Том 4. Стиховедение

«Тактовики»

2–3 У ласкова князя у Владимира…
Священника в дом свой призывает…2–3 Молодой ты боярской Дюк Степанович…
О боже, владыка, царь небесный…3–2 Где-ка складены товары заморские…
Подходили под Казанское царство…3–2 Подороже ходит злата и серебра…
Построил князь убогому келью…«6» Не спрашивал бы у тя ни имени…
Божественному рукописанью…

Разумеется, не все строки поддаются недвусмысленной интерпретации. Как к «хореям», так и к «анапестам» может быть отнесен стих «Говорит Илья князю Владимиру…» или уже упоминавшийся «Да кланяется, поклоняется…»; дольник «Да украл-унес платье цветное…» может быть отнесен и к вариации 1–2ц и к вариации 2–1ц; многие стихи меняют звучание в зависимости от того, будем ли мы читать «мо́лодец» или «молоде́ц», «де́вица» или «деви́ца», «чи́сто по́ле» или «чисто́-поле» (в конце стиха вариант «чисто́-поле» господствует, но в середине стиха возможны сомнения). Мотивировка каждого отдельного случая заняла бы непомерно много места. Поэтому мы ограничимся тем, что приведем результаты наших подсчетов полностью, в абсолютных цифрах. От будущих исследователей народного стиха они непременно потребуют пересчета, и результаты этих пересчетов почти заведомо разойдутся с нашими, но сами эти расхождения могут оказаться интересны. Однако можно надеяться, что общую картину состава народного тактовика они изменят все же не очень существенно.

Таблица 2

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (окончание)

Примечание: Г — Гильфердинг; КД — Кирша Данилов; Ч — Чулков

3.3. Выпишем в процентах основные показатели состава трехиктного народного тактовика: долю внесхемных «прочих форм» (от всего количества стихов) и долю каждой из четырех групп тактовиковых ритмов (от всего количества схемных стихов, т. е. без учета «прочих форм»). Сделаем это сперва отдельно для всех 50 былин сборника Гильфердинга, являющихся нашим основным материалом, а потом — по всем группам наших текстов (таблица 3).

Рассмотрим сперва состав 50 былин нашего основного материала: во-первых, долю в них внесхемных строк и, во-вторых, соотношение четырех групп в их схемных строках.

В среднем внесхемные строки в 50 гильфердинговских былинах составляют 18,5 %. В 13 былинах этот процент выше среднего уровня, в 37 былинах — ниже. Из 13 былин, особенно обильных внесхемными стихами, 10 принадлежат трем сказителям: А. Сорокину, В. Щеголенку и Ф. Никитину; причем все 4 былины, занимающие первое место в этом ряду, — былины А. Сорокина. Творчество этих мастеров ощутимо выделяется из массы былинного стиха, образуя в ней как бы особую метрическую манеру. Если бы мы рассматривали этот стих, на 28–50 % состоящий из внесхемных строк, в отрыве от общего фона былинной стиховой традиции, мы должны были бы прямо сказать, что это не тактовик, а акцентный стих. Остальные сказители в своем отношении к внесхемным строкам ведут себя более или менее одинаково и индивидуальных тенденций не обнаруживают. Наименьшую долю занимают внесхемные формы в стихе Т. Рябинина, П. Калинина и А. Чукова: минимум дает былина П. Калинина № 8 — «Смерть Чурилы». У этих авторов, таким образом, чистота метрической схемы тактовика соблюдается строже всего.

Из четырех групп ритмических форм на первом месте твердо стоят хореи, на втором — чистые тактовики, и на двух последних — анапесты и дольники. Хореи стоят на первом месте в 43 былинах из 50 (в 6 былинах на первое место выходят чистые тактовики, и в единственной былине — это та же «Смерть Чурилы» П. Калинина — анапесты). Из этих 43 былин в 38 за хореями следуют по частоте чистые тактовики, 4 раза дольники и 1 раз анапесты. Хореи — единственная группа ритмов, которая в некоторых былинах приближается к стопроцентному господству в ритме народного тактовика. Именно, в 13 былинах из 50 хореические строки занимают 75 и более процентов всех схемных строк. Все они принадлежат четырем сказителям: А. Чукову (все четыре его былины), Ф. Никитину (все четыре его былины), Т. Рябинину (№ 74, 79, 87), П. Калинину (№ 3, 9); максимум дает былина Т. Рябинина № 79 «Добрыня и змей», в которой из 455 схемных стихов 451 является хореем (99,2 %), да и из 15 внесхемных стихов 14 тоже являются правильными хореями (7–8-стопными). Если бы мы рассматривали эту и подобные ей былины изолированно от общего фона традиции былинного стиха, мы не усомнились бы, что она написана чистым хореем с немногочисленными нарушениями.

Таблица 3

Трое из четырех сказителей, наиболее богатых хореями, — А. Чуков, Т. Рябинин и П. Калинин — уже упоминались рядом как трое сказителей, наименее богатых внесхемными стихами. По-видимому, эти две тенденции исключают друг друга: одна, насыщающая былинный стих внесхемными формами, ведет к расшатыванию тактовикового ритма, другая, насыщающая былинный стих хореями, ведет к закостенению и упрощению тактовикового ритма. (Только Ф. Никитин, как мы видели, сумел совместить эти две тенденции — обилие внесхемных форм наряду со схемными и обилие хореических форм внутри схемных; но так как абсолютное число внесхемных строк у него почти вдвое превосходит абсолютное число хореев, то мы вправе считать, что тенденция к расшатыванию у него преобладает.) Таким образом, мы получаем право утверждать, что из общей массы «нормального» былинного стиха — трехиктного тактовика — выделяются два особых подвида: с одной стороны, «расшатанный» былинный стих, тяготеющий от тактовика к вольному акцентному стиху, а с другой — «упрощенный» былинный стих, тяготеющий от тактовика к силлабо-тоническому хорею.

Образцом «нормального» былинного стиха, свободного от обеих крайностей, может служить стих И. Сивцева-Поромского, И. Захарова, Н. Прохорова, И. Касьянова, а также К. Романова и Д. Суриковой (известный только в пословесной записи) и отчасти Т. Рябинина (например, № 81 «Дунай») и П. Калинина (например, № 8, уже упоминавшаяся «Смерть Чурилы»). Вот пример звучания этого стиха — из былины И. Сивцева-Поромского «Добрыня и Алеша» (№ 222):

Говорил-де Добрыня таково слово: Тк 2–3
«Государыня моя ты родна матушка! Х6
Да мне подай-ко, мать, платье скоморошное, Тк 2–3
Да мне подай-ко, мать, гусли́ хрустальнии, Я6
Да подай, мать, шалыгу подорожную». Тк 2–3
Да пошел-де Добрыня во почестной пир, Тк 2–3
Да садился Добрыня на упечинку, Тк 2–3
Начал во гусли наигрывати, Д
Перво́й раз играл от Царя́-де-города́, Ам
Другой раз играл от Еруса́лима, Тк 2–3
Третьёй раз стал наигрывати, Я3
Да все свое-то похожденьицо рассказывати, Я6
Да князю́ эта игра и по уму пришла, Х6
Сам говорил и таково слово: Тк 2–3
«Ай же ты детина скоморошина! Х5
Да поди-ко, де́тина, ты во попостней пир, Х6
Тебе первое место подле́ меня сади́сь, Ан
Другое-то место супроти́в-де меня, Тк 2–3
Третье-то место куды сам похошь». Тк 2–3

Образцом «расшатанного» былинного стиха, обильного отступлениями от тактовиковой схемы (обозначено ″—″), могут служить в нашем материале 13 былин А. Сорокина, Ф. Никитина, В. Щеголенка и других: № 70, 72, 74, 69, 171, 120, 173, 121, 198, 91, 175, 129, 201 (перечисляются в порядке убывания доли внесхемных форм). Вот пример звучания этого стиха — из былины А. Сорокина «Садко» (№ 70):

А кто чем на пиру да похваляется: Тк 2–3
А и́ной фастае как несчетной золотой казной, —
А и́ной фастае да добры́м конем, Дк 4ц
А и́ной фастае силой-удачей молодецкою; —
Ай как умной теперь уж как фастает Ан
Ай старым батюшком, старой матушкой, 5
Ай безумной дурак уж как фастает Ан
Ай как фастае да как своей молодой женой; —
А сидит Садкё как ничим да он не фастает, —
А сидит Садкё как ничим он не похваляется. —
Ай как тут сидят купци богатый новгородский, —
Ай как говорят Садку таковы слова: Тк 3–2
«А что же, Садкё, сидишь, ничим же ты не фастаешь, —
Что ничим, Садкё, да ты не похваляешься?» Х6
Ай говорит Садкё таковы слова: Дк 2–1ц
«Ай же вы купци богатые новгородские! —
Ай как чим мне, Садку, топерь фастати, Ан
А как чем-то Садку похвалятися? Ан
А нету у мня много несчетной золотой казны, —
А нету у мня как прекрасной молодой жены…» Я6

Образцом «упрощенного» былинного стиха, обильного хореями, могут служить в нашем материале 9 былин А. Чукова, Т. Рябинина и П. Калинина: № 79, 74, 87, 3, 9, 148, 149, 151, 150 (перечисляются в порядке убывания доли хореических форм). Именно былины этого типа — по причине простоты ритма — исследованы до сих пор подробнее всего[43]. Вот пример звучания этого стиха — из былины Т. Рябинина «Илья и Соловей-Разбойник» (№ 74):

Из того ли то из города из Муромля, Х6
Из того села да с Карачирова Х5
Выезжал удаленькой дородний добрый молодец, — (Х7)
Он стоял заутрену во Муромли, Х5
Ай к обеденке поспеть хотел он в стольнёй Киев град — (Х7)
Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову. — (Х8)
У того ли города Чернигова Х5
Нагнано-то силушки черным-черно, Х5
Ай черным-черно, как черна ворона; Х5
Так пехотою никто тут не прохаживат, Х6
На добром кони никто тут не проезживат, Х6
Птица черной ворон не пролетыват, Х5
Серый зверь да не прорыскиват. Х4
А подъехал как ко силушке великоей, Х6
Он как стал-то эту силушку великую, Х6
Стал конем топтать да стал копьем колоть, Х5
Ай побил он эту силу всю великую… Х6

О том, что русский былинный стих распадается на несколько подвидов, говорили и предшествующие исследователи — Гильфердинг, а потом Трубецкой и Якобсон. Сопоставим результаты наших подсчетов с их предположениями.

А. Гильфердинг[44] классифицирует былинный стих следующим образом. Во-первых, он различает «сказителей, которые соблюдают размер» в большей или меньшей степени, и «сказителей, которые вовсе не соблюдают размера»; к числу последних у него относятся и Сорокин, и Щеголенок, так что можно с уверенностью сказать, что под стихом, «вовсе не соблюдающим размера», он имел в виду именно то, что мы назвали «расшатанным стихом». Во-вторых, у «сказителей, которые соблюдают размер», он находит три вида этого размера: а) «чистый хорей с дактилическим окончанием» (в качестве примера Гильфердинг приводит ту самую былину Рябинина № 74 «Илья и Соловей-Разбойник», которую мы цитировали выше); б) «хореические стопы перемешаны с дактилическими» (пример — былина Рябинина № 81 «Дунай»); в) «анапестический размер», «везде более или менее разрушенный» (пример — былина Рябинина № 73 «Вольга и Микула»)[45]. Из этих трех размеров первый, «чистый хорей», очевидным образом совпадает с тем, что мы позволили себе назвать «упрощенным, хореизированным» былинным стихом. Что касается двух других размеров, то их различение у Гильфердинга является, по-видимому, мнимым. Наши подсчеты показывают, что ритмический состав стиха былин о Вольге и Микуле (а только в них, по существу, и находит Гильфердинг чистый анапестический размер) весьма мало отличается от стиха тех былин, которые Гильфердинг предпочитает называть хорео-дактилическими; именно поэтому мы позволяем себе объединить те и другие в понятии «нормального былинного стиха» — трехиктного тактовика. Неслучайно и то, что сам Гильфердинг явно затрудняется сформулировать различие между хорео-дактилическим и анапестическим стихом в своем понимании и говорит не о метрических, а лишь о декламационных, произносительных особенностях последнего размера: «вся тяжесть стиха падает на последнюю стопу…» и т. д.; неслучайно и то, что в ряде замечаний к отдельным былинам (№ 8, 53, 81, 84) Гильфердинг называет свой хорео-дактилический стих просто «дактилическим», а между «дактилем» и «анапестом», как известно, разница — только в анакрусе.