Коровы

88. Великие Скотобойни

Так, слушая болтовню Антонины-гадалки и двигаясь в окружении другой разной скотины, бредущей по тракту, телки-полукоровы дошли до восемьдесят восьмого столба, и на этом, показавшемся им очень коротким, отрезке пути ничего примечательного не встретилось, за исключением пары фантиков от конфет, которые машинально слизнули из пыли Анна и Марта и тут же отдали похвалившему их Пастуху.

На столбе, под номером очередного познания реальности, висели теперь сразу две серых дощечки с нарисованными на них синими стрелками, одна из которых указывала налево, а другая — направо. В обе стороны от тракта отходили дороги, и Пастух коротко объявил:

— Станция номер два — великие Скотобойни!

— Конечная для скорых гуртов! — добавила сообразительная Елена.

Перекресток этот хоть и именовался в высшей степени неприятно для уха скотины, но не вызвал у телок того мрачного ощущения, которое они испытали на предыдущем. Но и веселого ничего телки тут не почувствовали, когда увидели трех быков и корову, которые, выбежав к перекрестку, тут же, подгоняемые хлопками бича невидимого погонщика, испуганно свернули налево — в быках, при всей их внешней свирепости, улавливалась какая-то обреченность, корова же и вовсе была похожа на безвольную, обиженную овцу, которую против ее желания перегоняют с места на место.

— А почему, Пастух, тут две стрелки в две разные стороны? — спросила Джума.

— Великие Скотобойни, — стал объяснять Пастух, — разделены на две части, и в обе стороны следует Божественная скотина, назначенная на исправление мозгов, но влево уходят те помраченные сущности, которые просто разнузданно ведут себя в стаде, не повинуются Пастухам, проповедуют несуществующее искаженное, причем проекционными звуками, и по некоторым признакам, известным нам, Пастухам, умозрительно наслаждаются животной страстью к убийству, застрявшей в них, как психическая болезнь, — направо же отправляются те особи, которые при всем вышесказанном уже проявили конкретную, недопустимую в стаде агрессию, вызывая на бой скотину, Божественных Пастухов, Хозяина и даже непостижимый разум недосягаемых сфер. Поэтому методы исправления слева и справа — разнятся. Но, к счастью для вас, то, что слева, показывают только скотине возрастом начиная с третьего круга, а справа — только с четвертого, поскольку происходящее на Скотобойнях губительно для неокрепших голов, которые и сами могут сойти с ума от увиденного и попасть в Главный отстойник, а то и в Загон, на принудительное лечение. Так что вы пока лишь узнаете о разнице двух направлений, которую я объясню. Слева, куда погнали этих трех быков и корову, провинившихся опаивают настоем особой травы, которая порождает иллюзорные видения всего цикла превращения скотины как в простые куски, в проекционном нигде называемые грудинки, голяшки, огузки, лопатки и кострецы, так и дальше: в котлеты, бифштексы, ромштексы, а также в изысканные деликатесы, названия которых не перечесть и которыми так любят наслаждаться ваши потусторонние призраки — их аппетит к живому, благодаря развитию воображения, эволюционировал и превратился в тот аппетит, который пробуждается только к чему-то исключительно мертвому. Настой травы лишь ненадолго действует на скотину, но, просмотрев весь этот ужасающий цикл — от забоя и сдирания шкуры драчами, в роли которых выступают суровые Гуртоправы, и до варения сердец и изготовления паштетов и кровяной колбасы, — все особи моментально возвращают свои мозги в первоначальное, реальное состояние, самостоятельно изгоняя из них все нежелательное и несуществующее искаженное, и выходят со Скотобоен просто шелковыми коровками, бычками и прочими, и начинают призывать всех других к послушанию и соблюдению установленного порядка вещей так усиленно и убедительно, что Пастухи, имеющие в стаде особь, побывавшую на Скотобойнях, перестают следить за надлежащим порядком пастьбы и движения по кругу своего стада, поскольку возвратившаяся со Скотобоен сущность все это берет на себя, а Пастухи только и делают, что покуривают да поплевывают, выражаясь проекционно, на свод.

Тут Пастух скрутил небольшую козу, дал послюнявить ее Соньке и, выпустив дым, продолжил:

— Другое дело, коровы, стрелка направо. Гурты, следующие туда, состоят из исключительно агрессивных быков, редко — баранов и очень редко — коров, которые, узнав, что они наказаны Скотобойнями, удваивают агрессию и даже без участия Божественных Пастухов сами прибегают сюда, как на праздник, и сами сворачивают направо, снижая сразу же скорость движения, приосаниваясь и сдерживая накипевшую злость, чтобы с видом, преисполненным Божественного достоинства, появиться на поле бойни скотины, где провинившимся сущностям не дают никакого настоя травы, но разрешают в полной мере воспользоваться возникшей в мозгах агрессией. Там, телки, происходят жестокие схватки, там наносятся серьезные раны, там льется кровь и совершаются подвиги, благодаря которым небольшую долину, где все это происходит, мы, Пастухи, именуем не только великими Скотобойнями, но и Долиной подвигов, а выдающихся драчунов: героями Скотобоен. Сбросив в этой долине агрессию, получив увечья и раны, которые, конечно же, заживают на вечной сущностной плоти, скотина, равно как и после опаивания травой и иллюзорных картин умерщвления себе подобных, смиреет, возвращает свой разум в реальность и после возвращения на круги и в стада зорко следит за малейшим возникновением агрессии в окружающих особях, тут же, используя психологическое воздействие, подавляет ее, не давая развиться, и призывает согуртников к миролюбивому поведению, к безоговорочному соблюдению установленного порядка вещей и полному послушанию Божественным пастухам, — после чего нам, Пастухам, остается опять же только одно: покуривать да поплевывать…

Тут, словно в подтверждение слов Пастуха, с правой дороги вышли на перекресток четыре израненные быка, хромающие, с рваными кровоточащими ранами на боках, с пеной у ртов, но гордо поднятыми рогами и, перейдя тракт, удалились по бесплодной поверхности в сторону, известную им одним. И почти сразу после ухода быков в пределе коровьего видения появились на тракте две неординарные сущности, которые не бежали, но шли и, достигнув развилки, как-то торжественно, одна за другой свернули направо: это были довольно крупный черный баран, размером чуть ли не с телку возрастом первых столбов, и темно-коричневая корова с усмирительным кольцом в раздувающихся ноздрях, которую по стати можно было бы принять за быка, если бы не ущербное вымя, все же болтающееся внизу ее живота…

— Наверное, это — Буян, бывшая Рыбка, дочь Иды и Цезаря… я помню, — сказала Елена.

— Да, — ответил Пастух, — эта та самая корова Буян, пожелавшая стать быком… Есть оговорка: в долину подвигов скотина может идти сама, по собственному желанию, вне скорых гуртов, не наказанная за свое поведение великими Скотобойнями, но лишь охваченная желанием сражаться… Два Пастуха, которые вам не видны, следуют за Буяном, чтобы смирить ее воинственный пыл после того, как она нанесет увечья паре-тройке быков… Неистовство в сражениях ставит ее в один ряд с выдающимися по силе быками, героями Скотобоен. Стадо, к которому приписана эта корова, считающая себя быком, является показательным по своему миролюбивому и послушному поведению, и все это благодаря Буяну, которая не допускает в согуртницах даже раздувания ноздрей и даже излишних помахиваний хвостом, а быков, которые приходят к этому стаду схлестнуться с коровами, держит в таком напряжении, следя за их действиями, что находится очень мало охотников идти в это стадо для исполнения своих великих обязанностей. Сама же Буян в этом смысле отвергает быков и дружит только с коровами. Однажды одного назойливого быка, пристававшего к ней, она подняла на рога и бросила… в никуда! Случай невероятный! Пастухи еле вытащили этого быка из ниоткуда за задние ноги. Что бы с ним стало в проекционном нигде, не спаси его Пастухи, никому не понятно! Случай необъяснимый на плоскости, и даже Хозяин отказался комментировать это событие, назвав происшедшее нереальным в реальности…

— Пастух, а что там, среди могучих, свирепых созданий делать барану? — спросила Овсянка.

— Баран этот, — ответил Пастух, — по имени Твердолоб, никаких увечий, конечно же, быкам нанести не способен, но лбом своим сталкиваясь со лбами быков, он уже не одного героя и драчуна отправил в глубокий, продолжительный обморок, после которого все, кто испробовал его каменный лоб, с позором, качаясь от полученного удара, покидали место сражений и навсегда теряли чувство агрессии. Так что сейчас Твердолоб выберет особо зазнавшихся в битвах, отправит их в обморок и спокойно уйдет свободно пастись: баран этот — свободнопасущаяся особа, и совершенно никто в Божественной плоскости не может определить и понять, когда и, главное, с какой целью он вдруг бросает траву и направляется унижать провинившихся в чем-то, но по сути своей достойных быков. Мы, Пастухи, полагаем, что смысл Твердолоба, как части единого целого, заключается в том, чтобы из этого единого целого не выделялось своей силой и мощью что-то отдельное…