Оттенки времени

Глава 13. Глубокие ямы, дремучие леса (часть 1)

Никогда и ни при каких обстоятельствах мне нельзя становиться свидетелем в суде или попадать на допрос — в моей голове слишком много информации, особенно той, которая не нужна. Не знать бы совсем, что случилось с погибшим на дороге, но «паутина» думала иначе, подсвечивая, как Чарли и Уилер подъехали к безлюдному озеру в километре от нас на двух машинах, а уехали на одной. Мы ждали их в лимузине, припарковавшись у изгороди, за которой виднелся гольф-клуб: ровные газоны и размеченные лунки. Сегодня в гольф никто не играл, несколько человек светились в полукилометре севернее, может быть, в административном здании, да на ферме чуть южнее роилось множество точек, похоже, четвероногие. Может быть, коровы. По крайней мере, слабые и пустые эмоции наводили только на эти соображения. Мы нашли место в глуши, в нескольких десятках километров от Мюнхена, где даже машины проезжали раз в час. Все это отмечала моя хладнокровная часть сознания. Другая же судорожно пыталась оттереть с рук кровь окончательно загубленным пальто, поудобнее положить голову Мими, сообразить, что ей сказать, когда она проснется, и оценить компромиссы между своей совестью и реакцией отца: участие в перестрелке, соучастие в убийстве и похищение ребенка — неподобающее поведение для королевы. Сердце часто стучало, ладони потели, в висках шумел пульс, а все попытки дыхательной гимнастики проваливались.

А как же Чарли? Ему снова придется все это пережить. Зачем я потащила его с собой? Зачем потащила парней? Надо было разобраться самой, а теперь еще один его друг мертв, и ничего не изменишь. Ужас в том, что без надежных друзей и команды я не справлюсь. Одна я не справлюсь, и не хочу больше быть одной.

Нога Хикса в потертом ботинке загораживала брошенную на пол газету. Отец на фото смотрел в сторону и, казалось, специально избегал моего взгляда и прятал осуждение в глазах. Почему в моей жизни все время происходит такое дерьмо?

Но Мими теперь в безопасности. Ведь Хикс именно этого и хотел — чтобы у нее было будущее, значит, будет.

Мак ушел на перекресток встречать Чарли и Уилера, а я пыталась выключить «паутину» и эмпатию. Жить так двадцать четыре часа в сутки невозможно. «Паутина» тоже будто устала, подернулась дымкой, как и мир вокруг, потускнела и ослабила нити. Больше не тянуло в разные стороны, и сердце жгло не так сильно. Интересно, что произойдет раньше: «паутина» отключится или я? Или это просто затишье перед бурей?

«Поло» завернул к нам и остановился неподалеку. Из машины вышел Чарли и зашагал к лимузину, напряженный и злой, и его точка в «паутине» тревожно подрагивала. Уилер и Мак шли за ним и несли с собой целый клубок тяжелых эмоций.

Чарли сунулся в дверь и осмотрел салон. Задержал взгляд на Хиксе и на луже крови на сиденье, на каплях, которые стекали на пол.

— Выйди, — произнес он, не глядя на меня.

— А как же Мими?

— Выйди!

Чарли подвинулся, выпуская меня из салона, Мак и Уилер отступили, а нити натянулись и застыли, как застывает секунда перед взрывом. Я добрела до обочины и села на траву, отбиваясь от бессильных сожалений Чарли, горечи Мака и растерянности Уилера. Все это в тишине бурлило за спиной, пока я делала жалкие попытки дыхательной гимнастики. Каждый переживал потерю молча. Я легла, прижалась щекой к холодной траве, и стало легче. Осталась только измученная мертвая пустота.

Мак перенес Мими в «Поло», а затихшую было «паутину» снова зажег спор Чарли и Уилера. Они препирались перед лимузином, их голоса приглушал ветер, но спор быстро прекратился, и Чарли зашагал ко мне.

— Ты замерзнешь. — Он укутал меня в свою куртку и поднял. — Вставай.

— П-прости, — зуб на зуб не попадал, я уже замерзла и не заметила, — я не хотела, чтобы в-все так…

Чарли кивнул, не глядя на меня, отвел к «Поло» и запихнул на переднее пассажирское сиденье. Сзади сладко спала Мими, раскинув руки, не подозревая о том, что творится вокруг, а в багажнике лежал пленник, и его точка в «паутине» полыхала глухой ненавистью. Его тут тоже все ненавидели, так что на милую беседу он может не рассчитывать, гад! В голове вспыхнули картинки, как я бью пленника — в челюсть, в живот, по почкам, — и избавиться от них не удавалось: слишком много людей вокруг мечтали об этом. Да я и сама, честно говоря, тоже.

Куртка пахла прошлым и немного прояснила сознание. Чарли устало облокотился на открытую дверь и уставился поверх машины на лимузин. Теперь у нас с ним еще больше сожалений, скоро они превратятся в неподъемную ношу, притягивающую к земле. Может, вместе получится это пережить? Чарли перевел на меня взгляд, и я протянула ему руку: настоящий Чарли Таннер раскрывается только так, а на расстоянии «паутина» все время норовит подсунуть его маску нелюдима. Он перехватил мои пальцы и нам обоим на секунду стало легче, пока я не увидела кровь на ладонях. Попыталась убрать руку, но Чарли не отпустил, задумчиво перебирая мои пальцы и свои сожаления.

— Хреновый из меня командир.

— Нет. Не надо. Он ушел по своим правилам, как и хотел! И простил себя перед смертью.

Чарли с недоверием вскинул брови, заглянул мне в лицо и расслабился, признавая этот факт, а потом с осторожным любопытством поинтересовался:

— Что еще?

— Он был счастлив. — Отголосок пьянящего восторга прошелся мурашками по телу. Выходит, умирать можно по-разному, и я стала богаче, испытав эмоции, которые ни разу не встречала прежде, но не уверена, что хотела повторения. — Перестал бояться и ненавидеть себя. Сложно себя простить, но он смог. Мне кажется, это важно.

Как измерить ценность своих поступков и понять, когда достаточно для искупления? Сколько хорошего надо сделать, чтобы утолить мерзкого червя, грызущего совесть? Хикс преодолел свои страхи, помог спасти Мими, а есть ли мера, которой хватит мне?

— Придется похоронить Майки где-нибудь неподалеку. Нам с парнями не стоит светиться, пытаясь перевезти его самолетом. И с тобой это никак не должны связать.

Я кивнула, с ужасом представляя, что будет, если свяжут.

— Зря Хэмстед пытался убить Хикса — информация о носителях явно не уникальна. — Чарли вздохнул. — И Дея меня не убедила. Даже если Хэмстед не убивает носителей, он собирается их использовать. Возможно, против других носителей, а возможно, и против обычных людей. Все еще хочешь с ним сотрудничать?

— Не знаю. — Я вздохнула и поплотнее закуталась в куртку. — Но точно знаю, что ссора с ним может быть опасна.

— Ты права, — кивнул Чарли. — Утром я звонил Кроссу, проверял как там Марта…

— С ней все в порядке? — Я испугалась.

— Да, да, с ней и с девочками все хорошо. Тут другое. Кросс сказал, что Министерство обороны перестало давать заказы. В таком случае нужно срочно искать клиентуру, иначе фирму придется закрывать. Они и так ужались, съехали в другой офис…

«Сентинель» несколько лет держался на двух клиентах — минобороне и строительной компании «Стоун Индастрис». Их привел Чарли и хорошо зарабатывал, пока не появилась я. И сейчас не верю в совпадения.

— Думаешь, генерал…

— Да, — протянул он, — Хэмстед решил перекрыть канал. Не удивлюсь, если дальше грянет аудиторская проверка или налоговая инспекция.

— Генерал привлекает внимание. Очень настойчиво. — От паршивой ситуации становилось противно. — Показывает свою власть.

— Это не обязательно предназначено тебе. Я ему тоже как кость в горле, особенно после случая с Би Джеем.

— Но ты продал фирму, она больше тебе не принадлежит. Возможно, генерал так напоминает о себе, готовит плацдарм для шантажа.

Чарли скривился, рассматривая горизонт. В его задумчивости крылись гнев и опасения, жажда действия и решимость.

— Что ты собираешься делать? — осторожно спросила я, и он перевел на меня внимательный взгляд.

— Зависит от того, что собираешься делать ты.

Да вариантов у меня не сказать чтобы много.

— У них были документы?

Чарли покачал головой.

— Ни документов, ни телефонов. Наверное, следователь сумел бы что-то вытащить из оружия или машин, но не мы. И не здесь.

Лагари был прав — пора расширять штат, нанимать хакеров, следователей, охрану. Желательно из носителей.

— Мне нужны имена тех, кто дал им задание, и имя чиновника из Югендамта. Они наверняка провернули это вместе с ним.

— Слушаюсь, Ваше Величество. — Чарли усмехнулся, склонился к моему запястью и поцеловал. Секунда, принадлежащая только нам двоим, замерла в янтаре. И закончилась. — А ты сиди здесь. Не хочу, чтобы он тебя увидел.

Он аккуратно прикрыл дверь и отошел. Уиллер открыл багажник, и «паутина» задохнулась злорадством: охотник оказался на месте жертвы. Яркие и разнообразные эмоции мешали разобраться с чувствами пленника. Он тоже фонил злорадством, но по другому поводу. Злость окрашивала все в красный, боль стучала молоточками в виски, давила на глаза и жгла сердце. Только бы Мими не проснулась сейчас, когда прямо у нас под носом избивают человека. Допрос не удавался, и я устала уговаривать нити, вместо этого вышла из машины. Чарли тут же повернулся и зашагал ко мне.

— Вернись в машину!

— Допрос зашел в тупик.

Жесткое недовольство Чарли чуть не сбило с ног, но я ожидала и оперлась на дверь «Поло».

— Мы сами разберемся!

— Он правда вас не понимает. Наверное, в школе учил французский. Я поговорю с ним.

— А потом что? — Чарли схватил меня за локоть и повернул обратно к машине. — Его придется убить, потому что он видел тебя.

— Мы что-нибудь придумаем. Сейчас важнее получить информацию. Я здесь не как королева. Я — носитель, как Мими. Мы помогли ей, но ничего не закончилось. Никто не должен умирать как Би Джей.

Чарли застыл, перебирая колебания и сомнения. Его взгляд потяжелел, как и эмоции.

— Ладно, — сквозь зубы выдавил он через несколько секунд. — Поговори. Если не боишься повторения инцидента в ванной.

Боялась, но разве был выбор? Опасения и нетерпение Чарли прояснили мир, расставили приоритеты. Я и правда здесь не как королева, и, шагая по старой пыльной грунтовой дороге, ею себя не чувствовала. Я — носитель, ведьма, если угодно, так, может, уже пора это использовать?

Чарли кивнул парням, и они отошли на пару шагов: Уилер с обидой, что ему не дают довести дело до конца, а Мак с интересом.

Худощавый блондин в потертых джинсах и белой рубашке не первой свежести сидел на земле. Ему связали руки за спиной, и он замер на коленях в неудобной позе, но поднял голову, когда я подошла, и через нависшую на лоб пыльную челку сверкнул насмешливым взглядом. Внутри он был соткан из пренебрежения и презрения и совершенно не боялся. Весьма странная позиция, учитывая, что скулу и губы ему уже разбили. Блондин уставился на меня, на секунду во взгляде мелькнуло удивление, а потом он усмехнулся и прошептал:

— Weisser Wal[43].

И полыхнул ненавистью. Что ж, он явно меня узнал и не входил в клуб поклонников. Никакого сочувствия он не вызывал. Люди, которые убивают детей, не достойны сочувствия.

Я села на землю. Чарли хотел поспорить, но сдержался. Я подождала, пока «паутина» успокоится и сосредоточится на пленнике. Между нами было метра два, даже если он бросится, нить успеет раньше, так что Чарли зря волнуется.