Друзья моря. Книга первая. Эарнил

Глава 21. Признание

Утром Матушка велела Эарнилу позвать Ниэнор. Он накинул теплый плащ и пошел к шурину. Узнав, что у дочери начинаются роды, Ниэнор стала собираться. «Будут известия — немедленно сообщи», — улыбнулся Гвиндор, обнимая взволнованного друга. Когда Эарнил и Ниэнор пришли к нему домой, Альмариан уже не пустила сына в спальню. «Муж не должен видеть жену в таком состоянии», — заявила она. Ниэнор поддержала ее. Они скрылись за дверью спальни, оставив Эарнила ждать. Шли часы. После полудня ожидание стало невыносимым. Он даже пробовал молиться...

Когда зимнее солнце почти село, пришел Гвиндор с Иримэ, малышом и трехлетним Хирлуином.

— Ну, как? — спросил друг с порога.

— Не знаю, — расстроенно ответил Эарнил.

Они пробыли с ним около часа и ушли домой. Он вернулся к двери спальни. Вдруг Фириэль закричала. Эарнил не выдержал и вошел. Жена полулежала на постели. Ей расплели волосы. Милое лицо было искажено мукой и блестело от испарины, рубашка вымокла. Он хотел подойти к ней, но Альмариан достаточно резко выставила его вон и заперла дверь изнутри на ключ. Эарнилу начало казаться, что он сойдет с ума. Каждый крик жены пронзал его насквозь. Наконец, незадолго до полуночи, после очередного стона Фириэль раздался плач младенца. «О Небо...» — прошептал Эарнил.

Примерно через четверть часа дверь открылась, и ему разрешили войти. Улыбающаяся Ниэнор показала ему маленький сверток с розовой мордашкой. Он взглянул на жену. Совершенно измученная, она посмотрела на него и улыбнулась. Эарнил наклонился и поцеловал ее влажный лоб. «Спасибо, моя Фириэль», — тихо произнес он. Губы молодой женщины были искусаны до крови. На щеках виднелись красные пятна. Она устало закрыла глаза.

Ниэнор протянула ему ребенка, и Эарнил аккуратно взял младенца на руки. «Это девочка», — сообщила Альмариан. Он разглядывал забавное личико, обрамленное волнистыми темными волосами. Ниэнор опустилась в кресло и тоже закрыла глаза. Вдруг Матушка подошла и откинула простыню, которой была укрыта невестка. «Последа нет!..», — тихо сказала она. Женщина быстро подошла к сыну и забрала ребенка.

— Быстро во Врачебные Дома к мастеру Пелендуру! — приказала она.

— Что-то не так? — встревоженно спросил он.

— Быстро! — Альмариан почти кричала.

Эарнил бросился из дома и через несколько минут стучал в дверь лекаря. Тот уже лег спать, но открыл ему.

— У меня жена только что родила ребенка. Моя мать сама повитуха, но она велела позвать вас. Ей что-то очень не нравится…

Старый врач кивнул, быстро собрался и пошел за Эарнилом. Когда они вошли, Альмариан и Ниэнор суетились вокруг Фириэль. Малышка плакала в колыбельке.

— Заберите ребенка, — приказал ему старый врач.

Эарнил взглянул на жену; все было в крови.

— Фириэль… — прошептал он.

— Выйди,— прокричала Альмариан.

Отец взял крошечную дочку на руки, еще раз посмотрел на жену и вышел. Через несколько минут Фириэль страшно закричала. «О Небо, неужели еще не кончилось...» — пронеслось у несчастного мужа.

Раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите, не заперто, — с трудом произнес он.

Появился Гвиндор.

— Что тут у вас?.. Родила... — улыбнулся он, увидев в руках зятя сверток. — Мальчика или девочку?

— Девочку, — срывающимся голосом произнес Эарнил.

— Ничего, в следующий раз будет мальчик. Что ты тут стоишь с ней? Моя матушка у вас будет ночевать?

Вдруг раздался протяжный стон Фириэль. Гвиндор широко открытыми глазами посмотрел на друга.

— Что это?.. У вас двойня?..

— Я не знаю, Гвиндор, не знаю... Матушка велела привести мастера Пелендура.

Гвиндор, не желая верить в худшее, взглянул на друга. В тусклом свете масляной лампы на щеках Эарнила блестели слезы. Брат бросился к спальне, она оказалась заперта.

— Они никого не пускают…

— Нет, нет. Этого не может быть, в нашей семье женщины не умирают родами, — словно пытаясь успокоить самого себя, произнес Гвиндор.

Малышка захныкала, и Эарнил попробовал укачать дочку.

— Я позову Иримэ, пусть покормит ее, — сказал друг и вышел из дома.

Эарнил сообразил, что младшему сыну Гвиндора сейчас около полугода, и, конечно, у Иримэ должно быть молоко.

Через полчаса друг вернулся с женой. Иримэ подошла и посмотрела на малышку. «Какая хорошенькая», — прошептала она, взяла девочку из рук Эарнила и ушла в одну из комнат. Через несколько минут раздался щелчок замка и дверь открылась. На пороге стоял бледный врач. Он покачал головой и вернулся обратно. Побелевший муж шагнул к двери. «Не пускайте его», — услышал он голос Пелендура. Гвиндор положил Эарнилу руку на плечо. Тот скинул ее и бросился в комнату. Лекарь преградил ему путь. «Не надо. Скоро вам позволят войти», — властно произнес он. Гвиндор обнял измученного друга и попробовал оттащить его. «Пусти, пусти, отпусти меня!» — Эарнил вырвался, оттолкнул врача и вбежал в спальню. Там было душно и жарко. Фириэль по прежнему лежала на постели. Ее рубашка стала красной. Вокруг валялись окровавленные простыни. Ниэнор сидела прямо на полу, закрыв лицо передником, и рыдала. Эарнил подошел и склонился над женой. Ее милое, такое родное лицо, было искажено мукой. Глаза — закрыты. Вдруг он осознал, что потерял ее. С глухим стоном он рухнул на колени возле ложа, уткнулся лицом в тело Фириэль и зарыдал. Через какое-то время плачущий Гвиндор взял его за плечи и поднял: «Идем».

Эарнил больше не сопротивлялся. Они ушли в его комнату, опустились на кровать и теперь плакали, обнявшись. Кто-то подошел к уже ничего не видящему от слез и усталости осиротевшему мужу и протянул ему чашу. Он покорно выпил какой-то терпкий напиток и вскоре провалился в сон.

На следующий день Эарнил проснулся совершенно измученным и разбитым. Он с трудом сел на постели. Вдруг на него обрушилось осознание случившегося накануне: Фириэль больше нет. Он потерял ее. Навсегда. У него сдавило сердце и перехватило дыхание. А малышка? Что с ней? Он поднялся и, в чем был, вышел из комнаты. В спальне было прибрано. И ничто не говорило о том, что случилось минувшей ночью. Эарнил прошел в гостиную. Там на столе, покрытом вышитой тканью лежала жена. На ней было ее лучшее платье. Волосы были тщательно расчесаны и убраны цветами. Он подошел, взял ее за холодную руку и посмотрел в лицо. Никогда она больше не улыбнется ему, никогда не увидит он сияния этих добрых, любящих глаз... К горлу подступил ком. Он аккуратно опустил руку на ложе и вышел.

Дома было непривычно тихо. Невыносимо тихо. Он неслышно заглянул в Матушкину комнату. Та спала. «Конечно, она устала еще больше, чем я». Больше в доме никого не было. Он вернулся к себе, оделся и побрел к Гвиндору. Тот открыл ему. Глаза у шурина были опухшие и красные. Друг молча обнял его.

— Ребенок у вас? — тихо спросил Эарнил.

— Да. Иримэ сейчас кормит ее.

Эарнил сел в кресло у камина. Гвиндор принес вина.

— Я не ел с позавчерашнего дня, — вспомнил Эарнил. — И есть не могу. Если я выпью, то свалюсь прямо тут.

— Вались, — ответил друг, наполняя кубок вином. — У нас хватит места.

Скоро пришла Иримэ и принесла девочку. Молодой отец аккуратно взял ее на руки. Девчушка и вправду была очень миленькой.

— Как ты ее назовешь? — мягко спросила она.

— Фириэль, — ответил Эарнил.

— Может быть, не надо? — осторожно возразил друг. — Я, конечно, не хочу верить в то, что имя влияет на судьбу… Но имя Фириэль означает «смертная» на Синдарине...

— На Квэниа, — невольно поправил Эарнил.

— Матушка уже очень сокрушалась, что так назвала сестренку... — объяснил Гвиндор.

«Нет, Гвиндор, Фириэль умерла не из-за этого, — с горечью подумал Эарнил, — Она умерла из-за того, что я — сын Блюстителя, и на нас пало их Проклятие… О Небо, но за что?!.»

— Эарнил, пожалуйста, ради матушки… — начал было друг.

— Если отец хочет так назвать девочку, то мы не должны вмешиваться, — произнесла Иримэ, подходя к мужу. — Это его воля и его право.

Гвиндор тяжело вздохнул и замолчал.

Эарнил пробыл у друзей несколько часов и вернулся домой. Альмариан уже встала и не находила себе места. Увидев его, она обрадовалась. «Ты был у Гвиндора?» — с облегчением спросила она. Он кивнул и ушел к себе.

Через день похоронили Фириэль. На улице было холодно и ветрено; Эарнил простудился на похоронах и слег. Матушка ухаживала за ним. Иногда заглядывал Гвиндор и рассказывал ему про дочку.

Простуда обернулась воспалением легких. Когда сознание возвращалось к Эарнилу, его терзало чувство вины. Ему казалось, что жена умерла из-за него. Почему на него пало Проклятие? Неужели из-за того, что он убил толстяка? Нет. Если жизнь и покарала его за это, то наказанием была утрата Эрендис, ради которой он это сделал. Лорд Фарамир говорил ему, что никогда не следует наказывать за один и тот же проступок дважды… А если Высшие Силы не придерживаются этого?.. Да и до убийства харадского царя жизнь часто била его. За что его выгнали из Эмин-Арнен? Тогда он был светлым и почти жизнерадостным мальчишкой. Почему Судьбе угодно выбивать из него желание жить, радоваться, любить?

Эарнилу казалось, что после каждого удара Судьбы часть его души каменела. Чем прогневал он Валар или Самого Творца? Своим рождением? Но ведь он не виноват в этом… Или Высшие Силы так не считают и не принимают его на этой земле из-за греха родителей? Он вспомнил Легенды о Первой Эпохе и то, насколько лицеприятны Айнур. Да, он явно не принадлежит к числу их любимцев. «А есть ли они вообще?.. И что тогда определяет жизнь людей и то, что им суждено вынести… Или не вынести».

На ноги Эарнил начал вставать только в конце марта — изнуренный тяжелой болезнью, опустошенный свалившимся на него горем. Было уже довольно тепло. Светило такое радостное весеннее солнце... Но ему это только причиняло боль: Фириэль любила весну и всегда ее очень ждала. Теперь же весна пришла вновь, а Фириэль не было. Как ликовала она год назад, когда прошлой весной поняла, что понесла дитя. Как ждала его появления на свет… Как хотела стать матерью… Но ей не суждено было познать эту радость. Рождение ребенка убило ее… Совсем еще юную, полную жизни и надежд. Да, он бастард из рода Блюстителей. Но в чем провинилась его бедная добрая жена? Неужели в том, что полюбила и вышла за него замуж?..

В начале апреля он был вынужден вернулся на службу. В Цитадели все было по-прежнему. Да и могло ли быть кому-нибудь дело до горя одного из офицеров гвардии? Он был капитаном Третьего отряда и должен был, несмотря ни на что, соответствовать своему званию. Воспаление легких не прошло бесследно, и теперь Эарнил очень уставал. Единственной его радостью была маленькая Фириэль. Девочка оставалась в семье Гвиндора. Каждый день, покинув Цитадель, Эарнил шел домой к брату жены, где ужинал и допоздна оставался с дочкой. Особенно тяжело далась Эарнилу очередная коронация Элессара. В конце одного из праздничных дней он едва держался на ногах, и Гвиндор отвел его прямиком домой. Матушка, видя, в каком сын состоянии, не уехала на лето в Ламедон и осталась с ним. За три года она искренне привязалась к кроткой и славной невестке и тоже тяжело переживала ее столь раннюю и неожиданную гибель.