Том 4. Стиховедение

Ритмический словарь частей речи

Ритмический словарь — понятие, вошедшее в обиход стиховедения с 1910‐х годов и ставшее в нем необходимым. Это — пропорции распределения в речи фонетических слов различной акцентной структуры: односложных, двухсложных с ударением на 1‐м слоге, двухсложных с ударением на 2‐м слоге и т. д. Зная вероятность слов того или иного строения в естественной (прозаической) речи, мы можем рассчитать вероятность естественного возникновения стихотворной строки, состоящей из таких слов; a сравнивая с этой естественной вероятностью реальную встречаемость таких слов и словосочетаний в стихах, мы можем выделить, какие особенности строения стиха заданы языком, a какие определяются специфически стиховыми тенденциями. Когда Б. Томашевский (1917) и Г. Шенгели (1919) открыли возможность таких сопоставлений, это было сдвигом с мертвой точки в изучении строения стиха[592].

Томашевский подсчитывал ритмический словарь прозы по «Пиковой даме» Пушкина, Шенгели — по 10 прозаикам XIX–XX веков, от Пушкина до Бунина; потом делались новые подсчеты, которые помогли уточнить разницу между ритмическим словарем художественной, разговорной, научной, деловой прозы[593]. Оказалось, что чем ближе стиль к разговорной прозе, тем слова в нем короче и ударения ближе к концу, тогда как в деловой и научной прозе — наоборот.

Однако до сих пор при таких подсчетах все слова в каждом тексте подсчитывались недифференцированно, без разделения по частям речи. Между тем интуитивно представляется вероятным, что разница между ритмическим словарем разных частей речи может быть не меньше, чем между ритмическим словарем разных стилей речи: например, что служебные слова короче знаменательных, a в прилагательных и причастиях с их длинными флексиями ударения расположены ближе к началу, чем в других частях речи. Если в разговорной прозе по сравнению с научной и деловой слова короче и ударения ближе к концу, то не оттого ли, в частности, что в разговорной речи совершенно неупотребительны причастия с их длинными безударными окончаниями (заменяемые придаточными предложениями), a может быть, менее употребительны даже прилагательные (за исключением нечастых устных описательных жанров)? К сожалению, пропорции частей речи в различных устных и письменных жанрах еще недостаточно изучены.

Чтобы проверить наше предположение, мы попытались рассчитать ритмический словарь основных частей речи раздельно.

В качестве материала были взяты следующие тексты: Пушкин, «Метель»; Гоголь, «Мертвые души» (ч. I, гл. 6); Тургенев, «Касьян с Красивой Мечи»; Толстой, «Хозяин и работник» (гл. 6–8); Чехов, «Огни». Слова длинные и редкие (свыше 5–6 слогов) из подсчета исключались. Среди частей речи выделялись существительные, прилагательные, глаголы, наречия, местоимения и «прочие» (преимущественно служебные). Так как акцентная структура слова во многом зависит от парадигмы словоизменения, то в сомнительных случаях слова группировались именно по этому признаку: например, и причастия, и субстантивированные прилагательные учитывались в рубрике «прилагательные».

Результаты подсчетов (в абсолютных цифрах, чтобы при необходимости можно было сделать проверку на однородность материала) приведены в таблице 1. Сокращения: С. (существительные), Г. (глаголы), П. (прилагательные), Н. (наречия), М. (местоимения), Пр. (прочие); 2–1 — двухсложное слово с ударением на 1‐м слоге, 3–2 — трехсложное слово с ударением на 2‐м слоге и т. п.

Суммарные результаты (в процентах) приведены в таблице 2: пропорции частей речи для каждого вида ритмического слова, для всего ритмического словаря в целом и для словаря каждого прозаика в частности. Все данные округлены до 1 %; знаком 0 обозначены доли, меньшие 1 %.

Из таблицы 2 видно, во-первых, что пропорции частей речи y отдельных писателей характерным образом отклоняются от среднего: описательный стиль Гоголя и Тургенева повышает долю прилагательных, сюжетная динамика Пушкина и психологическая динамика Толстого повышают долю глаголов. О том, как пропорция прилагательных и глаголов определяет прямым образом стиль произведения, a косвенным образом — синтаксис стиха поэтического произведения, нам придется говорить еще не раз.

Во-вторых, мы видим, что длина и акцентная структура различных частей речи действительно неодинаковы. Это делается особенно наглядно, если сопоставить (1) среднюю длину слова в слогах, (2) средний порядковый номер ударного слога и (3) частное от деления (2) на (1) — показатель сдвига ударения к концу слова. В таблице 3 представлены эти показатели для частей речи, выделенных выше, и дополнительно — для существительных в именительном падеже, для безличных форм глагола (инфинитив, деепричастие), для кратких форм прилагательных.

Таблица 1

Таблица 1 (окончание)

Из таблицы видно, насколько местоимения и служебные слова короче, а глаголы и особенно прилагательные длиннее среднего объема слова; и видно, насколько y прилагательных ударение сдвинуто к началу слова, образуя длинный безударный «хвост», a в местоимениях (и, добавим, в значительной части служебных слов) сдвинуто к концу слова. Последняя особенность, кажется, еще не отмечалась как акцентологический признак соответствующих частей речи.

Таблица 2

Таблица 3

Из показанного ясно, что для каждого акцентного типа слова характерен свой более или менее особый набор частей речи: в односложных и двухсложных (особенно 2–2) словах будет повышенный процент служебных частей речи, в словах с длинным безударным окончанием (3–1, 4–2, 5–3…) — повышенный процент прилагательных и т. п. Эти специфические пропорции выявятся в нашей работе далее.

Конечно, разделение словесного материала только на пять частей речи — это самое грубое приближение к очень тонкой проблематике. Уже различение существительных в именительном и в косвенных падежах показывает, что первые (лишенные флексий) имеют ударение ближе к концу — a стало быть, подлежащие во фразе, стоя в именительном падеже, имеют иной ритмический профиль, чем дополнения и обстоятельства. Безличные формы глагола тоже имеют ударение ближе к концу, a если мы в них не будем смешивать инфинитивов и деепричастий, то, вероятно, сдвиг ударений к концу в инфинитивах будет еще отчетливей. A так как инфинитивы во фразе служат обычно глагольными дополнениями, то и этот член предложения получает свой особенный ритмический профиль. Такой же сдвиг ударения к концу мы видим в кратких формах прилагательных.

Кроме чисто лингвистического интереса сделанные наблюдения представляют особый интерес для стиховедения. В самом деле, всякий стихотворный размер допускает лишь ограниченное число словосочетаний, в которых позиция каждого акцентного типа слова точно определена. Зная частоту каждого словосочетания, укладывающегося в стихотворный размер (каждой ритмической и словораздельной вариации), мы можем для каждого акцентного типа слов сопоставить вероятное (как в прозе) и реальное заполнение различными частями речи каждой позиции в стихе. Это позволит сказать, насколько такие-то позиции «притягивают» к себе существительные или прилагательные в силу естественных языковых тенденций данного акцентного типа слов, a насколько — в силу специфически стиховых ритмико-синтаксических тенденций.

Для начала при таком сопоставлении удобнее взять простой, небогатый ритмическими и словораздельными вариациями стихотворный размер. Мы выбрали для этого 3-стопный хорей и намеренно ограничили материал стихотворениями середины и второй половины XIX века, близкими по тематике и стилю[594].

Обследованы были следующие стихотворения[595]:

Огарев: «Небо в час дозора» («Изба»), «Ночь была прозрачна» («Разлука»).

Плещеев: «Скучная картина», «Хорошо вам, детки» («Зимний вечер»), «Теплый день весенний», «Домик над рекою» («На берегу»), «Травка зеленеет» («Сельская песня»), «Капля дождевая», «Тени гор высоких».

Таблица 4

Никитин: «Тихо ночь ложится», «В глубине бездонной» («Тишина ночи»), «Весело сияет» («Зимняя ночь в деревне»), «Жгуч мороз трескучий» («Жена ямщика»), «Ярко звезд мерцанье».

Суриков: «Полночь. Злая стужа» («Часовой»), «Ярко светит зорька» («Утро»), «Вот моя деревня» («Детство»), «Солнышко уж встало» («Дети»), «Эх, не троньте! С горя» («С горя»), «От деревьев тени» («Несчастный»), «У пруда, где верба» («У пруда»), «Легкий сумрак ночи» («Летняя ночь»).

Дрожжин: «Вечер. Потемнели», «Детство золотое», «Осень. Ходят тучи», «Полночь. Ветер злится», «Вьюга завывает», «По задворью злится», «Весело на воле», «За кустами тени», «Избы застилает», «Ох, сгори, кручина», «Рано в небе летом», «Солнышко садится», «По полю гуляет», «Миновало лето», «Чуть в избе холодной», «В тишине глубокой», «С теплою весною», «Эх! куда зимою», «От тоски-кручины», «В поле непогода», «Холодно зимою».

Брались только четверостишия с чередованием женских и мужских окончаний. Всего из 1560 строк учтено 1557.

3-стопный хорей с женскими и мужскими окончаниями дает следующие 4 ритмические и 11 словораздельных вариаций (см. таблицу 4).

Из примеров видно: слова акцентного типа 1–1 могут занимать четыре позиции в начале и середине женских стихов, четыре — в начале и середине мужских и четыре — в конце мужских; слова типа 2–1, наоборот, четыре позиции в середине мужских, четыре — в середине женских и четыре — в конце женских; слова типа 2–2 — одну позицию в середине женских, одну — в середине мужских, четыре — в конце мужских; слова типа 3–1 — одну позицию в середине женских и одну — в середине мужских; слова типа 3–2 — одну в середине женских, одну — в середине мужских и четыре — в конце женских; слова типа 3–3 — одну в середине женских, одну — в середине мужских и одну в конце мужских; слова типа 4–1 — по одной в середине женских и мужских; слова типа 3–3 — по одной в середине женских и мужских и одну в конце женских; типа 3–4 — одну в конце мужских; типа 5–4 — одну в конце женских; типа 5–5 — одну в мужских; типа 6–5 — одну в женских.

Таблица 5

Процентный состав речи в этих акцентных типах по сравнению с прозой показан в таблице 5.

Из таблицы 5 видно, что главное отличие словаря стихов от словаря прозы — это сокращение доли местоимений и служебных слов. Видимо, это следствие стиля: фразы в стихах более короткие, a связь их более отрывистая. Выше уже было сказано, что для стиха по сравнению с прозой в целом, как кажется, характерны не подчинительные, a сочинительные конструкции, — a они легче обходятся без служебных слов. В более длинных размерах, как кажется, доля местоимений и служебных слов возрастает: по предварительным подсчетам, пропорция С: Г: П: H: М: Пр в 4-стопном хорее «Сказки о царе Салтане» дает 42: 27: 10: 5: 13: 3, a в 4-стопном ямбе «Евгения Онегина» (гл. 8) — 35: 19: 20: 7: 15: 4 (еще раз заметим характерное для разницы динамического и описательного стиля соотношение Г: П).

Середина стиха меньше отличается от прозы, конец стиха — больше. Это, несомненно, потому, что конец стиха обычно совпадает с концом предложения или колона, a служебные слова (и в меньшей степени местоимения) тяготеют не к концу, a к началу предложения и колона. В этом отношении выразителен словарь словораздельной вариации 1 г с женским окончанием (55 строк): она состоит из трех однотипных слов 2–1, но соотношение частей речи С: Г: П: Н: М: Пр в них очень разное: на I позиции 12: 8: 5: 16: 4: 10, на II позиции 22: 11: 7: 6: 6: 3, на III позиции 33: 13: 3: 5: 1: 0; типичная строка была бы — «Горько плачет мальчик…». Сходную картину дают в словораздельной вариации 1а с мужским окончанием (65 строк) слова типа 2–2 на II и на III позиции: на II позиции соотношение частей речи 21: 11: 7: 6: 20: 0, на III позиции 23: 24: 10: 2: 5: 1, типичная строка была бы — «Дед его заснул». Сходным образом и односложные слова 1–1 на I позиции состоят на целых 54 % из местоимений и служебных слов, на II позиции — на 38 %, на III позиции — на 31 %.