Друзья моря. Книга первая. Эарнил

Глава 7. Возвращение

В конце каждого месяца Альмариан обычно отправлялась в Калембэл, чтобы забрать очередное письмо от Эарнила. Этой осенью ей было особенно грустно. Она знала, что юноше, только в конце весны поступившему на службу в Гвардию Цитадели, отпуск пока не положен, и их разлука продлится еще год. Идя по дороге в столицу Ламедона, она вспоминала его осенние визиты из Эмин-Арнен. Каким радостным он был тогда и каким благополучным ей виделось будущее сына рядом с добрым властителем Итилиена! Вспоминала она и его последний приезд в прошлом октябре. Забрав письмо в Замке, Матушка опустилась на скамью неподалеку и нетерпеливо принялась читать.

Узнав, что Эарнил отправился с действующей армией далеко на юг в надежде подняться по службе, Альмариан заплакала. «О Небеса! Зачем он пошел в этот Харондор», — мучилась несчастная женщина, бредя по дороге к дому. Там она вновь несколько раз прочла послание сына. «Стать настоящим воином… мужчиной», — качала она головой, с болью сознавая, что в этом есть и ее вина. Ведь это она пожелала сделать из него воина, сама хотела, чтобы он вырос достойным своего отца, сама вдохновляла его на этот опасный путь. Теперь же от мысли, что Эарнил может не вернуться и обрести свой последний приют в далеких южных степях, у нее что-то больно рвалось внутри.

Наконец, после нескольких дней, Альмариан поняла, что больше не выдержит неизвестности и отправилась в Минас-Тирит. Она никогда не умела ездить верхом, а денег нанять повозку у нее не было. Где пешком, а где подъезжая, благодаря любезности попутчиков, женщина добралась до Линхира, там села на корабль, шедший в Пеларгир, а затем на судно, которое направлялось в Столичную гавань. Через много дней пути она вновь увидела величественные очертания Белого Города, покинутого ею более двадцати лет назад. Женщина сошла на берег в Харлондской гавани и пешком отправилась в Минас-Тирит.

За прошедшие годы Город заметно изменился. Стал более многолюдным и шумным и, что понравилось Альмариан, более зеленым. Появилось больше деревьев, там и здесь были разбиты цветники. Она остановилась в растерянности. Друзей в Минас-Тирит у нее не осталось, жилья тоже. Где располагалась квартирка Эарнила, она точно не знала. Немного подумав, Альмариан нашла постоялый двор в Первом Ярусе и поселилась там в маленькой комнатке.

Каждый день она приходила на главную площадь Нижнего Яруса, с нетерпением ожидая известий. Наконец в Столицу прибыл вестник и сообщил о взятии крепости Дарбаш и разгроме армии Умбара, которая пыталась помочь осажденным. Город с ликованием встретил это известие. Теперь оставалось ждать победителей, и с каждым днем это ожидание становилось для матери все более невыносимым. Она двадцать лет служила целительницей во Врачебных Домах Минас-Тирит и знала, какой дорогой ценой обходятся эти победы. Знала, что подобная радость всегда оборачивается мучительной болью утраты для тех, чьи родные больше никогда не вернутся. И когда Альмариан услышала, что Армия приближается к Столице, она с надеждой и тревогой устремилась к Главным воротам.

Для конца осени стоял на редкость солнечный, но ветреный день. Ей живо вспомнилось, как много раз, еще девочкой, ждала она возвращения отца, одного из капитанов Минас-Тирит. И как в один из таких же ярких осенних дней его привезли на носилках израненного… Именно для того, чтобы научиться ухаживать за искалеченным отцом, она пошла ученицей во Врачебные Дома… Через несколько лет страданий отец умер. Потом вспомнилось, как несколько лет спустя она, молодая жена, ждала своего мужа, капитана Кириона, которому всего лишь через день после свадьбы пришлось отправиться в неожиданный и отчаянный поход в Осгилиат. Как молила она Валар о милосердии и верила, что он останется жив… Тогда вместо Армии Минас-Тирит вернулась лишь горстка воинов. Как она обрадовалась, узнав, что уцелели сыновья лорда Дэнетора, и как надеялась увидеть среди выживших своего мужа. Но увы, ее молитвы оказались напрасны: он не вернулся. В тот чудесный июньский день она поняла, что стала вдовой. Кирион, всего лишь день пробывший ее супругом, погиб при обрушении осгилиатского моста — так ей рассказали позднее…

Послышались звуки труб. Ворота широко распахнулись, и Победители, горделиво шагая, стали входить в Город. Вот генерал Маблунг, вот капитаны — они верхом. Где же Эарнил? Нет, она бы не пропустила его… Он такой высокий. Неужели не заметила?... Надежда сменялась отчаянием, а отчаяние — надеждой. Отряд следовал за отрядом. Нет… Его не было. Альмариан стояла и смотрела вслед вошедшим. В конце концов, взяв себя в руки, женщина пошла в Школу Гвардейцев и спросила капитана Ородрета, которого знала из писем сына. Ей пришлось подождать. Старый воин с большим сочувствием выслушал Матушку и проводил ее к дому, где жил Эарнил. «Если он не объявится до ночи, дайте мне знать», — сказал он ей на прощание.

Мать села на скамью неподалеку от входа в дом и стала терпеливо ждать. Солнце начало клониться к закату и скрылось за стеной одного из верхних ярусов. Наступили сумерки. Чем темнее становилось на улице, тем тяжелее становилось несчастной женщине. Она вздрагивала от каждого звука, бросалась навстречу всякому заглянувшему в этот тихий уголок Города человеку. Наконец совсем стемнело, фонарщики зажгли масляные лампы на улицах. Отзвонили вечерние колокола. «Все. Он не вернулся… И не вернется».

Альмариан встала и нетвердой походкой пошла прочь. Внутри была леденящая пустота. Это она погубила его… Зачем ей теперь жить... Убитая горем женщина остановилась. Может быть, она сумеет найти человека, видевшего его перед смертью, который сможет ей хоть что-нибудь рассказать… Матушка вспомнила о Гвиндоре. “Нужно его найти!..” Словно тень, едва различая от слез дорогу, она вновь пришла к Школе Гвардейцев и спросила Капитана. Ородрет вышел и сразу все понял.

— У него есть друг, Гвиндор… Эарнил писал мне о нем… он тоже был там, — наконец произнесла Альмариан.

Ородрет молча предложил ей руку, и они отправились наверх к Цитадели.

— Мы обязательно найдем и расспросим его, — сказал Ородрет, дойдя до ворот. — Здесь направо.

— Я знаю, — тихо ответила Матушка. — Мои детство и юность прошли в Минас-Тирит, я — вдова капитана Кириона, сына Эрейниона, если вы помните такого…

Ородрет с уважением посмотрел на нее.

— Я расспросил о вашем сыне, он был в отряде капитана Эдельмира. Но, возможно, вы правы, и его друг расскажет нам больше.

Они поднялись к казармам Цитадели. Ородрет велел позвать Гвиндора. Через несколько минут симпатичный приветливый юноша вышел к ним навстречу. Узнав, кто перед ним, он тепло обнял Альмариан.

— Он жив. Серьезно ранен, но жив, — сказал он.

Женщина почувствовала, как земля уходит у нее из под ног.

— Ты уверен?! — спросила она сквозь слезы.

— Его оставили с тяжелоранеными во Врачебных Домах Пеларгира, — ответил Гвиндор, — Когда мы покинули Пеларгир, его жизнь не вызывала опасений, хотя он был еще очень слаб.

— Я поеду в Пеларгир! — воскликнула Матушка.

— Не стоит, — вмешался Ородрет. — Как только он более-менее поправится, его отправят сюда на корабле, так что вы можете разминуться. Мне кажется, что вам лучше дожидаться его здесь.

Ородрет и Альмариан сердечно попрощались с Гвиндором.

— Проводить вас к капитану Эдельмиру? — предложил Капитан.

— Нет, благодарю. Я знаю достаточно и не хочу беспокоить его после долгого пути.

Ородрет проводил Матушку до ее пристанища в постоялом дворе и попрощался. «Если у меня будут известия о вашем сыне, я немедленно сообщу вам, госпожа»,— сказал он и, поклонившись, ушел. Альмариан поднялась к себе и без сил упала на постель.

* * *

Когда Эарнил вновь открыл глаза, то понял что лежит в постели. Вместо неба над ним был беленый потолок. Пахло травами. В комнате было очень тихо, но из приоткрытого окна доносился шум прибоя. «Море! — догадался он. — Я в Пеларгире...» Юноша по-прежнему был очень слаб, но боль ощущалась намного меньше. Вскоре к нему подошел высокий худой старик.

— Очнулся! — обрадовался он. — Когда тебя привезли, мы сомневались, что сможем тебе помочь.

— Спасибо, — тихо ответил Эарнил.

Старый лекарь осмотрел затянувшуюся рану.

— Не болит так?

— Нет.

— Нельзя воевать в такой скверной кольчуге, мальчик, — сказал старик. — В ране остались обломки, и она загноилась. Ты чудом остался жив. Выздоравливай.

Пришла сиделка, напоила Эарнила бульоном, и он уснул.

Утром, к его радости, в комнату привели Гвиндора.

— Хвала Небесам, ты жив, — сказал он, садясь у постели Эарнила и взяв его за руку.

— Чем все закончилось? Крепость взяли? — спросил раненый.

— Взяли.

— Хорошо.

— Хорошо, что ты остался жив, Эарнил, — сказал Гвиндор, сжимая его руку. — К сожалению, наш отряд сегодня уходит в Минас-Тирит, а мне не позволили остаться с тобой...

— Спасибо, Гвиндор… Когда вернешься в Город, отправь весточку моей Матушке в Ламедон. Не забудешь?.. — с усилием произнес Эарнил.

— Что ты, обязательно отправлю! Кстати, у меня твой меч. А эту трухлявую кольчугу, ты уж прости, мы вышвырнули...

— Довольно, — строго сказала сиделка, — не утомляй его.

Гвиндор наклонился и на прощание поцеловал друга в лоб. «Бедняга, как он изменился…» — мелькнуло у него, когда он покинул комнату.

Через десять дней, когда Эарнил уже был в состоянии ходить, ему нашли одежду и проводили на корабль, отправлявшийся в Столицу. Вскоре он оказался в Харлондской гавани и медленно пошел к Городу. Он еще не окреп, и ему приходилось часто останавливаться и отдыхать. Миновав два Яруса, Эарнил пришел в свое скромное жилище и устало опустился на кровать. Он был голоден, но сил приготовить поесть или дойти до трапезной Цитадели не было. Да ему и не хотелось показываться там в столь неприглядном виде. «Посплю, а потом попробую что-нибудь приготовить… Или сходить к капитану Минардилу?..» С этими мыслями он заснул.

Эарнил проснулся и почувствовал вкусный запах. «Совсем со мной плохо, если мне уже чудится еда», — усмехнулся он. С кухни донесся какой-то шум. «О Небо, кто может хлопотать там?!» Юноша поднялся с постели и заглянул туда.

— Матушка?! — ахнул он.

Альмариан бросилась к нему и крепко обняла.

— Извини, не больно? Ты же ранен... — спохватилась она.

— Нет.

Эарнил прошел в кухню и сел. Мать погладила его по коротким черным волосам.

— Тебя остригли? — с сожалением спросила она.

— Да, в Пеларгире. Волосы порядком свалялись, пока я лежал в этой дурацкой телеге, да и падали сильно.

Женщина налила в миску суп и поставила перед Эарнилом. Пока он ел, Альмариан достала какие-то баночки с мазями.

— Показывай мне свою рану, — велела она, когда сын поужинал.

Эарнил снял тунику и принялся стягивать рубашку. Она помогла. Увидев большой некрасивый рубец, Матушка заметно расстроилась.

— Неужели не осталось лекарей, которые умеют аккуратно зашить рану? — сказала она, качая головой.

— Ее пришлось вскрывать заново, — ответил он.

Альмариан открыла одну из баночек и начала аккуратно втирать мазь в багровый шрам.