Коровы

10. Насупленные телки

Выслушав все эти объяснения, Джума и Елена весело, по-телячьи неуклюже сорвались с места и бросились догонять Марию-Елизавету, звенящую колокольчиком, и скоро вся троица, увлекаясь игрой, перебежала на ту сторону дороги и начала приставать к серым козам на привязи, пытаясь бодаться с ними, чтобы развеселить их. Но хмурые эти создания оказались слишком серьезными и достаточно агрессивными — они все-таки сорвались с привязей и, блея, стали бегать за телками, подпрыгивая, наскакивая на них и пытаясь не в шутку поддеть их рогами с такою стремительностью, что телки едва уворачивались. Словом, образовалась какая-то карусель, вид которой так подействовал на баранов, что те оставили щипанье травы и, вдруг сцепившись рогами, стали напирать друг на друга с тем бараньим упрямством и силой, которые быстро переходят в баранью тупость, не знающую границ. Ида же, не обращая внимания на эти игрища, побрела к водопою — к неиссякаемой луже — и, нахлебавшись сама, стала призывно мычать, приглашая стадо к воде. Но только Елена, Джума и Мария-Елизавета откликнулись на призыв и направились к водопою. Остальные же телки почему-то не захотели резвиться и никуда не пошли, а стояли насупленные, невеселые, как будто бы потеряв интерес к происходящему на лужайке, к согуртницам, к Иде, да и к самому Пастуху.

— Что за странный телячий вид? — удивился Пастух. — Можно подумать, что вы чем-то расстроены!

— Да, Пастух, — призналась бурая телка, — но мы скорее обижены: существовать без всякого имени унизительно для коровы… Даже наши проекции, эти бессмысленные создания, и то одарены разными кличками…

— Это как-то несправедливо, — поддержала ее черно-белая и добавила: — К тому же у Марии-Елизаветы даже двойное имя и… есть еще колокольчик…

— А у Иды красные бусы… — вставила пегая.

— Да, но разве я не отметил, — стал оправдываться Пастух, — первую из вас, унавозившую поверхность? А тебя, пегая, разве я не украсил прищепкой? Какие-то украшения с течением столбов получат и остальные, была бы причина. Что же касается ваших имен: может быть, и наступил благоприятный момент, чтобы объявить вам условные имена, которые передал мне Хозяин как приблизительные для вас — для вашего первого круга.

Пастух расстегнул свою сумку и вытянул из нее рулончик песочного цвета, напоминающий свиток или папирус, и, развернув его, принялся объяснять:

— Сведения от Хозяина — перед принятием под свое начало нового стада или гурта — мы, Пастухи, всегда получаем в районе нулевого столба, забирая из-под первоосновного камня эти рулончики, сделанные из кожи не сущностных парно- и непарнокопытных. Тут никакого проекционного текста, разумеется, нет, здесь только фигурки коров, правда в цвете, их количество, а также указаны номера тех столбов, на которых к стаду присоединяется та или иная скотина. Вот я вижу здесь вас, разномастных, вот Джума и Елена — со второго столба, помнящие себя, и вижу еще, что на столбе девятнадцать нас ожидают более десяти Божественных телок, о которых сведений нет, изображения их схематичны, черно-белой раскраски — так обычно обозначаются неопределенные сущности, но, тем не менее, Божественные коровы, принадлежащие нашему великому стаду.

Наступило молчание, телки переваривали услышанное, и, пока они думали, посапывая и подергивая ушами, подошла с водопоя Ида, приведя за собой Елену, Джуму и Марию-Елизавету.

Наконец бурая телка спросила:

— А почему же, Пастух, нашим подругам вы оставили подлинные их имена, а нам даете условные? Мы что — не совсем реальные?

— Нет, все вы — абсолютно реальные, — ответил Пастух, — но тут дело в другом. Принцип, по которому великий Хозяин назначает сущностям имена, — этот принцип мне неизвестен. Я лишь по опыту знаю, что в любое стадо первого круга назначаются телки, достаточно понимающие и задающие много вопросов, а также телки, тоже задающие много вопросов, но мало что понимающие, а также телки, совсем не задающие вопросов и ничего не понимающие, но тем не менее чувствующие себя великими сущностями. Назначаются помнящие себя в бессмысленном, проекционном мире, отрывочно помнящие и совсем не помнящие. Таким образом, в стаде уравновешиваются понимание и непонимание, а также память с беспамятством. Хозяин мудр! Из того, что является очевидным сейчас, это то, что Джума и Елена имели, но потеряли свои единственные проекции в том нереальном мире, который тяготит ваши головы, и я оставил им имена из этого мира, поскольку других указаний в отношении этих двух сущностей от Хозяина нет… Телки, сошедшие с круга, в списках не значатся и появляются неожиданно, уже до того имея собственное свое имя — как, например, Мария-Елизавета. Ида — не телка, идет по другим законам. Вы же, все остальные, получите условные имена, исходя из воли и желания Хозяина, который осведомлен о картине происходящего не только на нашей великой плоскости, но и в других плоскостях и включает в назначение имен те необходимые сведения о вас и ваших мертворожденных тенях, которые недоступны нам, рядовым Пастухам, не обладающим способностью видеть картину происходящего в целом. Но что условные, что подлинные — здесь все имена, имена вас, Божественных и вечных коров, хотя пока что и телок, но в будущем славных молочных рогаток, которые попали под мой присмотр на первый круг бесконечного движения сущностей от столба номер один до столба девяносто девять. Если же к концу первого круга вы проявите себя характерным образом, то имена эти так у вас и останутся, закрепятся за вами, если же не проявите — вам будут присвоены клички, которые, кстати, придется давать неопределенным, бесхарактерным телкам, ожидающим нас впереди. Итак, не откладывая, начнем с темно-рыжей: Хозяин указывает, что ты любишь предсказывать и гадать, пастись в одиночестве, смотреть в темноте на свод, а также высекаешь копытом о камень судьбу своим мертворожденным теням, которые обращаются к тебе за советом, призывая тебя из потустороннего мира с помощью разбавленного золой настоя горькой травы, горящих свечей и протухших куриных яиц, — вот глупые мертворожденные призраки, чего только не придумают! Ты, корова, мечтаешь о гриве, как у коня… Проекции твои, занимаясь таинственным, полагают, что им покровительствуют какие-то фантомные проблески, небесные силы, нисколько не подозревая, что на самом-то деле руководишь всей этой хиромантией ты — темно-рыжая сущность, которая в полной мере проявится на третьем кругу Божественного движения… Бодливая, если нарушают твое одиночество.

— Действительно, Пастух, — удивилась темно-рыжая телка, — я помню, что люблю магию и гадания, оккультные книги, а также смотреть на звезды и делать разные выводы, а также я обожаю одиночество и… гладить конскую гриву, но откуда вы это знаете? И откуда это известно мне?

— Знаем это не я или ты, а знает Хозяин. Итак, мечтающая о гриве, магиня, гадалка и оккультистка в проекциях, а здесь пока что обыкновенная темно-рыжая телка, метящая в коровы, зваться ты будешь по высшей воле Хозяина — Антониной, по-стадному — Тонькой, с моим пастушеским прибавлением — гадалка или звездочет.

— Если бы вы не прибавили «звездочет» и «гадалка», Пастух, — сказала темно-рыжая телка, — то мне бы и не очень понравилось, а так вроде бы и красиво, да и соответствует моей сущности. Я довольна. — И она пустила струю.

— Теперь черно-белая! Ты любишь обязанности разного рода, точность и порядок вещей, который для тебя превыше всего. В Божественном стаде ты будешь занимать центральное место в том смысле, что будешь являться символом благопристойной, послушной, не создающей никаких ненужных проблем коровы, которая дает много Божественного, качественного навоза и хорошего молока… Твои многочисленные проекции хоть и не считают сущность свою коровьей, претендуя на что-то особенное, хотя и близко стоящее, но на самом-то деле в проекционном, бессмысленном мире лучше других исполняют именно коровьи обязанности и втайне смиряются с очевидным, и, кстати, очень любят проекционных коров, обожая их как детей. С круга второго ты будешь без всяких серьезных последствий посещать ирреальность, всегда возвращаясь в стадо в трезвом, сущностном понимании, и в этом смысле будешь являться примером для тех коров, которые после таких прогулок частенько нуждаются в исправлении своих коровьих мозгов, теряющих в потустороннем нигде скотское понимание реальности и ощущение своей принадлежности к великому стаду… После десятого круга, в возрасте бесконечно много кругов, Хозяин назначит тебя помогать Пастухам в воспитании телок… Имя тебе дано: Марта.

— Я, Пастух, не помню насчет навоза и молока, но что касается обязанностей и порядка, то для меня эти вещи превыше всего, — согласилась черно-белая телка. — Порядок я настолько люблю, что когда мы движемся по дороге, мне так и хочется боднуть тех подруг, которые останавливаются и замедляют движение, а также тех, кто идет не голова в хвост, и тех, кто то укорачивает, то удлиняет расстояние до впереди идущей… Наверное, я тоже бодливая?

— Нет, тут сказано, что ты — брыкастая.

— Ну, это тоже меня устраивает, я довольна и постараюсь соответствовать своему имени и наклонностям.

— Бурая… — продолжил Пастух, — замкнутая особа… Ты названа Анной… Ты будешь давать еще более качественный навоз и исключительно бесценное молоко, если только не останешься в яловых… Как ни странно, но начиная с круга второго ты будешь существовать припеваючи, поскольку тут про тебя отмечено, что ты являешься избранной… Что же, посмотрим, пока что я не вижу в тебе никакой необычности и наблюдаю только отличающую тебя от других угрюмость и даже скептичность, но не мне рассуждать: Хозяин мудр и велик, просто так сообщений на ветер не посылает! Анна так Анна, но избранная — это серьезно!

— Скажите, Пастух, — вставила Джумагуль, — а что означает: исключительно бесценное молоко?

— Это нежнейшее, обладающее сверхбожественным качеством молоко, — ответил Пастух, — которым обмывают телят до появления на первом столбе, чтобы пропитать их телесную плоть Божественным смыслом… Но поскольку вы мало что знаете, о молоке рассуждать еще рано… Итак, дальше, палевая телка, а в будущем и корова, любит только себя… Проекции ее втайне думают о себе как о каком-то чистом и светлом образе, существующем отдельно от своего Я, и наблюдают этот придуманный, вроде бы совершенный образ со стороны, в мыслях своих даже обращаясь к нему: Она… Тут даже я, — отвлекся Пастух от просматривания рулончика, — теряюсь в понимании этого странного раздвоения… Что означает: чистый и светлый образ, отбрасываемый бесплотной тенью, которую в свою очередь отбрасывает Божественная скотина, — мне непонятно, видимо, это относится исключительно к изъянам проекционного мышления, способного выдавать двойственную и даже тройственную иллюзию. Потусторонние отражения этой палевой совершенно не чувствуют своей Божественной сущности, с которой у них нет никаких внутренних связей. Сама же сущность строптива, заносчива, своевольна, любит поваляться после водопоя в грязи, думая, что накладывает себе макияж, чтобы привлечь быков, а также в любой момент может покинуть стадо и быстро удрать… Куда удрать, тут не указано, но мне придется следить — как в случае с Марией-Елизаветой. Назвать: Татьяна, по-стадному будет: Танька, ну а поскольку ты действительно любишь покрасоваться перед собой, как я заметил у зеркала, прибавлю: красава, и получится складно: Танька-красава. Прибавления эти есть привилегия Пастухов, Хозяин не возражает, когда для благозвучия и некой оригинальности мы, Пастухи, несколько удлиняем имя коровы, уточняя тем самым еще и характеристику сущности.