Оттенки времени

Глава 14. Враг внутри (часть 2)

Тонуть в беспомощности было противно, видимо, Катарине тоже, поэтому она изо всех сил с ней боролась.

— За эти три дня вы изменились, Ваше Величество, — помолчав, сообщила она. — Я больше не вижу апатии, что-то сумело вас зажечь.

— Я пережила покушение. Это меняет. — Ложь тоже меняет. Бесцветные прозрачные глаза Катарины, прилизанные волосы, выщипанные брови, старомодный костюм из толстой ткани больше не казались мне образцом элегантности. Она враг, желающий мне навредить, и, возможно, еще Рику или отцу. — И ваша жизнь, фрау Хафнер, теперь тоже изменится, но вы можете повлиять на то, насколько все будет плохо. Сейчас вас спасет только сотрудничество. Кто-то в Холлертау докладывает Ордену обо всем, что я делаю. Вчера о моем визите в мюнхенский интернат узнали те, кто знать был не должен. Кто-то из моих сотрудников — «крыса». Это вы?

Катарина не изменила позы и выражения лица, только чуть дрогнули ее губы. В глубине светло-голубых глаз ненависть полыхнула, пробежалась по моим венам и бессильно застыла.

— Я вас не понимаю, Ваше Величество, — удрученно произнесла она. — И мне больно, что вы обо мне такого мнения. Я отдала Холлертау двадцать лет жизни. Холлертау и есть вся моя жизнь, а вы смешиваете меня с грязью. Хотите отдать на съедение волкам?

Злость, отчаяние и бессилие Катарины били по нервам.

— Я не могу доверять тому, кто лжет.

— Я вам не лгу.

— Не лжете? Хорошо! — Я придвинула к ней фотографию и постучала по ней пальцем. — Посмотрите на него. — Она отвела глаза. — Смотрите!!! — Катарина дернулась и уставилась на фото. — А теперь скажите, что он вам никто! Незнакомец на старом фото, о котором вы забыли! Ну!

— Он мне никто…

Ложь!

— И вы не собирались меня убивать!

— Нет, Ваше Величество, прошу…

Ложь!

Катарина холодно уставилась на меня, а нити поползли по полу, цепляя ножки стола, разрывая сердце, сжигая дотла приятные воспоминания: вечерние посиделки с Катариной, утренний чай, остроумные комментарии при разборе новостей, выбор платьев по журналу мод… Я хотела доверять людям, но они подводили меня раз за разом.

— Когда я заходила, то надеялась вам помочь, потому что была уверена, что это недоразумение. Но вы лжете, фрау Хафнер! Лжете мне в лицо! Вы переживаете смерть этого человека! Он для вас не пустое место! Вы отлично помните его имя. А о чем еще лжете? Кому вы передавали информацию обо мне? Тронтэ Элквисту или был кто-то еще?

Эхо моего крика звенело в ушах. Столешница мелко задрожала. Я быстро оборвала нити, стол затих. В тишине прозвучал мой резкий вдох, и я застыла. Катарина перевела взгляд на стол, испытывая острое удовлетворение, почти экстатическую радость. Ее руки лежали сверху, она точно ощутила вибрацию. Неприязнь, смешиваясь с отвращением и брезгливостью, вспыхнула в ней с новой силой, потому что получила подтверждение и теперь ее кормила уверенность. Катарина подняла взгляд. Мы с ней обе поняли, что пути назад нет.

За дверью раздались взволнованные голоса, охранников все прибывало, видимо, услышали мой крик и потеряли терпение. Черт! Теперь, когда не справятся со сломанным замком, будут ломать дверь. У нас мало времени.

— Прекратите врать и притворяться, фрау Хафнер, — прохрипела я. Я так устала от лицемерия, что даже связки отказались повиноваться. — Если вы все еще думаете, что выйдете отсюда и все станет как прежде, то расстаньтесь с этой иллюзией.

За одну секунду из расстроенной и умоляющей о справедливости женщины Катарина превратилась в ледяную статую, но внутри она ликовала. На ее лице появилась торжествующая улыбка, а отчаяние снова превратилось в злость и ненависть.

— Теперь я вижу, что в вас изменилось, — смакуя каждую букву, произнесла она. — Когда-нибудь это должно было случиться. Скоро всем станет очевидно, что вы не человек.

Она знала! Знала, что я могу выдать что-то вроде пляшущего стола, лучей из глаз или телепортации, она долго этого ждала, и ее ожидание не было пустой тратой времени. Теперь она поняла, что ее раскусили, и тут же сменила линию поведения: еще пять минут назад она пыталась оправдаться, и у нее бы получилось, если бы не эмпатия. Сейчас Катарина Хафнер готовилась защищаться.

Это самое настоящее предательство. Ее ложь и ненависть ко мне наталкивали только на такую мысль. Я будто действительно лишилась близкого, ну или того, кого представляла на его месте, а теперь стояла на могиле любимого родственника, на гроб которого нужно бросить первый ком земли, а потом закопать. Во мне самой теперь боролись бессилие и злость.

— Это вы докладываете обо мне Ордену? — От злости нити снова поползли по комнате, с трудом реагируя на попытки их усмирить.

Катарина с интересом наклонила голову, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Вы уверены? О посещении интерната знали еще как минимум пять человек в пресс-службе. Видимо, кто-то из них та самая «крыса», о которой вы говорите. — Она вежливо улыбнулась. — Легко обвинять того, кто не может себя защитить. Да, я любила Тронтэ. Но любовь — не преступление.

Я откинулась на спинку. Вязкие мысли тянулись и тянулись, обволакивая безнадежностью и парализующим страхом. Катарина была так близко все это время. Могла в любую секунду навредить Рику или отцу. Черт побери! Почему она?!

— Знаете, что я думаю, фрау Хафнер? Вы хотели выслужиться перед вашими боссами. Ваш приятель не справился, не смог подобраться к королеве достаточно близко, чтобы убить, и вы решили все сделать сами. Действовали аккуратно, придраться не к чему. Я люблю чай, а вы приносили его мне много раз, не было повода что-то заподозрить, а потом опрокинули чайник, чтобы замести следы. Амигдалин летуч, он давно уже выветрился.

— Ваши способности к анализу как всегда оставляют желать лучшего, — любезно заметила Катарина.

Интересно, как далеко она готова зайти, оскорбляя королеву? Скажет ли на эмоциях что-нибудь полезное?

— Да, согласна, многое не сходится. Например, зачем такие сложности? Ведь вы все время рядом со мной. Мне пришлось улететь на другой континент, чтобы на меня напали. Почему же вы не вызвались сразу? Зачем так долго ждали?

Катарина молчала, словно набираясь сил на новый раунд, похоже, пыталась выработать стратегию поведения. Она начала паниковать и тонуть в жгучем бессилии. Удачный момент, чтобы проверить ее на прочность.

— Это вы подставили Хайди. Уж не знаю каким образом, но все бы просто свалили на нее, если бы не фотография. Вы попались на сентиментальности. Как глупо! Сомневаюсь, что ваш приятель Тронтэ похвалил бы вас за провал.

— Сентиментальность — тоже не преступление, — усмехнулась Катарина. — А вот то, что вы можете совершить, как нечеловек, может им стать.

Я рассмеялась. Она считает меня злодейкой? Весь лоск и притворство слетали с Катарины Хафнер слой за слоем, как шелуха, и раскрывали ее настоящую. Эмпатия — это благо, дающее контроль и разрушающее все иллюзии. Я спасла свою жизнь, возможно, жизнь сына, и спасу чью-то еще. Нельзя сдаваться!

Мой смех оскорбил Катарину, вывел ее из себя, и она прошипела:

— Ваша власть — пустое место. Ее было так легко разрушить незрелыми ягодами бузины. Я не могла смотреть на вас после вашего возвращения. Вы вернулись, с сыном играли, а он умер. Тронтэ умер!

Бессилие и опустошенность поглотили нас с ней, закрутили в водовороте ненависти и гнева. Катарина страдала, но я не могла ей сопереживать, во мне снова вспыхнула злость. Моя собственная.

— Веиты убивают таких, как я — носителей гена. Убивают из-за ненависти или из-за страха, возможно, дело в чем-то еще. — Бес внутри оскалился в усмешке. — Может, расскажете мне, почему? Не представляю, как вы терпели меня все это время.

В Катарине вспыхнуло злорадство. Она наклонилась ко мне через стол, внимательно заглядывая в глаза.

— Ваше Величество, что меня ждет?

Неожиданный вопрос удивил. Она не казалась озабоченной своим будущим и не собиралась идти на переговоры, но сейчас напряженно ждала ответ.

— Смертная казнь у нас отменена, так что, думаю, пожизненное. Но качество жизни в тюрьме может быть разным…

— Нет, — нетерпеливо перебила Катарина и повторила, подчеркивая каждую букву: — Что меня ждет? Вы можете описать мое будущее в точности?

Злило, что на слова о тюрьме Катарина не отреагировала. Ей было совершенно безразлично, окажется она там или нет, будто это какая-то ерунда. Да что с ней такое?

— В точности? Если дадите мне что-то полезное, и мы договоримся, все может быть не так плохо. Тюрьма в Далленберге для самых опасных преступников, и условия соответствующие, но я могу приказать перевести вас в тюрьму в Нойферхау, там почти курорт. Вы специально опрокинули чайник, чтобы больше никто не пострадал. Вы не злодейка, фрау Хафнер, вам больно. Я понимаю. Но моя смерть вам бы не помогла. Давайте попробуем иначе. Расскажите все, что знаете, попытайтесь предотвратить другие смерти, особенно детей…

Катарина разочарованно откинулась на стуле.

— Вы бесполезны и слабы, Ваше Величество. Все, что вы умеете, — следовать указаниям канцлера или Его Светлости. Образцовой матерью вас тоже не назовешь. Сколько времени вы уделяете сыну? В лучшем случае два часа в день, и то, если я внесу это в расписание.

Я чуть не влепила ей пощечину, но сдержалась. Она в отчаянии. В таком состоянии люди могут наговорить что угодно. Хотя именно в такие моменты они всегда говорят все, что думают, так что, наверное, Катарина действительно так считала.

— И способности ваши бесполезны! Вы можете только разрушать все вокруг себя. Тронтэ не собирался вас убивать! — произнесла она со злостью. — Он хотел знать, что вы умеете, а Бирих подставил его под пули! Вы тоже в этом участвовали, судя по всему. — Катарина кивнула на мою шишку на лбу. Я хотела поспорить, но сдержалась. Какой смысл? — Тронтэ хотел знать, действительно ли вы видите будущее? Я говорила ему, что это чушь, что я работаю с вами три года и ничего такого не замечала. Видели бы будущее, не стали бы вызывать садовника из Лёф, чтобы…

Катарина резко замолчала, осознав, что проболталась, а я не могла поверить своим ушам.

— Так это вы? Вы были со мной, когда я вызвала садовника, потом убедились, что сигнализация в поместье отключена… Вы сообщили кому-то про Лёф и именно поэтому туда нагрянули веиты?!

Казалось, больнее быть не может, но выяснилось, что боль не имеет границ. Катарина молчала, наблюдая за мной, а «паутина» наливалась злорадством.

— Вижу ли я будущее?.. — Я попыталась объективно обдумать ее слова. Хикс признался, что именно это сказал обо мне генералу Хэмстеду. Сомневаюсь, что Катарина работает на него, видимо, за три года слухи облетели всех заинтересованных. Но слухи есть слухи. — Так значит, вашей задачей было выяснить, каким даром я обладаю? Вы не справились.

Мне стало смешно.

— Да, очевидно, я не подхожу для этой работы, — холодно сообщила Катарина, — и больше не хочу решать ваши проблемы.

— Нет, подождите. Я запуталась. Вы ведь не выполнили задание. Так почему решили меня убить? Это была месть за Тронтэ или вы проверяли, увижу ли я ваши намерения?