Оттенки времени

Глава 18. Жасминовая свадьба (часть 1)

Холодный ветер бил в лицо мелкими каплями начинающегося дождя, а кусты спиреи по бокам от дорожки казались молчаливыми стражами, провожающими нас в дальний путь. Дождь плакал за меня, потому что у меня никак не получалось.

Я рассказала Чарли о поручении, которое дала Лагари, и, черт побери, он меня поддержал. Мы не успели это обсудить: нас ждали машины. Пришлось быстро позвать Мими и спускаться. Чарли шел впереди и нес на руках сопящего Рика, а я еле поспевала за отцом, ведя Мими за руку. Она едва плелась и выглядела больной и утомленной. Чудеса даются нам не просто, за них нужно расплачиваться, и Мими расплачивалась здоровьем.

— Дитмар будет отчитываться мне каждый час по защищенному каналу, — на ходу говорил отец. — Клаудию везут. Я приеду к тебе, как только проверю весь персонал.

— И Клаудию. — Уже буквально тошно было думать, что практически любой мог оказаться предателем, и мой двойник в том числе. Я нащупала в одной из машин точку Уле, и немного полегчало: искренняя и заботливая Уле хлопотала над вещами.

— И Клаудию, — поморщился отец и остановил на мне тревожный взгляд.

В голове вспыхнула картинка: в холле отеля пули в грудь получал уже не Тронтэ Элквист и не Чарли, это я падала, сшибая кадку с цветами, и по моей груди расползалось темное пятно. Отец переживал свои страхи, которые в общем-то не сильно отличались от моих, а воображение «упаковало» их в знакомую обертку.

Чарли с Риком уже сидели в машине, отец усадил меня, помог Мими преодолеть порог, окинул нас всех тяжелым взглядом, задержавшись на Чарли, и произнес:

— В этой безумной ситуации, пожалуй, больше всего я доверяю тебе, Таннер. Так что отвечаешь за них головой.

Самые настоящие признательность и облегчение омыли меня от затылка до кончиков пальцев. Отец был благодарен Чарли за то, что он появился в моей жизни и за спасение внука. Чарли пока был сильно на взводе и не воспринял беззащитную искренность отца, а лишь мрачно кивнул. Показалось, что он собирается сказать колкость типа «неужели даже денег не предложите», но сдержался, прижав к себе спящего Рика.

— Будь осторожен, — попросила я отца. Он не носитель, но, встав на пути Ордена, вызовет на себя их гнев.

Отец напоследок посмотрел на меня и захлопнул дверь, но его тревога осталась со мной, добавив к паршивому настроению еще один груз. Неподъемная ноша из гнева, печали и страха окружающих словно напитала «паутину» водой, превратив ее в тяжелые одежды, тянущие ко дну. Плотина дала трещину, и все больше ручейков сочилось под ноги.

Машина тронулась, увозя нас из Холлертау, из моего дома — в него проникли чужие, и дом перестал быть надежным пристанищем. Несколько десятков репортеров до сих пор дежурили у официальных ворот Холлертау, и парочка — у вторых, которые считались запасными, но мы выехали через третьи, которыми не пользовались уже пару десятков лет, и о них, скорее всего, позабыли.

— Ты разворошила осиное гнездо, — меланхолично заметил Чарли, равнодушно скользя взглядом по кустам спиреи и фонтану. Внутри него застыло ошеломление: сегодня он чуть не лишился того, кого готов был обрести — сына. — Теперь останавливаться нельзя.

Мими сжалась в комочек на сиденье справа. Я укрыла ее пледом и погладила по голове. Удивительно, что мы встретились именно сейчас, когда нам обеим так нужна вера в чудо, в то, что способности не только проклятье, но и дар, и этой маленькой девочке удалось меня убедить. Теперь главное — ее не разочаровать.

В тишине и темноте салона во мне что-то щелкнуло: шок прошел, резко навалилось осознание, и перед глазами закрутилась сцена горящего тельца Рика.

— Чарли, если бы не ты… — Я не смогла закончить фразу — перехватило горло.

Он взял мою руку и сжал пальцы, а потом поднял взгляд. Его глаза словно принадлежали другому человеку, по ошибке решившие выбрать при рождении мрачного нелюдима, и теперь, устав сдерживаться столько лет, наконец отчетливо выражали свое состояние — ярость и отчаяние.

— Хорошо, что я оказался рядом. — Он замолчал, пережидая ужас от непоправимости того, что могло случиться.

Ладонь Чарли была теплая и привычная, будто я держала ее всю жизнь и выучила каждый бугорок, каждую мозоль и как лучше сплести наши пальцы. Рик спал на его коленях, свернувшись клубочком и тихо посапывая. Свет от паркового фонаря упал на лицо сына, осветив тонкую сеточку вен на виске и ресницы. Время наконец остановилось и наполнило окружение смыслом, позволяя насладиться мгновением. Все портила крутящаяся в голове картинка мучительной смерти.

Я повернулась к Мими, чтобы переключиться.

Никакие дипломатические чудеса войну не остановят, ни одна уловка не скроет страшную правду: в этой войне нет королев и простолюдинов, принцев и сирот, в ней есть только охотники и жертвы, и те, кто этим управляет. Чарли всегда это знал, а я осознала только сейчас.

— Чтобы победить зло, надо стать еще большим злом. Но как стать хуже зла, и при этом как прежде любить близких и наслаждаться рассветом?

Я произнесла это скорее себе самой, но Чарли меня услышал, вспыхнул удивлением и повернулся. Я отвела взгляд от клеток на пледе Мими и решилась посмотреть ему в глаза. Удивление в нем переросло в мрачную решимость, разбавленную тоской и сочувствием.

— Лагари справится? — вместо ответа спросил он.

— Он уже делал такое… Не уверена, что это верный путь. Не знаю, как лучше…

— И я не знаю, как лучше. Не знаю, где они выиграют, а где мы, где их слабые места. Не знаю, где лучше вести бой. Все, что мы сейчас можем, это продолжать сражаться.

Чарли сжал губы, обрывая запальчивую речь.

— Мы не знаем, сколько «святых». Сколько придется убить… — прошептала я.

Он задумался и тихо заметил:

— Это война, а мы — воины. Придется ими стать. Тебе ведь это знакомо. Есть большая разница между убийцей и воином. — И решительно перебил, когда я хотела поспорить: — Давай завтра насладимся рассветом. Вместе. А потом позавтракаем с детьми.

Я уткнулась ему в плечо, на секунду прикрыв глаза. Возможно, завтра все закончится, и тогда первым делом я приглашу Чарли на свидание, а потом мы решим, где его поселить. Отец будущего короля не может жить в гостевых комнатах, ужинать в одиночестве и считаться экстравагантным чудаком.

— Ты их надела? — Чарли приподнял мою руку, отвлекая от ярких картинок будущего, и рукав моего плаща сполз, обнажая запястье со старыми отцовскими часами. — Ты же в курсе, что они мужские?

— Когда они лежат, почему-то останавливаются. Надеваю — идут. Уже двое часовщиков бились над задачей.

Чарли хмыкнул и замолчал. Мы выехали на шоссе, но не свернули сразу к озеру, а поехали прямо. Я наблюдала за мелькающими мимо фонарями и разворачивала в голове карту. Все верно, мы едем не в Лёф, а в Заттайнс, поместье не входит в список королевских резиденций, и официально меня там быть не может. В Лёф вместо меня поедет Клаудия, и надеюсь, отдохнет без приключений, а мы займемся спасением носителей.