Оттенки времени

Глава 8. Занавес поднят (часть 1)

Пела птица, и «паутина» дрожала под веками, пока не вмешалась еще одна певунья. Обе улетели, а перед внутренним взором несмело замерцали другие линии — робко, будто стесняясь показаться. Неожиданно я обрадовалась «паутине», как старому и давно ожидаемому другу. Кто-то топтался рядом, кто-то мелкий и мягкий — яркая точка распушилась, а в голове возник образ — хвост трубой. Это же кот! Мягкие лапки прошлись по ногам.

— Эй, ты зачем тут бродишь? Ну-ка гуляй!

Из-за голоса Чарли одна связь ярко вспыхнула, затмевая прочие, и рябь возмущения вызвала дрожь всех нитей. Все зарябило, и открытые глаза не спасли от безумства света — солнце заливало край кровати и стену с фотографиями. За окном бесшумно качался ясень, и голова плыла вслед за ветками. Пахло старым домом и жасмином.

Рядом сидел Чарли. Недалеко, возможно, за стеной, обнаружилось еще два человека. Один не двигался и казался безопасным, «паутина» не подсветила эту связь, другой медленно перемещался, казалось, он где-то подо мной. Этажом ниже? Во рту мешал привкус железа, а голова гудела, как рой пчел. Что это за место? Мы куда-то ехали с Келли, еще там была моя мать. «Я не могу пойти с тобой» — раздался в голове ее голос, и я вздрогнула. «Вспомни!» — велел Джош.

— Тихо-тихо, не дергайся. Давай уберу, думаю, уже хватит. — Чарли вытащил катетер из вены и убрал капельницу. — Реополиглюкин и глюкоза. Надо было очистить кровь, — ответил он на мой непроизнесенный вопрос.

Он сосредоточенно хмурился, плотно сжав губы, и от прикосновений его рук разбегались искорки волнения, нетерпения и облегчения. Облегчение и радость побежали по телу, только вот мои или Чарли — неясно. Я и удивилась вернувшейся эмпатии, и обрадовалась, потом тут же расстроилась, и снова обрадовалась. Откуда? Почему? Как так вышло? Что здесь делает Чарли? И что вообще происходит?

— Пей. — Чарли протянул мне спортивную непроливайку, а потом еще и пихнул ее в руки посильнее, когда я попыталась отвернуться. — Пей!

Пока он придвигал стул и усаживался ближе, я оглядела комнату. Я лежала на широкой кровати с тумбочками по бокам, вдоль левой стены стояли деревянные шкафы, они выглядели старыми и скрипучими. В правом углу у окна расположилось кресло, застеленное полосатым пледом, а сверху лежала коричневая подушка. В такое кресло хорошо забраться, скинув обувь, и свернуться клубочком с книжкой. Из-под кровати торчал кончик такого же полосатого ковра. Все вместе производило впечатление дома в пригороде с очень скромными хозяевами — это явно не Холлертау. Осталось понять, что это за место и что я тут делаю? Память молчала. Место мне нравилось, а вот ситуация не очень, потому что было непонятно, чего от нее ожидать.

Туман в голове медленно рассеивался. Галлюцинации теперь больше походили на тяжелые ночные кошмары, которые немного промыли в чистой воде, и они стали ясными и болезненно острыми. Так разговор с Джошем случился не по-настоящему? Желание дотронуться до него на мгновение стало невыносимым, а ледяное и сокрушительное чувство потери прошло по венам и осело тяжелым камнем в желудке. Хоть бы это сумасшествие сопровождалось амнезией, может, стало бы легче.

— Объяснишь, в чем дело? Ты похитил королеву? — Я сделала глоток, но Чарли все же пришлось мне помочь поднести непроливайку ко рту, сил совсем не было. От движений опять заболела голова, налилась тяжестью, затошнило.

— Ничего не помнишь? — Чарли забрал непроливайку и поставил на тумбочку рядом с кроватью. — Да уж, знатно тебя пробрало. Но после капельницы должно полегчать. — Он пощупал мой лоб. — Температура уже спала.

От прикосновения теплой ладони щекотка сочувствия и подавляемого гнева побежала по пальцам, все выше и выше, к сердцу, и разбежалась по телу, даже пятки зачесались. Не может быть, что это чудится — если Чарли растает в воздухе, мое сердце не выдержит.

— Мы у доктора Шварца. Его жена тебя переодела, доктор Шварц поставил капельницу. Отлежишься, тогда и путаница в мыслях пройдет, и галлюцинации тоже. — Он печально усмехнулся. — Надеюсь, а то жутковато, знаешь ли, когда ты называешь меня именем умершего кузена.

Воспоминания прояснялись неторопливо, будто стояли в очереди, чтобы вернуться на положенные места.

— А ты?.. Погоди… Ты здесь?..

В мыслях назойливо вертелось слово «Вена». Мы в Вене? Нет, доктор Шварц живет в пригороде Лангдорфа. Либо мы в его доме, либо все это галлюцинация.

— Ну… Хм… Нужно было передать клиентов другим подрядчикам, оплатить счета… Но все равно ничего не успел. — Он виновато улыбнулся и показался таким беззащитным, что аж ёкнуло сердце.

— Что? Передать клиентов? — Затопило ощущение нереальности. — Что за бред? Я думала, ты умер!

Он удивленно вскинул брови, потер подбородок и удрученно заметил:

— Да, пробрало знатно. Ну, давай порадуемся, что это не так.

Я с ужасом перебирала последние события: поездка в Сан-Франциско, возвращение в мою жизнь генерала, инцидент с двумя трупами, Тео… Неужели что-то из этого галлюцинация? А Курт правда уехал или это часть бреда?

— Мне надо вернуться! — Я попыталась встать, но запуталась в одеяле. — К сыну. Разобраться. И работать. И вообще… Рик! Что с Риком?

— Рик с твоим отцом, — заверил Чарли. — С ним все в порядке. Не паникуй.

Точно, он же говорил. Я вздохнула, успокаиваясь и пережидая болезненную пульсацию в голове. Ни за что не поверю, что отец так просто позволил увести королеву из дворца. У Чарли должны были быть железобетонные аргументы. Или он меня выкрал.

— Ерунда какая-то. Ты не мог забрать меня из охраняемой резиденции. Это попросту невозможно. Тебе бы никто не позволил. Как ты меня вывез?

Тирада забрала все силы, я начала дрожать — то ли от холода, то ли от слабости, с трудом выпуталась из одеяла и попыталась сесть.

— Спокойно, Тереза. — Чарли перехватил мою руку. — Резко поднимешься, голова закружится.

Голова закружилась, стоило мне сесть.

— Да какого дьявола случилось? — Я схватилась за простыню. Комната вращалась по спирали, пришлось закрыть глаза. Орден! Чарли что-то говорил про Орден и веитов. И не просто говорил, а рассказал отцу! Вспыхнуло облегчение, но тут же потухло под весом паники. Откуда он вообще это знает? И отец теперь тоже знает? — Что ты сказал отцу?!

Чарли настороженно склонил голову, раздумывая.

— Что тебя отравили. И это покушение не на жизнь королевы, а на человека со сверхспособностями. Еще сказал, что у вас кишат веиты, — серьезно произнес он.

Отравили? Как странно. Я готова была биться об заклад, что меня или сожгут, или уж придумают что-нибудь такое, что сойдет за несчастный случай, вроде автомобильной аварии, но яд… Интересно, кто мог меня травить? «Око»? Или Вальднер догадался, что я его подозреваю. И решился на такой шаг? Глупо. И совершенно бесполезно. Он куда больше рискует, пытаясь устранить королеву, чем отрицая мои предполагаемые обвинения, которые всем все равно покажутся бредом. Или он испугался, что я что-то найду? Черт, нужно позвонить Лагари. И Курту.

Я дернулась, и в висках снова запульсировала боль.

— Что-то ты не выглядишь сильно удивленной, — подозрительно произнес Чарли. — Ты что, знала, что тебя отравят?

Какой отличный вопрос. Прямо в яблочко! И что мне отвечать? Да, Чарли, я ведьма, а ведьм убивает инквизиция.

— Ты же должен быть в Вене. Что ты тут делаешь?

Чарли усмехнулся, а я прикусила язык.

— Все-то ты знаешь… Кое-что произошло, вернее, скажем так, я кое-что узнал. Не хотел говорить по телефону, а в Вену был ближайший рейс. — Он поймал мой взгляд. — Я приехал в Холлертау, пытался пробиться к тебе, целый скандал у ворот устроил. — Он поморщился. — Твой отец соизволил уделить мне минуту своего времени, но я все равно опоздал. Тебя уже отравили.

Это дурацкое объяснение должно иметь какой-то смысл, и истоки его, видимо, лежат в том самом инциденте.

— Что случилось в Сан-Франциско? Ты кого-то убил и теперь в бегах?

— Последние несколько дней у нас с тобой выдались беспокойными. — Чарли взял меня за руку, и от прикосновения побежала щекотка протеста и досады. — Но как только я пойму, что ты пришла в себя, мы поговорим. И не волнуйся, «похищение» санкционировано регентом.

Да, у Чарли явно были железобетонные аргументы — убедить отца непросто. Не так важно, что именно сказал Чарли, меня больше волнует, что он сделал.

— Ты не отрицаешь про убийства.

Пора паниковать?

— Я никого не убил. — Чарли успокаивающе похлопал меня по руке. — Клянусь.

Я оценила его эмоции. Вроде бы он ничего не скрывал, но почему-то сердился и даже немного смущался.

— Тогда в чем дело? Ты волнуешься.

— Конечно, волнуюсь! Тебя чуть не убили!

— Нет, что-то еще.

Я требовательно сжала его руку. Чарли поколебался и напряженно поинтересовался:

— Ты давно принимаешь «экстази»[27]?

— Никогда не принимала! С ума сошел! — Я возмутилась и распахнула глаза. Комната закачалась сильнее.

— У тебя в крови амфетамин. Как он туда попал?

Я опешила. На этот вопрос мне тоже хотелось бы знать ответ.

— Ты принимаешь стимуляторы? — настаивал Чарли.

— Нет! — четко произнесла я. — Не могу поверить, что мне приходится отвечать на такие вопросы.

— Я понимаю: ответственность, кардинальные перемены в жизни, нагрузка. Просто признайся и помоги разобраться. — Чарли осторожно наклонился ближе, будто боялся, что я рассыплюсь от порыва воздуха.

— Ополоумел? Я не наркоманка!

И тут же отпрянул от моего выкрика.

— Тереза, я правда понимаю и не осуждаю.

— Да что ты! Ну спасибо! — фыркнула я.

Чарли поразмышлял.

— Понимаешь, все выглядело как отравление, и я очень не хотел оставлять тебя в Холлертау, пока не отыщется отравитель. Твой отец со мной согласился, но если ты сама приняла что-то не то…

Надоело с ним спорить. Надеюсь, в моем взгляде он прочитал все, что я думаю о таких заявлениях.

— Ладно, черт его знает, при чем тут амфетамин, — миролюбиво согласился он. — Некоторые симптомы не сходятся, но ты и на алкоголь реагировала нестандартно. Может, и на амфетамин тоже… Или это что-то другое. Доктор Шварц повез твою кровь в независимую лабораторию в Лангдорфе. Посмотрим, что он скажет. Надеюсь, это ложная тревога.

Он вздохнул, растерянно потер подбородок и озадаченно уставился на меня. Очень хотелось спросить, откуда он все это знает и что там за подружка в Вене, но еще сильнее не хотелось разрушать момент.

Я накрыла его ладонь своей и еще больше наполнилась волнением: он беспокоился по миллиону причин, впрочем, как и я. Но еще меня тревожило другое: от злости на свою беспомощность, от понимания, что валялась кулем, не осознавая, что творится вокруг, изнутри поднималась муть, вызывая еще больше головокружения и тошноты.

— Нужно вернуться к Рику. Я не могу оставить его одного.

Чарли сжал мою руку.

— Разве вокруг него нет толпы охранников и нянь? Тебе пока нельзя возвращаться. Пусть сначала твой отец найдет виновника.

В том-то и дело, что вокруг Рика все время толпа охранников и нянь, а должна быть его мама.

Оказалось, что я упакована в пижаму, явно не подходящую по размеру, чуть ли не детскую: плотная ткань стесняла движения, не давала поднять руку. Вставать выходило медленно и неуклюже, от слабости дрожали колени, и Чарли в конце концов пришлось мне помочь. Он обхватил меня и легко поставил на ноги, я уперлась ему в грудь и замерла от осознания близости. Если раньше я еще сомневалась в его реальности, то сейчас прикосновения и тепло его тела прояснили голову. Незнакомая комната сбила, поэтому я и боялась, что он мне чудится, но это был Чарли, его запах, руки, его нетерпеливый огонь в глазах и самое главное — его эмоции: узнаваемый вихрь прошелся по мне от кончиков пальцев до макушки, вновь вызывая щекотку. Чарли смотрел спокойно, но в глубине таилось нетерпение, сдерживаемая ярость, даже азарт, будто он рвался в бой, а на самом дне застыла скорбь.