На руинах империи

* * *

Ванг Во, верховная жрица Арены, явилась во двор к утренним поединкам.

Рук не сразу заметил ее. Мышонок, казалось, уже целую вечность колошматил по его щиту бронзовым мечом. В этой схватке Руку полагалось отрабатывать уклонения, уходы, тактические отступления. А он вместо того наступал. Тяжесть ударов отгоняла, хотя бы на миг, ужас и сомнения. Он только тогда почувствовал, как вымотался, когда Коземорд прервал схватку. Тогда Рук согнулся, оперся на щит. В голове стоял звон. Переведя дыхание, он непослушным пальцами отстегнул пряжки ремня, сбросил с локтя мертвый груз, распрямился и встретил внимательный взгляд жрицы. Такими глазами болотный коршун рассматривает полевую мышь.

– Ну что? – спросила она. – Позаботилась о вас ваша богиня?

За месяцы плена Рук не раз видел ее у круга, но впервые с того утра на старом корабле жрица обратилась прямо к нему.

– Мы живы, – ответил он.

Задумчиво кивнув, Ванг Во перевела взгляд на Бьен. Та в нескольких шагах от них отрабатывала с Тупицей удары копьем.

– Я так и сказала Гао, когда он вас притащил: вы из тех, кто выживает. – Она еще немного посмотрела и повернулась к Талалу. – А ты что? Как тебе здесь против лагеря кеттрал?

– Меньше плавания, – пожал плечами солдат. – Больше грязи.

– А с мячом как? – спросила она, указав глазами на железный груз у его ноги.

– Примерно как и следовало ожидать.

Жрица склонила голову набок, взглянула искоса.

– Ты и вправду лич?

– Нет, – ответил Талал. – Теперь можно мне его снять?

– Нет, – покачала головой жрица.

– Давай дальше, – вмешалась Чудовище, разглядывая Ванг Во из-под спутанных, пропотевших косм. – Спроси-ка, как дела у меня.

– Как у тебя дела? – подняла бровь жрица.

– Я хочу сменить мастера, драть его.

Коземорд скроил обиженную мину. Ванг Во заметила и сочно расхохоталась.

– Ты не понимаешь, как тебе повезло.

– Не помню, чтобы ты сюда спускалась и давала себя исколошматить в кровавую кашу.

– Никто больше него не добыл Достойным жреческих одеяний, кроме только Монашки.

– Монашка, – возразил Коземорд, – работает с более… качественным составом.

Ванг Во грубовато похлопала его по спине:

– Верь в себя, Козик. Если кто и способен превратить в злобных убийц пару жрецов-любовников, так только ты. – Она обратилась к остальным: – Из его Достойных трое побывали в дельте и вернулись.

Тупица сбил на затылок свою набрякшую потом соломенную шляпу и напоказ пересчитал взглядом остальных.

– Нас тут шестеро.

– Половина – неплохой счет, – пожала плечами Ванг Во.

– Плохой, – понуро отозвался Мышонок.

– Ну, – подытожила жрица, – скоро увидим, плохой или нет. Вы участвуете в отборочных боях. Через неделю.

Несколько мгновений никто не открывал рта.

– Которая тройка? – спросил наконец Коземорд.

– Обе.

– Обе? – заморгал он. – Чтобы все Достойные одного мастера принимали участие в отборочных… такого еще не бывало!

– Решусь истолковать твои слова как недовольство, – пожала плечами Ванг Во. – Очень жаль. Через неделю у них свидание на Арене.

– Дерьмо свинячье, – буркнула Чудовище.

– Не теряй веры, – улыбнулась ей жрица.

– В ваших кровожадных богов? – покачала головой Бьен.

Ванг Во взглянула ей в глаза:

– В любых, какие помогут тебе пережить этот день.

Женщина отошла в северный конец двора, а все еще долго молчали. Наконец тишину нарушила Бьен.

– Что еще за отборочные?

– Ни хрена себе! – рявкнула Чудовище. – Хоть бы притворилась, что ты местная!

– Не все горожане наслаждаются кровопролитием.

– Можешь не наслаждаться, но уши-то у тебя есть.

– Да, я о таком слышала. Думала, они проводятся в святые дни.

– Обычно прямо перед ними, – кивнул Коземорд. – Количество Достойных меняется год от года. Отборочные бои сводят число бойцов к сорока восьми.

– К сорока восьми?

– Шестнадцать троек. То есть пятнадцать боев, по пять на каждый святой день. Также отбор должен обеспечить… высокий уровень священных поединков.

– То есть никому не интересно смотреть на засранцев, которые дохнут от первого удара, – пояснила Чудовище.

– Напротив, – возразил мастер. – Домбангцы рвутся на отборочные бои едва ли не больше, чем на священные. В отборочных не такие строгие правила – и они грязнее.

– То есть именно такие, какие по нраву Ванг Во, – поморщилась Бьен.

– Верховная жрица ценит искусство боя, – покачал головой мастер. – Она считает, что неумелые бойцы… порочат благость святых дней.

– Так с кем мы будем драться? – угрюмо осведомился Рук.

– А вот это, – ответил ему Коземорд, – станет известно только утром отборочного дня.

Рук покосился на Бьен и перевел взгляд на мастера.

– С Кочетом и Змеиной Костью?

– Наверняка нет. Смысл отборочных в том, чтобы испытать тройки более… сомнительной жизнеспособности.

– Мне, – вставил Тупица, – неприятны сомнения в моей… жизнеспособности.

– Но это же хорошо? – вмешалась Бьен. – Значит, с самыми опасными противниками нам сражаться не придется.

Коземорд нахмурился:

– По-видимому, годы служения Эйре создали у тебя превратное преставление о «хорошем» и «опасном». Заверяю вас, отборочные – не повод для самоуспокоения. Мужчины и женщины, с которыми вы встретитесь через неделю, будут убивать вас с таким же рвением, как их более подготовленные соратники, и бронза их будет не менее остра.