Гул мира: философия слушания

I. Увертюра

Музыка участвует в слуховой культуре через акты слушания, использования, распространения, обсуждения, воспроизведения и так далее. Но также и через способ ее создания. Музыка в одном из своих аспектов является отражением слуховой культуры, живой слуховой теорией, становящейся живой практикой. Многие музыкальные высказывания явно содержат моменты такого одушевленного и одушевляющего действия, моменты, в которых музыка философски осмысляет акустическое содержание, изображает характер слышимого, делает аудиальное слышимым, вступает в него, исследуя его звуком, преобразует и изменяет его, прежде чем аудиальное вновь скроется за привычными звуками, которые мы слышим. Возьмем два аккорда, с которых начинается «Героическая» симфония Бетховена. «Это звучание, – как бы говорят они, – еще не совсем музыка. Подумайте, откуда оно берется и что может показать. Например, вот это…»

Говорящая мелодия (мелодия, написанная для слов, но спетая или сыгранная без них) – самый обычный проводник аудиального. Важно помнить, что аудиальное является основополагающей ценностной поддержкой, и даже привилегией повседневного. Говорящая мелодия – это акустический эквивалент чтения между строк, однако стоит помнить, что нет искусства аудиального; ему нельзя придать условный характер в обстоятельствах, которые делают разрыв между голосом и мелодией слышимым (и аудиальным). Подобные соображения применимы и к разрывам в певучей мелодии вообще, и к сверхвокализации – технике, с помощью которой певец произносит слово, иногда изменяя его до бессмыслицы; саму технику можно сделать условностью, но не происходящую трансформацию.

Приводя нас к познанию аудиального через, так сказать, слуховой взгляд, музыка позволяет нам понять нашу обычно неосознаваемую зависимость от нее как от состояния – не глухоты непонимания, но готовности быть застигнутыми врасплох.