Друзья моря. Книга первая. Эарнил

Глава 18. Побег

Шалдин отвел Эарнила в уже знакомую гондорцу маленькую комнату с решеткой на окне. Там “лекаря” ждал скромный ужин и невысокое ложе. Шалдин закрыл дверь и запер ее на ключ. Юноша остался один. «Стихотворение на синдарине неплохо сошло за заклинание», — отметил он. Поднос с едой стоял прямо на полу. Он присел и попробовал немного, но блюдо было слишком острым, и кусок не лез в горло. Зато вода была отличной. Он напился и опустился на ложе. Здесь было не так душно, как в постоялом дворе, и никто не храпел, но от напряжения Эарнил все равно не мог заснуть и забылся только под утро. Вскоре пришел Шалдин, безжалостно растолкал его и отвел к царю. К облегчению Эарнила, тот был готов продолжать лечение. «Знать бы, на сколько дней хватит "королевского листа" и снотворного», — подумал "лекарь". Днем толстяк снова выпил снадобье от головной боли, а ближе к ночи — снотворное.

«Что же мне делать? — мучился ночью в своей каморке Эарнил. — Если я дам ему яд, то он, скорее всего, выпьет его, и его смерть без всякого сомнения поможет Гондору, но меня растерзают, а бежать отсюда невозможно. К тому же он заставит меня отпить из чаши с ядом… О Небо, и зачем я это все затеял?!» Юноша застонал, но вовремя опомнился. Потом его мысли обратились к Эрендис: «Вспоминает ли она еще обо мне? Или давно уже позабыла?»

На следующий день, когда Эарнил в очередной раз дал толстяку настойку “королевского листа”, тот заявил, что отныне желает, чтобы лекарь был при нем неотлучно и везде сопровождал его. Юноше пришлось подчиниться. Царь обожал всевозможные развлечения. Танцы полуобнаженных танцовщиц и игры шутов сменялись обильными трапезами с возлиянием. Эарнил сидел в углу царских покоев, склонив голову. Все это казалось ему бредом или кошмаром. С ужасом он думал о том, что уже почти неделя минула с тех пор, как он покинул гондорский лагерь, и его ждут с докладом. Он же безнадежно застрял во дворце…

Вечером несколько рабов погрузили царственную тушу на роскошные носилки и понесли в крытую галерею. Толстяк велел лекарю следовать за ним. Там царь развалился на очередном ложе. Придворные и Эарнил расположились вокруг. Из галереи был прекрасно виден внутренний двор: там возвышался помост, вокруг него стояли вооруженные воины. Вдруг двери в одной из стен распахнулись, и стражники выволокли человека со связанными руками. Одежда на нем была изорвана, на лице виднелись лиловые кровоподтеки. Несчастного втащили на возвышение. Царь махнул рукой.

С обреченного начали срывать лохмотья, потом привязали руки и ноги к узкому высокому столу. Палачи взяли ножи и стали ловко делать продольные надрезы на руках казнимого. Потом мучители начали отделять кожу от мяса. Раздался нечеловеческий вопль. Эарнила затрясло, он зажмурился. Крики продолжались. Когда гондорец на мгновение открыл глаза, он увидел вместо человека кусок окровавленного мяса. Он обернулся и посмотрел на толстяка. Тот невозмутимо взирал на происходящее. Стоны сменились предсмертными хрипами, и наконец несчастный затих. Царя снова переложили на носилки и унесли. Эарнил на подкашивающихся ногах пошел за ним.

В покоях был накрыт стол, и толстяк снова предался чревоугодию. «Он может спокойно есть после этого…» Эарнилу по-прежнему было худо. Он вспомнил Зельтин. Эарнил иногда навещал ее во Врачебных домах, чтобы поговорить на харадском. Она рассказывала ему о своей прежней жизни, о родителях. Судя по всему, они были достойными людьми… Почему же владыки у южан столь бесчувственны и жестоки? Власть портит их?

Царь хлопнул в ладоши. В покои вошли две красивых девушки. «Пошел прочь, — приказал “лекарю” толстяк. — Жди у дверей: вдруг понадобишься».

Эарнил поклонился, коснувшись головой пола, и с облегчением покинул пиршественный зал. Пятясь, он вышел и сел у дверей. На странного лекаря не слишком приветливо смотрели угрюмые стражи. «Я хочу проснуться», — с тоской подумал гондорец. Из-за дверей доносились какие-то визги и стоны… «Еще день — и я сойду здесь с ума».

Вскоре его позвал царь.

— Лекарь! Я хочу, чтобы ты вернул мне мужскую силу!

«Жрать надо меньше, боров!» — в сердцах подумал Эарнил.

— О великий царь, — произнес он вслух, — исполнять твои желания есть высочайшее счастье для твоего верного раба, но это не так просто… Мне нужно уединение, и я найду ответ, как помочь тебе.

— Шалдин, уведи его.

В комнату вошел начальник стражи и стиснул плечо на миг замешкавшегося Эарнила.

— Идем.

Через несколько минут юноша снова оказался в своей “клетке”. Он лег на ложе в вцепился зубами в подушку, чтобы не завыть. Что ему делать?! Попробовать убить толстяка, когда они остануться наедине? Конечно, за дверью, в нескольких ярдах от него стоит стража. Нужно успеть за один миг, прежде чем к толстяку придут на помощь… Конечно, его растерзают после этого. А если он не успеет и толстяк остается жив? И у него нет никакого оружия. А задушить эту бычью шею не так просто…

На следующий день, оказавшись перед царем, “лекарь” сказал, что вернуть ему силу может купание в источнике, расположенном примерно в одном дне пути от Инкана к северу. Толстяку явно не хотелось куда-либо ехать, но желание оказалось сильнее. Остаток дня прошел в приготовлениях. Многочисленные рабы суетились, укладывая в мешки невероятное количество вина и еды, утвари, подушек и всего, чем привык пользоваться их господин в комфорте своего дворца.

Утром процессия выехала из столицы. Царь ехал на муумаке. Его сопровождало две дюжины вооруженных всадников. Один из них взял на своего коня Эарнила, заявившего, что не умеет ездить верхом.

Во второй половине дня они приехали к источнику. “Лекарь” велел царю раздеться до нижней рубашки и четырежды окунуться в воды. Сам же он читал витиеватые “заклинания” на Синдарине, переставляя ударения в очередной поэме. Закончив, он посмотрел на царя. Толстяк стоял в облепившей его мокрой рубашке и дрожал. Эарнил объявил, что омовение закончено, и теперь царю нужно выпить целебный напиток и погрузиться в сон на несколько часов, который нельзя было прерывать. Он протянул толстяку чашу в которой была последняя, но щедрая порция снотворного. Тот, по обыкновению, велел “лекарю” отпить немного. После чего царь и врач ушли в шатер.

Уставший от дороги толстяк лег на приготовленное для него ложе и скоро захрапел под очередную порцию поэзии эльфов. Через какое-то время верный Шалдин не выдержал и заглянул в внутрь. Его господин громко храпел, а лекарь сидел склонив голову и тихо бормотал заклинания. Когда тот скрылся, Эарнил неслышно встал, склонился над спящим и вылил содержимое пузырька с ядом в приоткрытый рот толстяка. После чего вышел из шатра и объявил, что великий царь погрузился в зачарованный сон.

— Что ж ты оставил его? — насторожился Шалдин.

— Я сделал все, что должен был сделать, — последовал отрешенный ответ “врача”. — У меня закончились травы, из которых я делаю целебные снадобья для вашего господина, — продолжил он. — Две из них растут неподалеку… Быть может, ваши воины свозят меня туда, а ко времени пробуждения великого господина и царя я буду здесь.

— Расскажи моим людям, как выглядят эти травы, и они найдут их для тебя, — сказал Шалдин.

— Увы, даже если твои люди и найдут эти травы — хотя это непросто, — собранные без особых заклинаний, они быстро увянут и утратят свою чудесную силу...

— Ладно, езжай, но чтобы за час до пробуждения великого царя ты был здесь, а не то!.. — нехотя согласился начальник стражи.

“Лекарь” смиренно кивнул и поклонился. Шалдин подозвал трех воинов и велел им отвезти лекаря за травами. Один из них усадил “знахаря” за собой.

Примерно через час, когда царь и его верный Шалдин остались достаточно далеко позади, Эарнил начал действовать. Под двойной тяжестью конь его всадника начал отставать от остальных. Когда расстояние достигло примерно трех сотен ярдов, гондорец молниеносно выхватил кинжал у сидевшего впереди харадца и вонзил ему в горло. Тот почти без звука обмяк. Юноша вытащил у него из ножен меч и столкнул убитого харадца на землю. Затем он начал медленно догонять остальных всадников. Один из них обернулся, увидел “лекаря” с обнаженным мечом и закричал.

Эарнил пустил коня галопом. Подъехав к противнику, он бросил поводья и сжал ногами бока лошади. В одной руке у него был меч, в другой — посох. Он отразил занесенный харадцем клинок и одновременно ударил его в лицо палкой. Та не выдержала и сломалась, раздирая всаднику лицо. Харадец взвыл от боли, покачнулся, потерял равновесие и упал. Эарнил мгновенно развернулся и встретил второго воина. Тот или оказался более умелым, или уже не был застигнут врасплох, так что гондорцу пришлось непросто. Тем не менее, после короткой и ожесточенной схватки был повержен и последний харадец. Вдруг что-то полоснуло Эарнила по ноге выше колена. Воин с изуродованным лицом из последних сил поднялся на ноги и попытался покарать вероломного “врача”. Один четкий взмах мечом — и харадец, истекая кровью, лежал на земле…

Эарнил слез с коня и опустился на колени. Порывшись в мешке, он нашел какую-то жидкость, которой можно было обработать порез. Распоров штанину, он наскоро промыл рану, наложил жгут и теперь, уже по-настоящему прихрамывая, пошел к лошадям. Выбрав лучшую из них, он вскарабкался на нее и поскакал к гондорскому лагерю.

К ночи следующего дня Эарнил, наконец, добрался до своих, спешился и рухнул на руки окруживших его часовых, которые приняли его за перебежчика. Очнулся он в шатре Аксантура от того, что капитан хлопал его по щекам. Рядом стоял хмурый Мантор.

— Ты уж сначала расскажи, что узнал, а потом помирай, — услышал он знакомый голос капитана.

— По сравнению с нашими картами, город сильно перестроен. В городе много умбарцев, — тихо но отчетливо произнес Эарнил.

— А царь в городе? — требовательно спросил Капитан.

— Нет…

— А где он? Ты выяснил?

Капитан потряс юношу за плечо.

— Отвечай! Слышишь? Эа-арни-ил?.. — смягчаясь произнес он.

— Царь… — надеюсь,.. мертв.

— ?

Аксантур и Мантор с изумлением смотрели на юношу.

— Сходи за лекарем, — приказал Капитан, и Мантор вышел.

— Что это значит, Эарнил?

— Я влил ему в рот яд, который вы дали… — устало произнес Эарнил и закрыл глаза.

Вскоре появился лекарь. «Займитесь им. Нужно, чтобы он пришел в себя и смог толком все рассказать», — произнес Аксантур. Врач привел Эарнила в чувство, после чего его взяли под руки и повели в главный шатер. Там Король велел усадить его на скамью и принести ему крепкого вина. Аксантур встал позади Эарнила и держал за плечи.

Когда юноше стало лучше, он рассказал Элессару и капитанам о том, как, притворившись лекарем, он, скорее всего, отравил царя. Король удивился, но не похвалил его.

— А что было бы, если бы тебя схватили? — спросил он.

— Меня бы убили, но, клянусь вам, милорд, я бы ничего им не сказал.

— Я не сомневаюсь в этом, — бесстрастно произнес Элессар, — но ты бы не выполнил задания, с которым тебя послали. И мы ничего бы не узнали.

— И, тем не менее, я выполнил ваше задание, милорд, — ответил Эарнил, пытаясь говорить с достоинством. — Я в любом случае убил бы царя, чего бы мне это ни стоило... И царство оказалось бы ослаблено грызней наследников, — не без труда закончил он.