Дорога на Майдан. Причины украинского кризиса

О «патриотизме отталкивания»

Еще раз обратимся к теме национализма в независимой Украине. Самым большим влиянием на властные структуры, а значит, и на принятие решений (особенно в области идеологии и внешней политики), пользовались национал-демократы, самыми активными были радикальные этнонационалисты. Здесь уже упоминалась партия «Свобода», которая в 2004 г. выступила единым фронтом с национал-демократами в поддержку кандидатуры Виктора Ющенко. Партия эта не скрывала своей откровенно ксенофобской позиции. Лидер партии Олег Тягнибок, выступая на митинге в день памяти одного из командиров УПА, восторгался бандеровцами за то, что те «боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с "жидвою" и другой нечистью, которая хотела забрать у нас нашу державу», и призывал: «Нужно отдать Украину, наконец, украинцам. Те молодые люди и вы, седоглавые, — это и есть та смесь, которую больше всего боится москальско-жидовская мафия, что сегодня правит в Украине»[129]. Подобные выступления лидеров «Свободы» многократно повторялись. Как не вспомнить предупреждение Михаила Драгоманова: «Послушайте, с какой ненавистью говорят иногда наши люди о москалях, поляках, жидах, и подумайте, что случилось бы с этими соседями нашими на Украине, если б удалось нашим национальникам взять власть в свои руки. Какое бы они им "обукраиненье" приписали!» [130]. Выступления «свободовцев» были настолько одиозными, что национал-демократы, опасаясь реакции в странах Запада, вынуждены были дистанцироваться от радикалов «Свободы». Однако резко критиковать их они не решались.

Невнятность позиции национал-радикалов тишь увеличила популярность «Свободы», пик которой пришелся на 2012–2013 годы. На парламентских выборах 2012 г. за партию проголосовали 10,44 % всех избирателей, она провела в Раду 38 депутатов и получила место одного из двух вице-спикеров. Хотя это может показаться странным, за нее отдачи свои голоса немало русских и еврейских интеллигентов. В Раде «Свобода» активнее всего добивалась ограничения прав носителей русского языка. Особенно на этом поприще «прославилась» Ирина Фарион, постоянно оскорблявшая русский язык и всех тех, кто на нем разговаривает.

Во время «Евромайдана» радикалы «Свободы» сначала выступали в качестве основной ударной силы майдановцев. Олег Тягнибок входил наряду с Арсением Яценюком и Виталием Кличко в тройку главных лидеров протестного движения. Но потом произошло неожиданное. Уже в ходе «революции» партия Тягнибока стала уступать свое ведущее место другим радикальным формированиям (прежде всего, «Правому сектору» Дмитрия Яроша), и на первых же парламентских выборах после переворота, в котором партия принимала активнейшее участие, «Свобода» потерпела поражение. Почему?

Поражение «Свободы» вовсе не было поражением радикалов. Напротив, радикалы все настырнее выдвигались на первое место в украинской политике. В парламент не прошла «Свобода», но зато прошла «Радикальная партия Олега Ляшко», провели своих депутатов «Правый сектор» и другие ультра, а главное — куда более радикальней стала позиция вчерашних национал-демократов. Отход на второй план партии «Свобода» означал, на мой взгляд, смену одного направления национализма другим: этнонационализм был оттеснен национализмом государственно-политическим.

Но как объяснить, почему смена национальных приоритетов произошла сразу после победы «Евромайдана»? Вопрос не простой. Пока украинцы были протонацией, националистам важно было сформировать сообщество, объединенное общими этническими признаками, самым объективно сущим из которых является язык. Этнокультурная форма национализма для этого вполне подходила. Но в независимом государстве объектом особой озабоченности националистов становится уже не этнос, а государство, солидарное чувство сообщества к которому принято называть патриотизмом. Это сообщество объединяют уже не этнические признаки, а сам факт гражданства (пусть только формального).

Став самостоятельным государством, Украина оказалась включенной в систему международных отношений с очень сложными взаимосвязями между отдельными странами. Внешней политике теперь приходилось уделять особое внимание (часто первостепенное) и даже подчинять ей решение своих внутренних проблем. «Евромайдан» начался как раз из-за переориентации Украины во внешнеполитическом пространстве. В процесс активно включились Россия, Евросоюз и даже США. В патриотических чувствах населения в этой ситуации политические силы, в первую очередь националистические, оказались более заинтересованными, чем в решении этнокультурных проблем. Тем более что к началу «Евромайдана» давление на русский язык так и не принесло ожидаемых националистами плодов — отказываться от русского языка большинство украинцев не захотели. И у националистов («свободовцы» — исключение) произошел сдвиг идеологии от этнокультурного к политическому национализму. Менее радикальными они от этого не стали, пример тому — ультранационалистические, по сути, фашистские, организации, как «Правый сектор» Яроша или «Патриот Украины» Белецкого, члены которых говорят по-русски чаще, чем по-украински.

Мы говорили о ведущих, т. е. о политически активной часта общества. Но как быть с ведомыми — с народонаселением Украины? Почему во время «евромайданов» и «антимайданов» линия противостояния проходила через территории, ранее входившие в так называемую «русскую Украину», — через Днепропетровск, Харьков, Николаев, Одессу? Цивилизационные разломы прошлого здесь, очевидно, не срабатывали. Тогда что же?

Отношение граждан к русскому языку, как мы видели, особенно не изменилось. Но вот отношение украинцев к вопросам внешней политики изменилось коренным образом. Таблица 2 наглядно демонстрирует: в 2014 г., т. е. вскоре после «Евромайдана», наблюдалось резкое увеличение числа тех, кто готов проголосовать за вступление в НАТО.

Объясняются столь резкие изменения внешнеполитических предпочтений украинцев, прежде всего, тем, что они в массе своей испугались России. Обоснованно или не очень, но они почувствовали в своем северном соседе угрозу украинской независимости. Пик пронатовских настроений проявился после утраты Крыма и значительной части Донбасса, потом они начали спадать.

Таблица 2

Распределение вероятных голосов сторонников и противников вступления в НАТО на воображаемом референдуме по этому вопросу (%)

Но это все проявилось после «Евромайдана». Однако столь быстрая смена общественных настроений не случается вдруг. Должны быть к этому какие-то предпосылки. По-видимому, перемены в настроениях украинских граждан накапливались постепенно, в течение многих лет, хотя не всегда фиксировались социологическими опросами. Во время «майданной» революции все накопившееся раньше со взрывом вырвалось на поверхность. Безусловно, украинизация образования и СМИ, активная националистическая пропаганда хотя и не смогли принципиально изменить языковых предпочтений граждан Украины, все же сильно повлияли на их сознание. Выросло целое поколение людей, которое совсем не знало доперестроечной реальности, когда украинцы и русские жили в одном государстве. Испытывать по отношению к прошлому каких-либо сантиментов это поколение не могло. Да и у очень многих граждан старшего поколения еще до «Евромайдана» происходила выраженная трансформация патриотических чувств.

Весной 1990 г., как мы знаем, проголосовав на референдуме за сохранение СССР, большинство жителей Украины продемонстрировали свой советский патриотизм (против голосовали в основном жители западных областей). В декабре того же года они отдали свои голоса уже за украинскую независимость. Но тогда это был, скорее, результат шока, общей дезориентации, которая объяснялась провалом путча и победой демократов в Москве, а не проявлением нового, уже украинского патриотизма. Прежние стереотипы сознания сохранялись у украинцев еще довольно долго. Вплоть до 2004 г. в независимой Украине сторонников социализма было вдвое больше, чем сторонников капитализма. В 2004 г. еще почти две трети опрошенных социологами людей (63 %) высказывались за присоединение Украины к союзу России и Белоруссии[131]. Процесс трансформации советского патриотизма в патриотизм украинский в сознании жителей страны, по-видимому, уже происходил, но внешне проявлял себя мало. Ускорение этому процессу дал первый киевский «Майдан» — так называемая «оранжевая революция». А в полную силу продемонстрировал смену патриотизма советского на патриотизм украинский «Майдан» следующий.

То, что граждане молодого государства стали испытывать патриотические чувства по отношению к Украине, — вполне естественно. Проблема в том, какую форму патриотизма навязали им те, кто формировал нацию. Лидеры государства не были теми людьми, которые «воображали» будущее украинской напии, когда она еще была «протонацией», т. е. не имела своей государственности. Кравчук тогда преданно исполнял волю кремлевских руководителей. Кучма был «красным директором» с весьма скромными познаниями в том, что касается гуманитарных проблем. Не они формировали идеологию нового государства, а националисты из «Руха». И в основу всей своей политики националисты положили принцип «Геть від Москви! Дайош Європу!» (Прочь от Москвы! Даешь Европу!) [132].

Пропаганда идеи отталкивания от Москвы сделала свое дело. Вторая часть лозунга Мыко. лы Хвилевого «Даешь Европу!» тоже активно использовалась националистами, но совсем не так, как это виделось автору лозунга. Хвылевый полагал, что Украине нужно перенимать ценности, которыми так богата Европа — «Европа грандиозной цивилизации, Европа Гете, Дарвина, Байрона, Ньютона, Маркса и т.д.»[133]. Будучи романтиком-коммунистом, Хвычевый тем не менее придерживался принципа культурного плюрализма и ссылался при этом на Н. Бухарина, писавшего как раз в это время: «Если мы примем точку зрения, что литературой должна руководить государственная власть и она будет пользоваться разного рода привилегиями, то, безо всякого сомнения, мы таким образом перекроем свет пролетарской культуре» [134]. Сегодняшние украинские национал-демократы произвели подмену — используя лозунг Хвилевого, они вложили в него иной смысл: надо, мол, поскорее попасть в Европу (даже если мы к этому не готовы), чтобы побыстрее оторваться от Москвы.

Надо сказать, что пропаганда подобных взглядов имела успех в массах. Более двадцати лет независимости ничего хорошего большей части населения не принесли. Бедность, правовой беспредел, коррупция. После провала «первого Майдана» и правления Ющенко все больше и больше людей начали понимать, что сама Украина добиться высоких жизненных стандартов еще очень долго не сможет. А «стратегически партнерские отношения с Россией» улучшить ситуацию не помогают. Это ощущали и жители регионов, входящих прежде в «русскую Украину». И многие из них тоже понадеялись на помощь богатой Европы, где жизнь благополучнее, чем в России. Почему бы не воспользоваться случаем, если такой представится, и не попытаться вползти в Европу? И тогда: либо она поможет сделать лучше жизнь в Украине, либо можно будет переместиться туда, где уже и так хорошо. Так рассуждало немало обывателей. «Патриотизм отталкивания» с каждой новой неудачей украинской политики увлекал все большее число граждан Украины.