Том 4. Стиховедение

10

Таковы предварительные результаты применения «русского метода» к исследованию европейского стиха. Можно видеть, что наиболее показательные результаты обнаруживаются там, где нужно решать самый общий (и самый трудный для аргументации) вопрос: силлабический стих перед нами или силлабо-тонический?

С таким вопросом приходится, как известно, иметь дело очень часто: в истории едва ли не каждого стихосложения (особенно в пору его становления) имеются многочисленные памятники, колеблющиеся между разными системами стихосложения. Но и для более частных вопросов — таких, как закономерности ритма ударений в силлабо-тонических размерах, ритма словоразделов в стихе, — предлагаемый метод может быть так же полезен, как был он полезен на материале русского стиха. Он позволяет отделить в стихе языковые явления от поэтических, невольные — от творческих и сосредоточить внимание литературоведа именно на этих последних. Он трудоемок (впрочем, и этого не нужно преувеличивать: расчет теоретической модели размера средней длины при наличии подсчитанного ритмического словаря и при помощи ручного калькулятора занимает один рабочий день) — но думается, что этот труд вполне оправдывается результатами. Он требует дальнейшего совершенствования — прежде всего в том, что касается учета проклитик и энклитик в языке и стихе, а также в том, что касается построения моделей с различным охватом ритмических вариантов, дозволяемых или не дозволяемых верификационным стилем различных эпох. Тогда доступный этому методу анализ сможет стать еще тоньше. В конечном счете применение вероятностных моделей в стиховедении может лишь укрепить тот статус, которым по праву гордится эта научная отрасль, — статус самой объективно точной из филологических наук.

P. S. Много примеров использования такой модели (и аналогичных) — в нашей книге «Современный русский стих» (1974). Опыт построения вероятностной модели с несколькими ступенями ограничений, налагаемых на подбор слов, может быть полезен не только для итальянского или средневекового латинского стиха. В английском стихе, как показано М. Тарлинской, чередовались эпохи строгости и эпохи расшатанности: такие-то сдвиги ударений в строке то допускались в известных количествах, то не допускались. Насколько свободно пользовалась каждая эпоха теми вольностями, которыми она располагала? Это можно было бы установить, построив отдельную для каждой эпохи вероятностную модель. (Подобным образом — но опираясь не на языковую, а на речевую модель — М. Тарлинская смогла точно определить место стиха Дж. Донна между силлабо-тоникой и чистой силлабикой.) Столь же благодарный материал для обследования представляет и немецкий стих XIV — начала XVII века и другие переходные формы.