Том 4. Стиховедение

3

Попробуем сделать следующий шаг: выделить строки, в которых та же рифма на — ой заполнена не словом молодой, a другими изоритмическими ему прилагательными — с тем же слоговым составом и с той же парадигмой словоизменения. Ограничимся только пушкинским и лермонтовским материалом. У Пушкина в 4-стопном ямбе таких прилагательных на — ой оказывается 31 в 92 строках: роковой (16 раз), золотой (11), гробовой (8), боевой (6), дорогой, кочевой, круговой, удалой, холостой (по 4), вековой, записной (по 3), деловой, ключевой, неземной, площадной, полевой (по 2), войсковой, восковой, вощаной, выписной, вырезной, голубой, дождевой, заказной, костяной, никакой, парчевой, пресвятой, пресмешной, пуховой, родовой (по 1 разу). У Лермонтова таких прилагательных 25 в 77 строках (не считая дословно повторяющихся строк); роковой (14 раз), золотой (10), дорогой (7), неземной (6), гробовой (5), боевой (4), голубой, громовой, парчевой (по 3), власяной, вороной, огневой, пролитой, снеговой, угловой (по 2), бреговой, вырезной, записной, ледяной, листовой, площадной, полковой, расписной, столбовой, удалой (по 1). Начало этих частотных списков, как мы видим, совпадает почти в точности — это показатель того, что оба поэта принадлежат к одной и той же литературной традиции.

Много это или мало — 31 и 25 трехсложных прилагательных на ударное — ой? В современном русском языке (по грамматическому словарю А. А. Зализняка) таких прилагательных около 800; таким образом, поэты используют лишь 3–4 % возможных слов, все остальные слова (паевой, краевой, чаевой, гвоздевой, жердевой, клеевой…) ощущаются ими как прозаизмы. Для сравнения вспомним, что общий объем словаря современного русского языка (по Зализняку) около 100 000 слов, объем словаря пушкинской эпохи приблизительно таков же (по щедрому академическому словарю 1847 года около 115 000 слов); на этом фоне объем словаря Пушкина (с прозой, журналистикой и письмами) — около 21 000, Лермонтова — около 15 000 слов, т. е. 15–20 % всех возможных слов. Из этого видно, насколько строже среднего производится отбор слов для заполнения рифмующих позиций в стихе — приблизительно раз в пять.

Выпишем отобранные строки, расположив их на этот раз не в алфавитном порядке, a по синтаксическим типам заполнения строки. В строке 4-стопного ямба, оканчивающейся словом типа молодой, роковой и проч., может быть два или три слова и между ними, соответственно, одна или две синтаксические связи. Одна из этих связей, включающая рифмующее прилагательное, — как правило, определительная; другая может быть различна. В зависимости от наличия и типа этой второй межсловесной связи мы получаем следующие конструкции:

1) Двухсловный стих, определительная связь единственная: Или разлуки роковой (П3 84), Или в кибитке кочевой (П3 113), И для добычи дорогой (Л1 166), И на кольчуге боевой (Л3 203), Но под одеждой власяной (Л3 87), На кобылице вороной (Л3 212), У галереи гробовой (П3 27), Ни эпиграммы площадной (П5 84), Твой искуситель роковой (П5 62) (всего y Пушкина 5, y Лермонтова 4).

2) Трехсловный стих, вторая межсловесная связь — между подлежащим и сказуемым: Поднялся табор кочевой (П4 233), Хранится пламень неземной (Л1 112), Сокрылся некто неземной (П4 182), Кричит наездник удалой (П4 33), Сидел штаб-ротмистр удалой (Л4 132), И всходит месяц золотой (П4 51), Встал тихо месяц золотой (Л4 143), Что ж медлит ужас боевой (П2 49), Поток струится дождевой (П3 158), Дымок струился голубой (Л4 159), Удар несется роковой (Л3 14), Удар спустился роковой (Л3 122), Напрасен опыт вековой (П2 152), Подернут уголь золотой (П5 96), Там виден камень гробовой (П5 143), И слышен говор ключевой (П5 143), Как гость приятен дорогой (Л1 202), Над ним — луч солнца золотой (Л2 62), A ты — бездельник деловой (П2 20), И я был витязь удалой (П4 56), И нужды нет вам никакой (П3 379) (всего y Пушкина 13, y Лермонтова 8).

3) Вторая межсловесная связь — между глаголом и прямым дополнением: Берет свой бубен расписной (Л4 292), Взять также ящик боевой (П5 129), Сорву венец я золотой (Л4 210), И жаждет сени гробовой (П4 110), Алкала пищи роковой (П5 58), Вопрос мне сделал роковой (П4 45) (всего y Пушкина 4, y Лермонтова 2).

4) Вторая межсловесная связь — между глаголом и косвенным дополнением: Владели силой войсковой (П4 259), Блистали тканью парчевой (Л4 17), Опутал сетью роковой (Л3 194), Он жег печатью роковой (Л4 223), Ты славишь лирой золотой (П2 333), Клянусь святыней гробовой (Л 265), Покрыт короной листовой (Л3 114), Открыт был властью неземной (Л3 87), Сражен стрелою громовой (Л4 223), Лишенный сени гробовой (Л4 39), Стремится к жизни полевой (П5 163), Блистая в ризе парчевой (П4 47), И пить из чаши круговой (П1 28), Сидел за книжкой записной (П1 161), Готов на подвиг роковой (П3 27), Взгреми на арфе золотой (П1 80), Цыганке внемлет кочевой (П3 12), Любовью билось огневой (Л4 38), Изгагой мучим огневой (Л4 312), Красой блистая неземной (Л4 195), С Мартыном non он записной (П1 289) (всего y Пушкина 10, y Лермонтова 11).

5) Вторая межсловесная связь — между глаголом и обстоятельством: Исчезли в урне гробовой (П3 205), Явись y двери гробовой (П3 220), Реветь над плитой гробовой (Л4 275), Он сел на камень гробовой (Л3 119), Был брошен к мели бреговой (Л3 49), Тонули в думе роковой (Л3 19), Оставим в чаше круговой (П1 57), Напенясь в чаше круговой (П1 105), Таяся в роще вековой (П2 56), Лежу ль в постели пуховой (П1 153), Летит из кельи восковой (П5 140), На столик ставят вощаной (П5 56) (всего y Пушкина 8, y Лермонтова 4).

6) Вторая межсловесная связь — тоже определительная, оба определения — согласованные (определения его, ее условно приравниваются к согласованным мой, твой и проч.): Я призрак милый, роковой (ПЗ 66), На подвиг славный роковой (Л4 312), В одежде черной, власяной (Л4 265), Где конь арабский, вороной (Л3 45), Бесценной масти, золотой (Л4 189), Им первый кубок круговой (П1 127), С высокой башни угловой (Л3 84), Из мирной сени гробовой (П2 56), Как некий призрак гробовой (Л3 28), Своей печати вырезной (П5 72), Твоей печали дорогой (Л4 193), С своей вершины ледяной (Л4 213), В своей коляске выписной (П5 142), В своей одежде боевой (Л4 154), Под сей кольчугой боевой (Л3 116), До нашей книги родовой (П3 379), Его поэмы заказной (П1 160) (всего y Пушкина 7, y Лермонтова 10).

7) Вторая межсловесная связь — тоже определительная, второе определение — несогласованное: Тревоги жизни боевой (П4 82), Кто жертва чести боевой (П5 201), Залог победы роковой (П4 75), Как в день разлуки роковой (ЛЗ 59), Твердыни власти роковой (П3 145), Под гнетом власти роковой (П1 338), При громах силы роковой (П2 57), Над бездной смерти роковой (Л1 175), И с криком смерти роковой (Л3 142), От места битвы роковой (Л4 35), И звуки лиры дорогой (П4 89), Икону в ризе дорогой (Л4 8), В залив отчизны дорогой (П4 23), Отрывок тучи громовой (Л4 205), Вершины цепи снеговой (Л4 160), Вы, призрак жизни неземной (П5 135), С бокалом влаги золотой (Л4 131), С словами рыбки золотой (Л4 169), По струнам арфы золотой (Л1 310), В часы денницы золотой (П1 173), A в час пирушки холостой (П4 380), О скуке жизни холостой (П5 41), Пред ликом девы пресвятой (П4 182), При звуках песни полковой (Л4 131), Ружье с насечкой вырезной (Л4 189), Любовь к свободе золотой (Л3 56), И пар от крови пролитой (Л1 318), Отец семейства холостой (П5 121), Подарок Вакха дорогой (П1 323), И в день печали роковой (Л1 314), Старухи голос гробовой (П4 32), И смерти сумрак роковой (П1 214), И пунша пламень голубой (П4 380), И в пене кубок золотой (П1 28), Измены вестью роковой (П5 144), В пустыне моря голубой (Л2 189), Неправой казнью пролитой (Л3 184); ср. Навстречу рати удалой (П4 96) (всего y Пушкина 21, y Лермонтова 17).

8) Вторая межсловесная связь — между прилагательным и поясняющим словом: За рифмой, часто холостой (П1 152), И кубок тяжко-золотой (П1 323) (всего y Пушкина 2).

9) Вторая межсловесная связь — сочинительная, между двумя существительными: Гримасой, фарсой площадной (Л4 125), В чалме и ризе парчевой (Л4 198), С каймой и кистью золотой (Л4 127), С мечом и с лирой боевой (П1 346), И плащ и пояс боевой (П1 327), Забав и лени золотой (П1 360) (всего y Пушкина 3, y Лермонтова 3).

10) Второй межсловесной связи нет, третье слово — на отлете: Кто сей? Кромешник удалой (П3 18), Я к ней — и пламень роковой (П4 22), Того, чьей волей роковой (П4 393), Идет и в холод ключевой (П2 56), Приди, певец мой дорогой (П1 127), Скажи, товарищ дорогой (Л3 278), Не лучше ль, Роде записной (П1 58), Быть может, с ризой гробовой (П2 296), A впрочем, малый деловой (П4 345), Но вот на табор кочевой (П4 215), И вот дорогой столбовой (Л4 310), Когда же пламень громовой (П3 114), Пчела за данью полевой (П5 140), Перо в тетрадке записной (Л1 163), Они от башни угловой (Л4 186), Они в одежде парчевой (Л3 151), Как братья в пляске круговой (Л4 153), Не брат ли с битвы роковой (Л3 271), Князь Рурик с силой боевой (Л3 107), Находит муке неземной (Л2 157), Он музу битвой площадной (П2 32), И вдруг из рощи вековой (П3 144), Но вдруг над чашей золотой (П6 387), И вдруг по тверди голубой (Л3 212), Теперь из урны роковой (П6 387), И вскоре с вестью роковой (П4 92), И нежно гребень костяной (П4 46), Так живо образ дорогой (Л2 226), И тихо ключ тот роковой (Л4 15), Повсюду призрак роковой (Л3 36), Пред ней, как призрак роковой (Л4 315), Из облак месяц золотой (П1 29), В очках и с лирой золотой (П3 24), Себя иль ноши дорогой (Л2 58), Была покрыта золотой (Л4 168), Издатель, право, пресмешной (П1 158), Хранитель, верно, неземной (Л3 173) (всего y Пушкина 19, y Лермонтова 18).

И здесь, несмотря на гораздо большую пестроту, мы видим устойчивые ритмико-синтаксические стереотипы: около половины всех строк имеют общие слова (не считая рифмующихся). Чувствуется, что некоторые модели (например, Своей /моей / твоей /? —? /дорогой / роковой / золотой) способны к порождению очень многих вариантов строк. Самый беглый просмотр конкорданций Шоу к Баратынскому и Батюшкову обнаруживает новые и новые словосочетания, ложащиеся в знакомые схемы: «Своей пастушке дорогой», «В своей отваге молодой», «Твоею лирой боевой», «Проказы жизни боевой», «Затеи девы удалой», «Я жажду ночи гробовой», «Перед иконой золотой», «Я до разлуки роковой» (этот стих «Эды» был в памяти Пушкина, когда он писал в «Цветке»: «Или разлуки роковой») и т. п. Можно заметить, что список строк на младой, приведенный выше, гораздо менее однородно распадается на синтаксические типы вроде перечисленных. Это оттого, что финальное слово короче, стих имеет больше пространства для ритмических вариаций (4-словных, 3-словных, 2-словных: здесь возможны все 5 употребительных ритмических форм 4-стопного ямба — «Хвала, Щербатов, вождь младой»; «О, успокойся, друг младой»; «Невольнику мечты младой»; «Товарищ резвости младой»; «С венециянкою младой» — тогда как в строках на молодой только две), a следовательно, и для синтаксических вариаций здесь y формульного стиля меньше опоры.