Оттенки времени

Глава 1. Охотники и жертвы

Сентябрь 2016

Настырный солнечный луч пробился сквозь кроны и осветил подлесок. Вот и нашлось идеальное место. Я уселась на зыбкой границе света и тени, с наслаждением вдыхая запах леса. Трава под ладонью холодила кожу, травинки щекотали пальцы, а на брюки налипли жирные комочки земли и листва. За спиной в ветвях пела птица. Жаворонок. Я закрыла глаза, и его песня вместе со свежим запахом леса сложились именно так, как надо — идеально. Вступив в нужный момент, в симфонию добавился шелест деревьев.

Время всегда замирало в такие моменты. Или это я замирала, боясь его спугнуть, застывала в янтарном мгновении и проваливалась в прошлое — в секунды безоблачного детства и ощущение безопасности. Именно в такие моменты рождался покой — от песни леса и вида солнечных лучей, заплутавших в листве.

Рик рассмеялся и пробежал мимо, прячась за дерево, но Чарли быстро его нашел, потому что заметил в можжевельнике певчего дрозда и хотел показать сыну. Их голоса звучали в голове, и я не открывала глаз, лелея ощущение, что они рядом. Когда безумный бег времени замирал, как сейчас, иногда приходил Чарли: смеялся или что-то рассказывал, спокойно молчал или потирал подбородок в раздумьях. Я позволила себе посмаковать чувство «Чарли» пару минут, прежде чем посмотреть правде в лицо: моя вина перед ним слишком велика, он никогда меня не простит, и мечты быть вместе так и останутся мечтами. Чарли увел Рика, рассказывая о дроздах, и видение растворилось среди деревьев, как и их призрачные голоса.

Позади треснула ветка. Я вскочила.

В нескольких шагах стоял Лагари. Мой телохранитель Курт познакомил нас три месяца назад, и с тех пор моя, пусть и сложная, но размеренная жизнь резко изменилась. У Лагари тоже были сверхспособности, и он не боялся их использовать, потому что считал даром свыше. Он числился в розыске в своей стране за незаконное проникновение и шпионаж, но все еще не сдался, продолжал попытки помочь другим. Таких, как мы, оставалось все меньше из-за веитов, которые считали своей миссией наше уничтожение.

Но нашлись и те, кто хотел это прекратить.

— Прости, я шел громко, все думал, когда ты меня услышишь, — напевно произнес он и поднял руки, будто сдаваясь, — но ты слишком задумалась.

Лагари всегда говорил так, словно ему было удобнее петь, а не произносить слова.

— Все в порядке. — Сердце все еще колотилось в груди от испуга.

— Я и мои друзья весьма польщены вашим вниманием, Ваше Величество. — Он склонился в поклоне, вроде шутливо, но кто его разберет. — Я вызывал Курта.

— Курт занят. Но ты написал, что это срочно. Что случилось? Что-то с твоими подопечными?

На красивом лице Лагари отразилось волнение. С такими правильными чертами, как у него — высокий лоб, аристократический тонкий нос, — он походил на сошедшего с портрета Дориана Грея, но не такого холодного: одним движением брови Лагари мог отразить спектр эмоций от легкого недоумения до отчаяния.

— Можно сказать и так. Вчера в Лангдорфе несколько человек рыскало вокруг дома, в котором я их спрятал, — доложил Лагари. — Свет мы не включали, сидели тихо всю ночь.

— Веиты?

— Больше похожи на военных. Говорили на английском с американским акцентом.

Я похолодела. Хэмстед?! Неудивительно, что он первым пришел в голову, но какова вероятность, что это именно он?

— С чего ты взял?

— Проследил за ними до бара и послушал, о чем они треплются. — Он показал мне фотографии на телефоне. — Знаешь кого-нибудь?

Я испугалась, что увижу там Чарли или кого-то еще из прошлой жизни. На фотографиях трое незнакомых мужчин в штатском пили пиво за стойкой бара. Никого из них я точно прежде не видела, но мысли о генерале Хэмстеде все равно назойливо крутились в голове. Тогда, три года назад, когда требовалось одновременно разбираться с кучей проблем, я про него забыла. Предпочла забыть. Поднимать вопрос об американском военном, который, возможно, явился катализатором всей ситуации, выглядело ненужным риском. Доказательств его общения с Виктором у меня не было, возможно, генерал вообще ни при чем. Обвинять, основываясь на предположениях — глупо. Генерал сам вряд ли бы полез ко мне, конфликтовать с Чарли у него тоже не было причин. Все закончилось, осталось в прошлой жизни.

Но если это его солдаты, что им нужно? Зачем он следит за людьми со сверхспособностями, которых спрятали Курт и Лагари? Глупо верить в совпадение, еще три года назад генерал мог заподозрить что-то в моем поведении, начать копать, а потом… Что? Снова найти того, кто заинтересуется информацией, чтобы ее подороже продать?

— Нет, я их не знаю. — Я вернула Лагари телефон. — О чем они говорили?

— О службе, о девочках. В основном, о всякой ерунде. — Лагари будто засомневался, но все же решился. — Они упоминали мотылька. Мне показалось, это важно. Они его ищут.

— Мотылька? В смысле такую бабочку? — Упоминание в одном разговоре военных и хрупкого недолговечного существа вызвало неясную тревогу. Что может их связывать?

— Вряд ли. Мне кажется, они говорили о человеке, а это что-то вроде прозвища.

— Они ищут человека с прозвищем Мотылек? — Да уж, кем бы он ни оказался, но отчего-то остро не хотелось отдавать его военным.

— Похоже, — Лагари кивнул, — но пока не пойму, как это связано с нами и как они нас нашли. Кто знал об этом доме?

— Курт, я и ты. Никто из нас не сказал бы военным. Если это военные. Ты точно уверен?

В воздухе повисло напряженное молчание.

— С этой семьей ничего не случится, — твердо произнес Лагари.

— Не случится! — Я-то уж точно этого не хотела и лихорадочно соображала, как выйти из ситуации. — Перевези их. Документы пока не готовы, придется еще посидеть взаперти. Поезжайте на виллу на озере Лёф. Мы не выезжали туда больше года, даже смотритель бывает там раз в месяц. Я уберу оттуда садовника и отключу сигнализацию, а потом дам вам команду. Посидите там несколько дней, потом Курт привезет документы, и отвезешь своих подопечных, куда они захотят.

— Слушаюсь, моя королева. — Лагари снова поклонился и теперь, похоже, на полном серьезе, хотя я много раз просила его не тратить силы на формальности там, где они не нужны. Он выпрямился и печально улыбнулся: — Носители не должны так жить, ты ведь понимаешь?

— Не должны. Но точно должны остаться в живых, поэтому пока спрячьтесь и ждите Курта. Я обещала вам помочь, значит, помогу. Попробую выяснить что-нибудь об этих любопытствующих.

— Скоро мы отрубим голову гидре. — Лагари чуть изогнул губы, выразительно демонстрируя презрение к врагу. Гидрой он называл Орден и был одержим его уничтожением еще больше Курта. — Прошлые наводки оказались пустышками. Если у тебя есть еще кандидатуры, я буду счастлив их проверить.

— Проверь вот этого человека. — Я снова забрала у Лагари телефон и написала имя в приложении «Заметки». Обычно я все запоминала, чтобы лишний раз не копировать информацию, и уж точно не оставлять следы в моем телефоне, который постоянно мониторила служба безопасности. — Это датский замминистра иностранных дел. Он много путешествовал, пару раз его визиты совпадали с нападениями. Но мы с Куртом сомневаемся, что он может оказаться частью Ордена. Все улики косвенные.

— Веиты хорошо прячутся. Ты думаешь, что обезопасила себя, но они уже сидят в твоей гостиной, — весомо заявил Лагари, пряча телефон в карман, и я поежилась.

Эта мысль посещала меня постоянно с тех пор, как я узнала о веитах. О них не писали в учебниках, и прятаться они точно умели, вполне возможно, что у меня под носом, и это стало еще одной причиной бессонницы.

В кармане завибрировал телефон. Я ставила себе напоминания, чтобы ничего не пропустить.

— Мне пора возвращаться. Когда вилла будет готова, я или Курт напишем, и вы сразу переберетесь.

Лагари склонился в легком поклоне:

— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева.

Как в такой ситуации он умудрялся сохранять ясную голову, оставалось загадкой. Я жила на нервах уже несколько лет и, кажется, совершенно разучилась смеяться и расслабляться. Каждый раз, когда я думала, что стало спокойнее, происходила очередная катастрофа. Рассказ Курта о том, что происходит с такими, как я, оказался не последним, а очередным испытанием самообладания.

Лагари развернулся и шагнул к дороге.

— Стой, не туда. Там водитель и охрана. — Я подняла руку, чтобы его остановить, но Лагари лишь укоризненно улыбнулся, и я сконфуженно поморщилась. — Забыла о твоих фокусах. Прости.

— Тебе пора обзавестись своими, — рассмеялся он.

— Нет уж, спасибо, — пробормотала я, ведь от них все равно никакого толка, но Лагари вряд ли услышал, шагая по подлеску к грунтовой дороге.

Я моргнула, и он исчез. Только что был у осины и в следующую секунду пропал.

На самом деле, он никуда не делся: не растворился в воздухе, не перенесся в пространстве, а просто обманул мой мозг, убедив, что передо мной никого нет. Я прислушалась: даже звука шагов не слышно. Когда Лагари хотел спрятаться, он действительно прятался. Он мог бы исчезнуть, веиты никогда бы его не нашли, но он выбрал другой путь, и я уважала его решение.

Они с Куртом искали главу Ордена уже много лет: Курт предлагал кандидатуру, а Лагари проверял — следил, слушал разговоры, чуть ли не стоя в гостиной, выяснял всю подноготную, а иногда, как я подозревала, тихо кого-то убирал. С моим доступом к информации им стало проще, но за три прошедших месяца мы не особо продвинулись.

На обратном пути в глаза бросилось старое птичье гнездо. Оно лежало в куче прелых листьев и выглядело печально: прутики торчали в разные стороны, а на дне разошлись, образовав дыру. Я оглянулась на вековые деревья и подлесок. Слишком много сухих стволов, больше, чем положено, да и лес непривычно тихий — будто осталось совсем мало птиц. Местные орнитологи писали на форуме, что некоторые виды птиц больше не прилетают в Оленбах вить гнезда. Надо спросить у специалистов, что творится с лесом. Я подобрала с земли длинную сухую палку. В Холлертау знают, что я много занимаюсь экологическими вопросами, моя озабоченность состоянием леса никого не смутит и отвлечет от вопросов о неожиданной поездке.

У грунтовой дороги ждала машина. Охранник увидел меня и сразу открыл пассажирскую дверь.

При въезде в Холлертау у ворот, как обычно, дежурили репортеры, караулили ради одного кадра. Сквозь тонированные стекла толпа вытягивающих шеи журналистов казалась ненастоящей, но я знала, сколь упорны они порой бывают. Пресс-служба много раз убеждала в бессмысленности пряток: чем больше скрываешься, тем упорнее тебя пытаются достать. Существуют ли журналисты, которые ищут правду, а не сенсацию?

Ворота Холлертау закрывались за нашей машиной, а из толпы на меня посмотрел Чарли. Я вздрогнула, сердце забилось часто-часто, но это оказался не Чарли, просто кто-то неуловимо похожий.

Тонкую фигуру на ступенях Центрального корпуса я заметила издалека. Катарина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и вытягивала шею, изнывая от готовности броситься в работу. Не дожидаясь, пока мы остановимся, она резво сбежала по ступенькам и, опережая водителя, распахнула мне дверь. Она представляла идеальный тип секретаря: никогда ничего не забывала, не путала и находила выход из любой ситуации. Не представляю, что бы я без нее делала эти три года.