Завораш

— И да, и нет. Электричество даёт необходимую энергию.

Энергия…

О чём-то похожем говорили наставники, имея в виду волю и концентрацию. Здесь, похоже, речь шла совсем о другом.

Ангел не успел поразмыслить об этом как следует. Бригадир поднялся и окинул его внимательным взглядом.

— Интересно, — сказал бескрылый.

— Что именно?

— Сможешь ли ты летать со связанными за спиной руками. Поднимайся и пошли.

***

Когда-то острова являлись единым целым. В цепях не было нужды, а самые крупные из них ещё даже не были выкованы. Однако позже произошло нечто, что разделило не только сушу под ногами ангелов, но и самих ангелов.

Бригадир произнёс это таким тоном, словно хотел донести до Тисонги дополнительный смысл. Возможно, под словом «разделило», скрывалось иное значение: раздор, вражда и, наконец, конфликт, переросший в нечто большее. Что подтолкнуло ангелов к этому, оставалось загадкой, однако и на этот счёт у Бригадира была своя теория. Причём, как понял ангел, весьма странная.

Там, внизу, продолжал Бригадир, находятся земли, населённые бескрылыми. Крыльев у них нет от рождения, так что общество не разделено на угнетаемых и тех, кто угнетает. Именно поэтому люди внизу добились существенных успехов в науке и технике. Таких, что они оказались в силах построить машины, способные летать.

Даже если последнее и было правдой, Тисонга сомневался, что без управления и планирования возможно добиться результатов хоть в каком-либо деле, не говоря уже о создании летательных аппаратов. Кто будет руководить процессом? Распределять награду между ответственными работниками и наказывать недобросовестных? Всё это на Островах было делом крылатых или единиц из числа не-ангелов, таких как Бригадир. Но сам и он не был «равным» по отношению к другим бескрылым, а стоял как минимум на одну ступень выше.

Когда Тисонга сказал об этом, Бригадир лишь усмехнулся.

— Надо кое-что в чем убедиться, — сказал он.

Руки Тисонги были по-прежнему связаны. Кроме того, к его поясу была привязана длинная верёвка, другой конец которой был намотан на массивный ворот. Сейчас возле него стояли двое. Один готовился крутить тяжёлую ручку в то время, как другой, очевидно, должен был следить за тем, чтобы трос разматывался равномерно.

Похоже, его посадили на поводок.

От свежего воздуха, хлынувшего в лёгкие, кружилась голова. Некоторое время назад он в компании всё того же Бригадира покинул тоннели, и вновь оказался снаружи. Сейчас бы сорваться и взлететь! Но вместо этого Тисонга был вынужден вдыхать запах немытых тел, чувствовать на своей коже прикосновения грубых, потемневших от постоянного физического труда, рук….

Его подвели к краю.

Вглядываясь в молочно-белую белизну под ногами, ангел внезапно увидел, как что-то промелькнуло внизу. Всего лишь бесформенная тень, и все же Тисонга явственно заметил движение. Что-то потревожило обычно спокойный мир там, внизу…

Нет, этого не может быть.

Но почему?

Да потому, подумал Тисонга, что поверить, будто где-то в небесах словно рыбы в пруду, плавают некие существа — означает принять и остальное.

Постепенно он стал понимать, что от него требуется. А когда Бригадир подошёл и подёргал пояс, на котором был закреплён трос, проверяя всю конструкцию на прочность, подозрение превратилось в уверенность.

Внезапно накатил страх. Множество раз Тисонга понимался в воздух над островом, но ещё никогда не спускался ниже его уровня. Сглотнув кислую слюну, ангел посмотрел в лицо Бригадиру.

— Ради чего все это?

— Ради чего? — искренне удивился бескрылый, — Ради знания, конечно.

— Ради знания? Но что это за знание?

— Видишь ли, когда я был ребёнком, крылатые раз в несколько месяцев прилетали на Окраину и отбирали некоторых из нас, чтобы забрать с собой. В основном детей. К лучшей жизни, говорили они. Те дети больше не возвращались. Все думали: и в самом деле, кому захочется вернуться в эту дыру? Позже я узнал, что тех детей убивали. Хирурги из Башни ремесленников сна разделывали их на операционных столах, чтобы изучить устройство тканей и работу органов. Среди них даже был один художник. Утверждал, что хочет глубже проникнуть в устройство тела, ведь у ангелов и не-ангелов оно одинаково, за исключением крыльев. Он говорил «глубже», понимаешь? С великим знанием приходят великие печали. Мы-то думали, что тех детей действительно забирают к лучшей жизни. Каждый стремился попасть в их число. Перед визитом тех крылатых многие родители одевали своих детей в лучшую одежду, отмывали от грязи, причёсывали… Помню, как расстраивался всякий раз, когда выбор падал на кого-то другого, не на меня. А затем мне исполнилось двенадцать, и я пошёл работать на установках. Те ангелы прилетали ещё пару раз, забирали детей и улетали. Однажды кто-то из них обмолвился, что лучше брать девочек, поскольку у них органы в лучшем состоянии, ведь им не приходится много и тяжело трудится.

Все это Бригадир говорил, один за другим подтягивая узлы у него на поясе.

— Так это все — ради знания? Сбросить с края острова со связанными за спиной руками — тоже ради него?

Бригадир пожал плечами:

— Там, внизу, ты сможешь парить. Крылья останутся свободными.

Тисонга подумал: неизвестно что хуже. Беспомощность и боль — это всегда беспомощность и боль, вне зависимости от обстоятельств.

— Вы ведь не первый раз это проделываете. Что вы пытаетесь найти?

Бригадир проверил крепость последнего узла.

— Сам увидишь. Ну, вперёд, — и хлопнул Тисонгу по спинке.

Удар был такой силы, что спихнул ангела с края.

— Вперёд, до самого низа!

Ветер подхватил сказанное Бригадиром и швырнул в бездну вслед за Тисонгой.

***

Тисонга рухнул головой вниз, как пловец, совершающий прыжок на глубину. Потоки воздуха ударили его в лицо, желудок почти мгновенно подскочил к горлу.

Внезапно вспомнилось давно забытое чувство: как он и другие дети делали первые попытки подняться в воздух.

Ангелы не умеют летать от рождения. Этому приходится учиться, как, например, всем остальным приходится учиться ходить. Надо ли говорить, что робкие потуги сделать первый шаг обычно заканчиваются падением? Однако если в этом случае неудача обернётся для малыша падением с высоты собственного роста, то попытка взлететь куда опаснее.

Страх может долго не давать сделать первый взмах крыльев. Он же в случае неудачи будет мешать сделать вторую, третью попытки… Учитель тем временем будет наращивать высоту, на которую должны подняться испытуемые… Пока она не станет такой, что падение обернётся увечьями или даже смертью.

Только спустя три удара сердца Тисонга понял, что так и не расправил крыльев и продолжает падать в бездну. Осознание этого помогло ему прийти в себя. Расправив наконец крылья, он некоторое время двигался по инерции, а затем подхватил один из воздушных потоков и выровнял направление полёта. Теперь он не просто падал, а планировал под углом, постепенно удаляясь от острова.

Однако остров был слишком большим, чтобы просто исчезнуть с горизонта: ангел уже преодолел два десятка саженей, а громада земли все ещё занимала весь обзор над ним. Фигурки стоявших на краю бескрылых, наоборот, уменьшились настолько, что были практически не различимы. Теперь при всем старании Тисонга не смог бы распознать в одной из них Бригадира. Странное дело, последние слова, сказанные бескрылым, все ещё звучали у него в ушах.

"Когда-то, — говорил он, — Острова были единым целым. А ещё раньше весь этот огромный остров был частью суши внизу".

"Произошёл катаклизм. Взрыв. Падение небесного тела. Извержение вулкана. Что угодно."

"И суша разделилась. Это вы хотите сказать? Якобы некогда единый мир распался на части."

"Именно".

Это было невероятно, невообразимо. Слишком фантастично, чтобы поверить. Подумать только, внизу не только был другой мир, но некогда он с Небесными городами представлял собой одно целое. Следующим, что должно последовать за этим нелепым утверждением, стало бы предположение, что этот нижний мир мог быть населён. Какая нелепость!

Падение прекратилось, и Тисонга почувствовал себя намного свободнее. Во все стороны, насколько хватало глаз, разливалась молочно-белая пустота.

Продолжая планировать, ангел лёг на правое крыло. К сожалению, его движения были ограничены скованными за спиной руками. В обычное время руки в полёте выступали дополнительным средством балансировки. Сейчас же будучи заведёнными назад, они мешали как следует расправить крылья.

Очевидно, бескрылые предусмотрели и этот факт, не желая давать ангелу дополнительных шансов на побег. Кем он для них был? Разведчиком? Тем, кого посылают на передний край, ожидая ценных сведений?

Остров, находившийся теперь над ним, представлял собой громадный отрезок суши конусообразной формы. И то, что было в его нижней части, на подбрюшье, мало походило на то, что располагалось сверху. Тисонга привык видеть чистые, простые формы. Хрусталь, серебро, золото. То, что он видел сейчас, было изнанкой во всех смыслах. Голая земля была черной. Наружу из неё торчали корни растений, части труб, куски арматуры, которой остров был укреплён по краям. Кроме того, Тисонга рассмотрел по паре чётких линий, тянущихся от острова вниз. Спустя какое-то время он понял, что видит потоки воды, падающие вниз. Странно, ему никогда не приходило в голову задуматься, куда девается всё то, что попадает в городские стоки. Ответ оказался проще, чем можно было предположить.

И вместе с тем…

Разве не твердь земная притягивает то, что имеет вес? Что бы это ни было: тело ангела или потоки воды. По правде сказать, Тисонга об этом не задумывался. Да, этому учили в Башне, но вряд ли кто-то ставил под сомнение то, что им приходилось узнавать. Тисонга понимал, что задавать вопросы полезно… Иногда. Кроме того, оказывается, существовали люди, которые отрицали то, во что остальные ангелы верили безоговорочно. Возможно, все они были сумасшедшими, наверняка — изменниками…

Поскольку известно, что твердь земная притягивает всё, что имеет вес, разве не должно это означать, что потоки воды падают именно в направлении такой тверди?

Довольно, прервал себя Тисонга. Не сейчас.

Сейчас он должен быть сосредоточенным и внимательным, ведь ему предстоит найти выход из положения. Вряд ли Бригадир и его подручные отпустят его просто так. После всего случившегося, после всего, что он видел.

Ведь Тисонга фактически был свидетелем того, что на окраинах зреет заговор. Здесь много недовольных, озлобленных не-ангелов, которые оказались не несколько тупоумными и безропотными, как их изображали, а…

Какими?

Хитрыми, изворотливыми? Такими, кто был способен годами проделывать мерзости вроде распространения ложных идей или саботажа? Или наоборот — честными, открытыми, миролюбивыми? Странное дело, даже сейчас Тисонга не чувствовал, что его жизни что-то угрожает. В обществе Бригадира он не ощущал опасности. Возможно, всё дело в том, что он рассчитывал найти одно, а обнаружил совсем другое?

Он не забыл, по какой причине явился на окраину, но теперь к его целям добавились новые — выяснить, что представляли собой заговорщики. Возможно, это даст ключ к пониманию того, что случилось с Кенобией.