что у тебя там есть для молодняка из одежды? Женьку бы получше надо одеть, а то об кусты весь издерется.

Тут-то до меня и дошло, что мы сейчас попрем в горы.

Да ну на! Я, конечно, ходить в походы, что с дедом здесь, что с Суселом — там, в детстве любил, да и позже пикни с приятелями, всегда приветствовал, но вот сегодня, после облома со свиданием, да с похмела, мне идея эта как-то сразу не понравилась. О чем я и попытался сообщить.

Но кто б меня слушал?

Мне выдали какие-то затрапезного вида спортивные штаны, ветровку с немного облезлым покрытием и велели живо все это одевать. При этом никого не взволновало даже, что хоть вещи и полезли на меня, но явно были маловаты. Так оно и понятно, все «горячие» парни, как один, качки еще те, но по росту против меня недомерки. И как мне теперь быть? Если куртяк с натягом — еще, куда ни шло, то штанцы — едва на ладонь были мне ниже колена!

— Дед, — начал снова потихоньку звереть я, — ты хоть объяснил бы свои резоны! Что происходит вообще, какого хрена мы ломимся в горы, а не едем домой? Свиданье мне зачем-то обломали… да и поесть нормально могли еще в городе! Нет же, несемся не пойми куда и зачем!