Первый парень на «горшке»

Глава 22. Августина

Жестом показала Лёше включить сразу ещё один медленный трек. Нельзя упустить такой шанс – папа в тесном контакте с тётей Мариной.

Танцуют, разговаривают, смеются.

Она держит ладони на его плечах, иногда кокетливо поправляет воротник его рубашки и смущенно отводит взгляд, когда встречается глазами с моим папой.

А папа…

Папа такой счастливый, свободный, уверенный и, наконец-то, не думает о том, что кто-то может увидеть его с другой женщиной кроме моей мамы, из-за чего могут начаться пересуды внутри нашего села.

Всё хорошо. Это всего лишь танец.

– Руки с моей задницы убери, – зашипела на Рамиля, который решил опустить ладони с моей талии непозволительно низко.

– Ты сказала, чтобы я не касался тех участков твоей кожи, где нет ткани платья, – шептал он мне в ухо. Вибрация его голоса казалась мне более ощутимой той, которая исходила от колонок. – А у тебя вся спина открыта… – провел кончиками пальцев вверх по моему позвоночнику и вновь вернула руки на мою пятую точку. – …И ткань есть только здесь.

– И всё-таки, – выдохнула я почти спокойно. Даже дыхание ровным сохранила. – Подними ладони чуть выше. На нас уже пялятся.

– А я уж было подумал, что раз ты сама попросила вашего Патефона поставить второй медляк подряд и всё ещё танцуешь со мной, то наши отношения зашли настолько далеко, что ладони выше мне можно уже не убирать.

– Не льсти себе, – фыркнула я и закатила глаза. Отстранилась от парня и тряхнула головой, чтобы убрать застрявшие в его щетине волосы. – Я это сделала только ради папы.

– И в чем смысл?

– Смысл в том, что через две недели я снова уеду в город на учёбу и не хочу, чтобы он снова оставался в компании Байкала и газеты с телевизором до самого Нового года.

– Типа, чтобы ему не было скучно, ты сейчас подкладываешь под него продавщицу? – цинично выронил слова Рамиль и даже брезгливо поморщился.

– Боже, – вздохнула я обреченно и возвела взгляд к потолку. – А я только-только начала думать, что ты почти нормальный парень. Видимо, яркие цветные огоньки и полумрак замаскировали твою гнилую сущность. К счастью, твой открывшийся невпопад рот напомнил мне, кто ты есть.

– Я и не менялся, – повел безразлично плечом Рамиль. – Разве что из-за вашей бани волосы в носу подпалил, а остальное осталось как было. И, всё-таки, – чуть сощурился он, вглядываясь в моё лицо. Покачиваясь вместо со мной в медленном танце, обдумывал следующие слова. – Зачем тебе это нужно?

– Что «это»?

– Сводить своего батю с продавщицей.

– Это для тебя она – продавщица, а для меня – хорошая женщина, которую я и всё село очень давно знаем. И если я не подтолкну папу с тётей Мариной друг к другу, то они так и будут топтаться на месте ещё лет пять, поглядывая друг на друга через прилавок.

– А разве у тебя нет матери, а у твоего бати жены? Она не будет против?

За ребрами всё застыло и стало каменным. К чему такие тупые и некорректные вопросы?

– Ты сам всё видел. Нет её, – убрала ладони с его плеч и опустила руки. – Спасибо за танец.

Сделала от него шаг назад и разгладила несуществующие складки на платье.

– Музыка ещё не закончилась, – потянулся ко мне Рамиль.

– Мне хватило.