Академия опальных принцесс

Глава 6 Кто-то особенный

Дариан

Грета пытливо заглядывала в самую душу, а я вот уже который раз перечитывал вопрос Эллы и не знал, как выбраться их это ловушки.

...вам нужен кто-то особенный?

Если признаться, то до вчерашнего дня мне вообще никто не был нужен

В Равенорде как-то быстро отвыкаешь мечтать и думать о будущем. Раньше я довольствовался малым: чтобы в академии никто не болел, министерства юстиции и образования не одолевали постоянными запросами, и чтобы арести становилось всё меньше с новым учебным годом. Особенно меченных. Каждое наложение проклятье вытягивало из меня душу, да и смотреть на обреченных было невыносимо. Всяких раз одно и то же, перепуганы, клянутся в невиновности, и я переживаю вместе с ними их кошмар. Обрекаю на вечное хождение по льду практически без шанса дойти до берега. Обязательно где-то будет слишком тонко, и лёд треснет.

Хорошо помню свою немолодую предшественницу. Потухший взгляд и отсутствие хоть какой-то жажды жизни:

— Мальчишку прислали... Теперь хоть двадцать есть? — спросила она без издевки, скорее из жалости. А я боролся со смешанными чувствами. Она прокляла мою сестру или нет? Жалеть её или ненавидеть?

— Почти двадцать пять, — ответил, с невесть откуда взявшейся тревогой наблюдая, как без пяти минут бывший комендант подкручивает вентили на камине.

— Жениться тебе надо. Беги пока не поздно, найди хорошую девушку, заведите детей. Грете ты уже не поможешь. Не твой это крест.

— Отговариваете?

Она кивнула.

—- Я свою жизнь на этот алтарь положила давно. Знаю, о чем говорю. Не их ты будешь проклинать. Свою душу уничтожишь. Каждая новая девушка-ворон будет разбивать тебе сердце, вгонять в безысходность, лишать сна и веры в справедливость. Но мы с тобой не судьи. Даже когда ты попытаешься зажать себе уши, закрыть глаза, не видеть маленьких проступков меченых арести, чёрные перья все равно пожирают бедных девушек. Так было и с Гретой. Я пыталась, Дариан. Клянусь. Но что я могла? Комендант Равенорда — это оружие казни и пыток. Пусть с сердцем и даже с волей, но бессильный что-то изменить. Лишь оттянуть время. Всё ещё хочешь занять моё место?

Я был молод. Полон надежд. Предостережения мало о чем мне говорили. Не получилось у предшественницы — не значит не выйдет у меня. Увидев мою непреклонность, комендант нехотя закатала манжеты, повернулась к камину и сунула руки в огонь.

— Будет больше, Дариан. И не только сегодня. Этим страданиям нет конца, пока не найдется идиот, который займет твоё место. Мне вот повезло.

Ладони у женщины почернели и буквально источали тьму.

— Ваши руки, комендант Хансен.

Она крепко схватилась за меня, и в тот же миг мир навсегда лишился красок. Я кричал, проклинал старуху, говорил, что передумал. Но было поздно. Боль каждого ворона Равенорда перетекала в моё тело. Их мысли, чувства, неисполненные мечты, все в одночасье стало моим.

Рухнул на колени и в ужасе смотрел, как ладони источают тьму.

Бывшая комендант бросила в меня яблоком, поймал по привычке, и оно тут же сгнило.

— Ничего не касаейся, пока руки не придут в норму. Накладываешь ими метку на осужденных арести. Время рассчитываешь исходя из приговора, мольбы и слезы не слушаешь. Правила и распорядок академии нарушать будут все от меченых до простых избалованных девиц на перевоспитании. Вторым ничего не грозит, если поймаешь, наказывай строго, за это их родители деньги и платят. А вот первым будет худо. Но есть лазейка. Если поймал в ночи одну из птичек, крадущуюся за булкой в столовую, повторяй себе, что она заблудилась, пока туалет искала. Ты хозяин своего проклятья, тебе и спасать несчастных. Хоть так.

— За булку в ночи можно стать вороном? — дрожащим голосом спросил я.
Моя предшественница тяжело вздохнула и наклонилась ко мне.

— Можно и за меньшее. Тут все зависит не от твоего разума, а от этого, — она ткнула меня пальцем в грудь. — Будь к ним добрее, как старший брат, не повторяй ошибок моей юности. Не все делится только лишь на черное и белое. Но сейчас ты мне не поверишь. Тебе нужен кто-то особенный, чтобы понять это и простить самого себя. Ты уже сюда приехал с чудовищным чувством вины и долго так не протянешь, Дариан. Когда совсем будет невмоготу, иди к Фэй. Она у нас тут штатный психолог — всегда выслушает. Не стесняйся просить о помощи. Это страшное место.

Что ж вопреки ожиданиям, я протянул целых десять лет. Научился закрывать глаза на пропажу вилок из столовой, на тусклый свет в библиотеке по ночам, на перешитую униформу. Но вот к чему я никак не мог привыкнуть, это к наложению проклятья. Крики моих арести всегда преследуют меня в кошмарах. Помощи я тоже не просил до этого самого дня, а потом увидел горящий дерзкий взгляд, почувствовал запах медуницы и вспомнил слова своей предшественницы:

— Тебе нужен кто-то особенный.

Молоко капнуло с ручки на бумагу, стирая прошлый ответ. Набрался смелости и взял новый лист и попытался в первые быть честным с самим собой.

Элла

Прошло почти две недели, с тех пор как я откликнулась на предложение Дариана стать его особенной. Разумеется, он имел в виду не то, что подумали мои соседки, судя по их радостному визгу. Когда я впервые приступила к сортировке писем, то даже поверила на какой-то момент, что коменданту нужна моя помощь, но чем больше проводила с ним времени, тем сильнее убеждалась, что письма были лишь поводом. Дариан лишь пытался узнать меня получше: чего от меня ждать, буду ли я проблемной арести, предприму ли попытку побега.

Разбор корреспонденции едва ли занимал у меня более пары часов. Мне даже журнал регистрации доверили, продолжая давать возможность чувствовать себя особенной. Неплохой педагогический приём в исполнении коменданта, правда, немного несвоевременный, будь я десятилетней школьницей-хулиганкой, подобное может и замотивировало бы меня. Но я уже давно не маленькая девочка, и чрезмерная похвала и доброта Дариана меня лишь настораживали.

Соседки с каждым днём справлялись о прогрессе в моих отношениях с господином Хансеном и просили пересказать слово в слово наши беседы. Даже Бэлла в такие моменты откладывала в сторону книги. В незатейливых разговорах с комендантом не было ничего секретного, он расспрашивал меня о доме, о семье, планах на жизнь. Всё ещё прощупывал, что я за человек. Но скрывать-то мне было нечего. Подруги от этого приходили в ещё больший восторг, а Грета в очередной раз горланила своё:

—- Хаааансиии хорррроший.

От сестры Дариана, в отличие от соседок в комнате, наверху было не спрятаться. Со мной она не расставалась и сообщила о намерении снова жить на чердаке. Постелила ей в одном из выдвижных ящиков, Бьянка принесла гору тяпок, из которых получилось очень даже тёплое гнездо. Грета нашей заботы не вдохновилась, предпочитая ящику кровать. Так и спала со мной, забравшись под одеяло.

Мне было не привыкать делить с кем-то постель. Анастасия часто просила побыть с ней в сильную грозу. В такие дни ей было особенно тяжело уснуть, да и кошмары мучили. А один раз даже Зелла пришла с подушкой:

— Там шум какой-то. Подвинься.
Подвинулась. Не задавая вопросов. Мало ли какие страхи были у моей сводной сестры, куда печальнее то, что пришла она ко мне, а не к родной матери.

Ворон, в отличие от Зеллы, много места не занимал. Но меня все равно смущала способность Дариана видеть глазами птиц. На всякий случай в присутствии Греты я не переодевалась. Как бы они меня ни убеждала в том, что Хаааансиии хорррроший.

Зато с ней было не скучно во время уборок. Я просто не могла оставить ванную и туалет в том плачевном состоянии. Вооружившись перчатками, тряпками и моющими средствами я приступила превращению отхожего места в настоящий трон, раз уж ты тут все названые принцессы. Вывела плесень с плитки в душевой и прочистила сливы. Мне очень хотелось отплатить за доброту и заботу моих соседок.

Когда управилась, то строго настрого запретила Бьянке забирать тряпочки. Сожгу за замком, никакого ей доверия, точно заберет.
Только для Худди у меня не было хороших новостей. Каждый день она ждала меня на лестнице и справлялась, не писала ли ей бабушка. Но вестей от старушки не было, и бедная девушка всё сильнее замыкалась в себе.

В целом жизнь в нашей башне стала казаться мне сносной. Подруги, питомец, учеба, работа. Мне было некогда скучать и думать о внешнем мире, хотя с каждым днём я тоже всё рьянее ждала хоть каких-то новостей от родных.

— А что у вас отношения с принцем Чарльзом? — в один из вечеров спросил Дариан, разбирая вместе со мной письма.

Я даже растерялась. Во время следствия строго-настрого запретили упоминать, что мы с Чарли друзья детства. Это бы бросило тень на королевского наследника. Не спорила, хоть и чувствовала себя ещё более одинокой и брошенной, когда в одночасье и его поддержки лишилась. Откуда комендант обо всём прознал?

Машинально обернулась на шкаф. Это всё-таки было в моём деле? Если Дариан хоть на пару минут меня тут одну оставит, обязательно достану свою папку!

— Не совсем понимаю ваш вопрос, — осторожно сказала я, наблюдая за выражением лица Дариана. Праздное любопытство, интерес, ревности? Я точно рехнулась.

— Он планирует приехать в день свиданий к вам. Вот я и спросил. Так что у вас за отношения?

Почему мне одновременно хочется прыгать от радости и оправдываться, словно я на допросе. Меня навестят! И не кто-то, а Чарли. Лично! Возможно, он придумал способ, как вытащить меня из Равенорда. Не мог о себе дать знать, а теперь нашёл доказательства моей невиновности.

— Друг. Очень хороший друг, — не переставая улыбаться, ответила я.

Было что-то гадкое в моём поведении. Видеть смешанные чувства Дариана и не говорить подробностей. Кокетство или просто желание вывести его на новые эмоции, а может обида на заточение, но я загадочно молчала и подробностями

Чарли, действительном был мне просто другом, хотя наши родители и любили пошучивать о помолвке с самого детства. Дочь богатого промышленника и наследник престола — прекрасный союз. Мы слушали это и соревновались, кто лучше изобразит приступ тошноты. Однажды, когда нам было по пятнадцать лет, мы даже попробовали поцеловаться, окончательно убедившись, что пары из нас не выйдет, а вот друзья мы навеки.

Не испытала я и укола ревности даже в тот миг, когда Анастасия однажды в сильную грозу призналась, что полюбила Чарли с первого взгляда. Тогда я ответила ей, что сердце сделало правильный выбор, принц добрый и чуткий человек.

Но храбрости рассказать другу о чувствах сводной сестры я так и не набралась. Каким бы замечательным ни был Чарльз, я боялась поставить его в неловкое положение. Анастасия больна. Как бы он почувствовал себя перед таким нелёгким выбором. Отказать бедной девушке, прикованной к инвалидному креслу. А как Таси жила бы без надежды и с разбитым сердцем. Каждый день она поднималась с постели и выходила гулять окрыленная прекрасным чувством. Я промолчала тогда, и этот мой самый большой грех, за который вечно буду винить себя и спрашивать, а что если?..