Оттенки времени

Глава 11. О совести и искуплении (часть 2)

— Клянусь, я никого не убивал. Просто собирал информацию, наговаривал на диктофон, и у меня его забирали. Один диктофон в неделю. Никаких письменных записей, нигде. Каждую неделю мою квартиру обыскивали, все на ноуте и телефоне стирали. Все книги и блокноты просматривали, рвали. Я потом все сам выкинул, все бумажки, даже старый отцовский блокнот, чтобы они не копались, не трогали. И библиотеку матери. Никаких следов, понимаете. Но тут-то все оставалось. — Хикс постучал по голове. — Я следил и видел странное.

— За кем следил, Майки? — Чарли спросил тихо-тихо и спокойно, будто говорил с ребенком или душевно больным.

— В основном за детьми, — еле слышно прошептал Хикс, а потом его прорвало, и он затараторил: — Лет семи-восьми, иногда постарше. Вроде обычными детьми. Они ничего такого и не делали, ходили в школу, с друзьями встречались, в аквапарк там или на роллердром. Чаще месяцами ничего не происходило, и мне давали новую цель. Но однажды одна девочка… Она… В Тусоне… В общем, там авария на мосту была, и ее отец… Он въехал уже последним, не успел оттормозиться, а я успел, я ж за ними был. Думал, помочь, не помочь, нельзя же светиться, но вдруг там серьезно? Я к машине их и подбежал. У матери лицо разбито, кровь текла, видимо, сильно головой ударилась о переборку. Клянусь, все выглядело серьезно. Девочка кричала, звала маму. А потом она что-то сделала, девочка, не знаю, будто шаман какой впала в транс, застыла, а ее мать глаза открыла и на меня посмотрела. А у нее, знаешь, как у контуженных, когда взгляд расфокусирован, а потом понимание в глаза вернулось, и кровь остановилась, и она так на меня посмотрела, будто поняла, что я слежу за ними. Потом служба спасения приехала. Я сделал вид, что ничего не заметил, и просто уехал. И на диктофон все записал. Просто как подозрение, предположение. Я ж не понял, что это было, может, мне показалось. Я так и сказал на диктофон. Так и сказал! На следующий день я поехал по обычному маршруту, я был тогда местным почтальоном. Думал, они в больнице, дом все пустой и пустой, но они не возвращались, и машина пропала. Я потом спросил у соседей, сказали, они в Северную Каролину переехали, в Ашеборо, вся семья. Но с чего вдруг? Девочка в школу ходила, у отца работа была неплохая в местном банке, мать собиралась клуб йоги открывать. Меня, что ли, испугались? Я потом ездил туда, в Ашеборо, искал. Не было их там, канули они — девочка и родители, — будто их и не существовало. А потом мне новую цель дали, в Финиксе. Сказали, я справился. Справился с чем, босс? Что же я сделал?!

«Паутина» заполошно трепетала, отражая то отчаяние, то ужас. Голова гудела, и ноги тоже, «паутина» тянула куда-то, от ее ряби тошнило, давило на переносицу, распирало изнутри, хотелось выковырять глаза и дать нам с ними передышку друг от друга. Джош говорил, что я сопротивляюсь, поэтому так больно. И как это преодолеть? Просто принять все в себя?

— Дальше! — Чарли нетерпеливо подался вперед, и голос Джоша затих в голове.

— Дальше был мальчишка в Финиксе… Он… Он тоже… сделал кое-что… — Хикс раскачивался, сидя на диване, и бормотал на одной ноте, — а я отчитался… И его тоже забрали. Я про Камиллу, девочку из Тусона, думал, что они уехали, потому что меня испугались. Может, не в Ашеборо, еще куда. Но мальчишка этот тоже пропал, с родителями, с младшим братом. Совсем малыш… Его тоже забрали… — Хикс вскинул голову, заговорил еще быстрее и громче, будто устал сдерживаться и хотел освободить все слова, что скопились в нем. — Я почти расплатился с долгами, но коллекторы за мной все равно следили. В Финиксе заявились однажды в съемную квартиру, шумели, соседи полицию вызвали. И еще слух прошел, что люди Хэмстеда меня ищут. Мне ж нельзя светиться, я и попросил похлопотать за меня, отправить куда-нибудь подальше. Мне дали цель в Мюнхене. Черт, босс, представляешь, куда меня занесло?

Хикс захихикал, и «паутина» истерично затрепетала. Чарли смотрел на него с брезгливостью на лице.

— И много ты еще должен? — холодно поинтересовался он после паузы. Прозвучало как «Сколько еще детей ты должен сдать?»

— Босс, — Хикс замотал головой и вцепился в бороденку, чуть ли не вырывая волосы, потом подался к Чарли, — ты же меня знаешь, иногда я не могу остановиться. Я заложил дом третий раз и… и… больше не мог оплачивать матери дом престарелых. Ее перевезли в хоспис… Она умерла… Это ведь просто работа, босс, в армии мы и не такое делали. — Неожиданно Хикс повысил голос: — Ты уж прости, но в «Сентинеле» платили гроши! — И снова сник: — Прости, прости… Новая работа… Денег обещали… Убивают? Думаешь, этих детей убивают? Я не знал, босс, клянусь… Я думал, может, изучают. Убивают? Босс, прости… В Мюнхене тоже цель. Девочка. Вчера я не смог… Не сказал про нее на диктофон. Если скажу, что она тоже… ее заберут… спрятался, не знал, что делать…

Хикс бормотал и бормотал. Сердце разгоралось все сильнее, накаляя нити, и тяжесть оседала в желудке, выжигая дыру. Стыд, растерянность, страх стучали изнутри в грудь, и кулаки их били все сильнее.

— Черт, Майки, тебе надо было прийти ко мне! Сразу, как только понял, во что влез!

Судя по выражению лица Чарли, он никак не мог определиться: брезгует таким знакомством или сочувствует приятелю. «Паутина» тоже не могла понять, подсвечивая озадаченность Чарли, словно он совсем не узнавал сидящего рядом человека.

— Босс, ты нормальный мужик. — У Хикса задрожал голос. — Я не хотел тебя вмешивать… В такое… Тем более после всего.

«Паутина» качнулась — Хикс посмотрел на меня, и Чарли тоже, и Джош печально улыбнулся из полутьмы садового домика. Завибрировал пол и чуть слышно затрещал деревянный шкаф при входе, и Чарли предупреждающе прищурился. Я вскочила, чтобы остановить нити и ощущение, что меня бьют в грудь, кинулась к окну, но там не было ничего, что могло бы отвлечь — только заросший газон и криво стоящий зеленый мусорный бачок.

— Кто заказчики? Кто тебя нанял? — Чарли пытался добиться от Хикса ответа, но тот впал в прострацию и только что-то неразборчиво бормотал. — Что за цель в Мюнхене? Что за девочка?

Хикс встрепенулся.

— Я не хотел… чтобы и ее… думал, рвануть во Францию, на самолет… может, вышло бы, а? Но мне не дадут… Откуда вы взялись? Я где-то наследил? Меня нашли!

«Паутина» замельтешила, а нити жгли вены, пытаясь вырваться. Вместо Джоша из темноты садового домика теперь смотрел мальчик, но потом я пригляделась — девочка. Камилла? Тошнота накрыла вместе с темнотой.

Нить Чарли тревожно заколебалась, и я вынырнула из сумрака садового домика, вернулась на Шнееманштрассе. Я опять сидела на полу, уткнувшись в стену, только совсем в другом конце комнаты. Чарли и Хикс смотрели на меня.

— Терезе нужен перерыв, — произнес Чарли, и Хикс удивленно моргнул.

В ванной я сунула голову под холодную воду и замерла, обрывая нити. Веиты следят за детьми и забирают их, когда проявляются способности. И что они с ними делают? Убивают? На нас с Келли тоже напали? Почему я не помню, что случилось на той поляне? Произошло ли это на самом деле или очередные галлюцинации? Чертов «ведьминский коктейль»! Вдруг я все еще внутри галлюцинации? Выйду из ванны, а там туман, серое ничто. Конечно, я в галлюцинации — разве может быть правдой охота за детьми?! Я не смогла вдохнуть, грудь окаменела, горло сжалось. Будто снова тонула в реке Колорадо, и свет удалялся…

…а потом вспыхнул солнечным ветром в глаза.

— Мыс Дьявола, — с умиротворенной улыбкой проговорил Джош. — Мое любимое место.

Внизу бились волны, ветер дул в лицо, далеко впереди на холмах возвышался Сан-Франциско, а слева уходил вдаль самый красивый мост в мире. Влажный воздух пах солью и йодом, отдавая на языке пряным. Джош смотрел на океан, а я смотрела на него.

— Помнишь, ты сидела на этом самом месте и совершенно не представляла, что делать? Гадкое чувство, правда? — Джош повернулся и посмотрел синей бездонностью неба. — Забирает все силы. Другое дело — я. Со мной тяжело, знаю. Я прошу всего и сразу, никаких полумер, но и даю много. Признай, моя помощь бесценна.

Он улыбнулся. Это не воспоминание, потому что на самом деле Джош такого не говорил, потому что это не Джош. Его больше нет, я никогда его не увижу. Я разговариваю сама с собой, вернее, со своим даром. По крайней мере, одна загадка разгадана.

Можно ли плакать в галлюцинации? Не будут ли тогда слезы выдуманными?

— Я больше не сопротивляюсь, и у нас с тобой получается лучше. — Удивительно, но слезы на щеках казались самыми настоящими. — Я нашла Хикса. И не разнесла дом. Но не могу вспомнить про Санд Харбор, прости. Копаюсь в воспоминаниях, но никак… Может, и не стоит? Может, я забыла не просто так?

— Тебя заставили забыть. Это не то же самое, — покачал головой Джош. — Тогда меня… уничтожили, я умер. Но хорошо, что мы снова вместе. У нас много дел.

— Теперь у меня есть цель.

— Спасти детей. — Джош улыбнулся и растаял в воздухе.

— Нет! Стой…

… — Тереза!

Тревога Чарли омыла ледяной волной, снова лишая воздуха.

— Нет, нет!

Джош мог бы и остаться. Даже если это не Джош. Пусть, я согласна! Эмоции царапали изнутри, рвались наружу, когтями разрывая плоть, превращаясь просто в боль безо всяких оттенков.

— Тереза, это не твои чувства, — Чарли прерывисто говорил в ухо. — Это чувства Хикса. И мои. Это история, которую он рассказал. Это не твоя боль. Его.

— Дети мертвы! Все мертвы из-за меня!

— Нет, не из-за тебя. Тихо!

Испуг сработал как удар, но Чарли тут же сжал меня, не давая загородиться от света, не давая убежать туда, где нет людей.

— Нет! Нет! Нет!

— Тш-ш-ш-ш! Хикс скорбит, и ты тоже. Наверное, вы вошли в какой-нибудь резонанс. Тебе надо разорвать связь. Вспомни все дурацкие имена Рика и подумай о нашем первом свидании, которое обязательно состоится, и я надеюсь, раньше, чем Октоберфест будущего года. Какое платье ты наденешь? И что там за чудесные места в Холлертау? Ты говорила про жасминовую беседку. Давай там. Только жасмином, наверное, воняет? — Чарли держал меня крепко-крепко, шептал на ухо, и снова казалось, что я на утесе. Только теперь я висела на краю, а Чарли не давал ветру меня унести. Ему было страшно и горько, он боялся меня упустить, и сердце его разрывалось от боли.

— Слишком… сильно! Почему? Раньше так не было. Вдруг со мной что-то не так?

От боли Чарли я вздрогнула, и он обнял меня сильнее. Мы сидели на полу в ванной, я уткнулась ему в плечо, сдерживая дрожь, а он гладил меня по голове, как маленькую девочку, гладил и рвано дышал, пытался не плакать. Я перебирала имена королевских предков, вспоминала жасминовую беседку и тоже пыталась не плакать. С последним выходило не очень.

— Все хорошо. — Горячий шепот окончательно вернул в реальность. — У тебя все получится. Просто нужно, чтобы вокруг тебя были только счастливые люди. На Шнееманштрассе с этим явно проблемы.

— Ты запомнил название.

Темные от испуга глаза Чарли потемнели еще больше, но я все равно не могла оторваться от их глубины.

— У меня вся жизнь перед глазами пронеслась, когда увидел, как ты тут корчишься, — серьезно ответил Чарли, явно заставляя голос не дрожать. — Даже вспомнил, куда дел ключи от катера. Потерял их год назад. — Он убрал мне волосы с лица. — Опять твое подсознание пытается что-то сказать?