Оттенки времени

***

В лимузине пахло кожей и ароматизатором, который прикидывался морем, но дальше дихлофоса не ушел. На заднем сиденье я переоделась в ту одежду, которую купил Чарли. По его представлению королеве подходили черные свободные хлопковые брюки и такая же блузка с длинными широкими рукавами, застегивающаяся под подбородок. Черные балетки прилагались. Наверное, Чарли примерял ко мне образ монашки, но хоть с размерами проблем не возникло. Хорошо, что у брюк оказались карманы, и я переложила туда статуэтку голубя из дома доктора Шварца.

Для покупок Чарли использовал отцовскую карточку, которую отслеживала служба безопасности, но это все равно было уже не важно: утром я сама звонила в пресс-службу.

Я просила парней купить еще и газет, и целая кипа лежала на сиденье: спортивное обозрение, телепрограмма, экологический вестник, новости мира моды и парочка местных, в которых писали о собраниях жителей и ремонте школы. Все не то.

Мак аккуратно проехал через центр Мюнхена и свернул в район Гартенштадт, к детскому интернату «Тихая гавань». В небольшой усадьбе недалеко от лесопарка жили двадцать пять детей от семи до четырнадцати лет. Школьные занятия закончились, и дети как раз возвращались в интернат.

Вдоль дороги уже собрались жители окрестных домов, дети махали нам руками. Отлично, утренний инфоповод дал результат. Шумиха была не нужна, но небольшое оживление не помешает. У нас есть еще несколько часов, прежде чем по мою душу нагрянет служба безопасности, и за это время я планировала забрать девочку и справиться со своей взрывоопасностью.

На крыльце интерната столпились работники и воспитанники. Они вытягивали шеи, оживленно переговаривались, а самые маленькие подпрыгивали от нетерпения или кружились на месте. Мак остановил лимузин, Уилер обошел машину и открыл мне дверь. Сразу оглушил гомон голосов. Пара человек направила на меня телефоны, снимая видео. «Паутина» тоже будто гомонила и вибрировала оживлением. Среди встречающих оказалось несколько девочек, подходящих по возрасту и описанию Хикса: светловолосых и невысоких. Одна из них смотрела на меня огромными печальными глазами и даже не отреагировала, когда подружки, подпрыгивая и мельтеша на лестнице, нечаянно спихнули ее со ступеньки. Она просто шагнула ниже и застыла, не сводя с меня глаз. Наверное, это и есть Мими. Схватить бы ее и убежать, спрятать так надежно, чтобы Орден до нее не добрался, а вместо этого приходилось тратить время и выискивать лазейки.

Ко мне подбежала пухлая и розовощекая женщина. Она хотела поздороваться со мной за руку, потом всполошилась, передумала и присела в книксене, нервничая и смущаясь.

— Ваше Величество, мы рады вас приветствовать. Фрау Бёмер к вашим услугам.

— Такая честь для нас! — Подскочила другая, тонкая и высокая словно модель, склонилась в поклоне. — Это так неожиданно… Мое имя фрау Хойт.

Обычно всех, с кем встречается королева, инструктируют заранее — как здороваться, что говорить, что надеть и даже куда смотреть, — но этим двум фрау не повезло. Нам с ними предстоит рискованная импровизация.

— Добрый день. — Я не дала им до себя дотронуться, лучше не рисковать, и заодно стиснула зубы: раньше дети выбивали меня из колеи, но то была прошлая Тереза, которую не то что толпа, даже один человек с яркими эмоциями превращал в овощ, но мы с ней теперь будто по разные стороны пропасти — королева не имеет права на слабости.

— Мы совсем не готовы, — залепетала фрау Бёмер. — Надеюсь, вы нас извините. После звонка из вашей пресс-службы у нас была всего пара часов…

Их точки в «паутине» трепетали: одна смущалась, другая — словно хладнокровно подсчитывала прибыль.

— Это неофициальный визит, — улыбнулась я как можно приветливее. Пугать их в планы не входило. — Программа только стартует. Ваш интернат меня привлек, когда я изучила историю выпускников. Вы прививаете воспитанникам любовь к немецкой поэзии. Это впечатляет. Я тоже планирую подобную программу и хотела бы обсудить обмен опытом. — Обе фрау задрожали от восторга, будто трепетные лани, и расплылись в улыбках. — Покажете, как все у вас устроено?

— О, конечно, проходите, Ваше Величество. Мы так рады, что из многих вы выбрали нас…

Мак и Уилер зашли вместе со мной и остались стоять у порога. В черных костюмах с выглядывающими белыми накрахмаленными воротничками они смотрелись очень импозантно — настоящие телохранители, хотя, конечно, протокол мы нарушили уже сто раз. Охрана проверяет место посещения королевы еще до ее визита, обходит каждый уголок и оценивает степень безопасности, но, учитывая, что немецкого они не знали, это могло вызвать сложности.

Дети вели себя по-разному: те, кто постарше, разбрелись по углам и молча наблюдали издалека, маленькие вились за нами, а «Мими» по-прежнему смотрела огромными глазищами. «Паутина» благодарно разбухла от эмоций, будто губка, впитавшая воду, засверкала радужно, вызывая щекотку от несмелых улыбок и замирания сердечек. Меня провели по первому этажу с игровыми комнатами и кухней, сыпя именами и датами, заваливая подробностями жизни воспитанников, благодаря от имени детей за возможности.

— Наши воспитанники посещают обычную среднюю школу, — рассказывала фрау Хойт, — а литературой и поэзией мы дополнительно занимаемся три раза в неделю после обеда. Занятия добровольные, но всем очень нравятся.

На стенах висели фотографии: мальчик на рыбалке, девчонки у елки, две хохотушки в обнимку с котом… Под фото стояли имена.

— У нас есть очень талантливые дети. В самых разных областях. Ганс сам научился играть на флейте, а Избель рисует…

Мы прошли по этажу и вернулись в холл к фотографиям. «Мими Вальтраут» — гласила подпись под одной из них. Смешливая девчушка в красном платье сверкала белозубой улыбкой, распущенные светлые волосы спускались по плечам. Что ж, прости, печальная девочка, не сегодня.

— Давайте поговорим с кем-нибудь из детишек. Например, с ней. — Я ткнула в фото Мими и обернулась к воспитателям. — Где она? Я ее не вижу.

— О, Мими больше не с нами, — всплеснула руками фрау Бёмер.

— В каком смысле? — Я похолодела.

— Не пугайтесь, Ваше Величество, — фрау Хойт укоризненно посмотрела на коллегу, — с ней все в порядке. Буквально полчаса назад ее забрали. Приезжал представитель Югендамта[39], ему пришлось даже немного подождать, пока она вернется из школы. Мы так счастливы за Мими. Она уже, наверное, с новой семьей.

— За…? — Я прокашлялась и попыталась сморгнуть неожиданную пелену перед глазами. — Забрал? Куда… У него были документы?

— Ну конечно. — Фрау Бёмер обиженно захлопала ресницами, уязвленная тем, что ее подозревают в неблагонадежности. — Все как положено.

Нити заворочались в сердце, зажигая огонь, а я укусила себя за губу, чтобы их отвлечь. Статья сороковая Гражданского кодекса… Сколько там параграфов?

С тумбочки за спиной посыпались игрушки и зашуршали плюшем по полу.

— О, простите мою неловкость. — Я вцепилась в тумбочку, делая вид, что уже на нее опиралась. Чертовы непослушные нити!

— Ваше Величество, вам нехорошо? — взволновалась фрау Хойт. — Присядьте. Рене, быстренько принеси воды.

— Нет-нет, все хорошо. — Я отмахнулась от предложения присесть, но пришлось сосредоточиться, чтобы оборвать расползающиеся нити.

Подул ветерок с запахом типографской краски и зашуршала бумага — фрау Бёмер обмахивала меня газетой. Обе фрау так взволнованно шумели, что я предпочла открыть глаза, а то надумают бог знает чего.

Рене стояла рядом и смотрела на меня широко распахнутыми восторженными глазами. Я не удержалась и положила руку ей на плечо. Сразу полегчало от ее удовольствия, хотя нотка волнения немного портила картину.

Фрау Бёмер с умилением нас рассматривала.

— Рене только семь, а она уже знает таблицу умножения, — гордо провозгласила она и потребовала: — Рене, давай порадуем Ее Величество.

Под бодрый счет Рене голова окончательно прояснилась. На секунду я тоже порадовалась за Мими и ее новую семью, но потом подумала: слишком большое совпадение, чтобы девочка, восемь лет живущая в приюте, обрела новую семью именно сегодня. Хикс рассказал не все или мы учли не все факты, но пока я тут торчу, Мими, возможно, расстается с жизнью. Нити снова чуть не выстрелили из сердца, но я безжалостно оборвала их, потушив огонь. Охотник находит цели, а я — охотник. Должно получиться, даже если мы не виделись лично: лицо с фотографии станет компасом. «Паутина» под веками послушно потянула нити в поиске, радуясь, что ее больше не сдерживают, и я отняла у фрау Бёмер газету, чтобы она перестала махать и отвлекать. Чарли и Хикс отразились в «паутине» там, где должны были, но я нащупала еще кое-что — еле заметное ощущение направления, будто дуновение ветра, не более.

Рене замолкла, когда я шагнула к двери. Пара десятков глаз замерли, уставившись на меня. С улицы доносилась приглушенная речь, кто-то кашлянул с лестницы, ведущей на второй этаж.

— Ты молодец, Рене. — Я улыбнулась девочке, и она восторженно захлопала ресницами. — Любая частная школа Этерштейна будет рада тебя принять. — Я подошла к печальной девочке с огромными глазищами, которая взгляда с меня не спускала. — И тебя тоже, если захочешь. Но, запомни, твои решения должны быть только твоими. Ты должна делать что-то только потому, что сама этого по-настоящему хочешь.

Обе фрау внимательно на меня смотрели.

— Мои сотрудники свяжутся с вами позже, чтобы обсудить взаимодействие. — Видимо, у нас появится еще один благотворительный проект. — Прошу прощения, вынуждена вас покинуть.