Том 4. Стиховедение

5

Ритм и фоника. Здесь мы можем пока только поставить проблему; предварительные работы по ней еще в зачатке. Проблема такая: располагаются ли звуковые повторы (аллитерации) по строке беспорядочно или склонны тяготеть к тем или иным стопам? Мы знаем, что расположение аллитераций по строке может быть канонизировано до очень большой предсказуемости — как в германском аллитерационном стихе. У нас этого, конечно, нет; но есть ли хоть какая-то тенденция в этом направлении? Мы не знаем.

Отчасти мы не знаем этого просто потому, что у нас мало материала: аллитерации и ассонансы в русском стихе редки до статистической незначимости. Уже подсчитано, что у Пушкина и Блока в стихах аллитерации и ассонансы встречаются с такой же частотой, как в прозе, т. е. не являются предметом нарочитой художественной заботы[552]. Отчасти же — дело здесь затрудняется тем, что разработка фоники отстает от разработки метрики. Не решен даже элементарный вопрос: учитывает ли сознание поэта и читателя только звуковые повторы или также буквенные? «Себя на суд вам отдаю» — ощутима ли здесь аллитерация на д оттого, что одно из этих д оглушено? Иными словами, есть ли аллитерация явление фонетического уровня или фонематического? Априори на это ответить нельзя, а методики экспериментов нет. Или другой вопрос, пожалуй, еще важнее: одинаково ли ощутимы аллитерации в корневых и в служебных морфемах? В «Я девять песен написал» есть аллитерации на п, с, н, с этим согласится каждый: но в «И все, что радует, живит» есть ли аллитерация на т? а в «Улыбкой ясною природа» — на йот? — если эти т и й спрятаны во флексиях? Это, если угодно, еще одна междууровневая перекличка — между фоникой и грамматикой (морфологией). Нужны кропотливые подсчеты, еще не сделанные.

Одним из немногих поэтов, систематически экспериментировавших с аллитерациями, был Брюсов в своих поздних стихах. В нарочито аллитерированных стихотворениях «С Ганга, с Гоанго, под гонг, под тимпаны…» (4-стопный дактиль) и «Раскинь пленительные лени…» (4-стопный ямб) аллитерирующие звуки у него отчетливо сгущаются на первой стопе и ровно убывают к последней. (Тогда как в «Евгении Онегине», где аллитераций мало, они распределяются по стопам абсолютно поровну.) Общее ли это правило или индивидуальная манера? Случайно ли здесь совпадение с древнегерманским стихом, где аллитерирующий звук в первом полустишии появлялся обычно дважды, а во втором лишь единожды? Мы не знаем: слишком мало еще исследовано материала.