Коровы

39. Химера под номером два

— Получается, — сделала вывод Джума, — что ученость на плоскости строго запрещена и любые попытки открыть что-то новое грозят если и не этим загоном, то, во всяком случае, каким-нибудь наказанием.

— Не совсем так, Джума, — ответил Пастух, — я бы сказал, что научность запрещена, а ученость разрешена… Разницу двух понятий ты могла бы различить по мычанию Иды, но мне не хочется отрывать ее от общения с собственной дочерью… Так что ученость — возможна, и на плоскости существует скотина, которая, чувствуя тонкую грань между научностью и ученостью, занимается мышлением, не способным нанести вред Божественным особям, окружающему пространству и лишь углубляющим познание великих законов, установленных в плоскости непостижимым для понимания разумом из недосягаемых даже воображением сфер. Таковы, например, быки, вытаптывающие тропинки, о которых я уже говорил и с которыми общаются через эфир и с одобрения Хозяина Художники Федор и Лев. Быки эти совершенно безмолвны и, уйдя в глубокое созерцание себя, не реагируют на мычание и рев, мысли из них не способна вытянуть никакая скотина, и, когда тому наступит момент, я расскажу вам о жизни этих уникальных, безвредных и чрезвычайно ученых созданий. Но вызывает сожаление одно: проекционный язык постепенно стал инструментом мышления отображений этой скотины в потусторонней иллюзии, где молчаливое созерцание и понимание тем самым переродилось в обыкновенное словоблудие. Есть на плоскости и другие примеры учености, и вы, телки, наверное, удивитесь, узнав, что сущность Елены, вашей согуртницы, находящейся среди вас, принадлежит именно к ученой скотине, и на круге четвертом великого безостановочного движения у нее появится в потустороннем мире проекция, которую называют Блаватской и которая являет собой в мертворожденной иллюзии пример как раз ученого, но не научного мышления…

— Пастух, — перебила Джума, — я очень люблю Елену, но я читала Блаватскую! Елена умна, но у нее нет и намека на те великие знания, которыми обладала Блаватская, если только не считать за ученость много умных вопросов…

— Знаниями этими, — ответил Пастух, — будет обладать проекция, но не сущность Елены, соединяя небесные знания со знаниями нашей плоскости, то есть соединять несоединимое и тем самым тоже вставлять своеобразные палки в колеса, что не приведет, правда, к печальным последствиям и в проекционной иллюзии лишь озадачит многих научных призраков, которые не найдут способа возражать ей по существу, поскольку мышление ее будет опираться исключительно на реальные факты существования в двух плоскостях… Корова Елена займется внутренним созерцанием, ученость ее проявится постепенно и, как ни странно, будет заимствована у собственной же проекции, которая по высшей воле Создателя и желанию Намерения получит небесные знания и поделится ими со своей же Божественной сущностью, возвысив смысл коровы, таким образом, до ученого направления — что в Божественном стаде является исключительной редкостью; также связь между сущностью и проекцией будет основана на скотском начале…

— А почему же, Пастух, вы до сих пор не сообщали главного о Елене и отмечали лишь то, что по вопросам своим она опережает столбы и, видимо, тяготеет к учености? — спросила Танька-красава.

— На предыдущих столбах вы бы, включая Елену, не поняли этого, не зная другого, и поэтому я ограничился общими сведениями о вашей согуртнице, — так, постоянно, мне поначалу приходится лишь очерчивать основное из-за ваших незнаний… Приступим теперь к деяниям палевой коровы, которая на ваших глазах воет в пространство, поскольку Хозяин отобрал у нее способность мычать. Эта вторая Химера несет собой еще большую нежелательность, чем бородатый козел, и в проекционной иллюзии нет ничего, способного утихомирить и усмирить ее самоуверенные, лживые и вредоносные тени, которые, впрочем, как и отображения козла, отвлекают мертворожденное мышление от реально значительного, конкретного и существенного. Но здесь — не иллюзия, и великий Хозяин быстро утихомирил эту корову (которую и коровой-то не хочется называть!), хотя она успела наколобродить такое, какого не было и, надеюсь, больше не будет в нашей великой Божественной плоскости никогда. Отпущенная свободно пастись после прохождения нулевого столба, она почти сразу же совершила непредсказуемое: так подкатилась к всезнающему Подслушивателю, играя на любознательности этого существа, что он вступил с ней в своего рода сговор. «Я бы могла, — сказала эта корова по имени Феодора, — передавать тебе то, о чем ты, даже обладая способностью бывать везде и повсюду и все сразу слышать, все равно не услышал бы…» — «А что такое ты можешь услышать помимо того, что слышу и знаю я? — удивился Подслушиватель. — Ведь я — одновременно во всем и везде». — «Скажу тебе так: ты слышишь только мычание, ржание, блеяние и тому подобные звуки, а я слышу еще и другое: воспринимаю эфирные волны из потустороннего мира, так что если ты будешь сообщать мне, что происходит на плоскости, я в свою очередь буду информировать тебя о событиях в проекционной иллюзии». Подслушиватель — создание бесхитростное и одинокое — подумал, что, во-первых, в этой корове он приобретет себе друга, с которым можно делиться всякими новостями, а во-вторых, получая сведения из мертворожденного мира, он тем самым расширит область своего слышания и будет передавать Хозяину еще больший объем информации, за что последний только похвалит его, поскольку на плоскости запрещено появление нового, не установленного изначально великим законом, но допускается и даже приветствуется усовершенствование имеющегося. «Я, — ответил Подслушиватель, — не знаю, что такое эфирные волны потустороннего мира, но, поскольку тебя объявили святой, я тебе доверяю и готов делиться с тобой новостями и на этой почве даже дружить», — и он тут же выдал корове порцию новостей, так что та сразу узнала, что происходит в данный момент на лугах и дорогах, в воловнях и стойлах.

Пообещав, что как только поймает волну, так в свою очередь тотчас же передаст все, что услышит из ниоткуда, вторая Химера пристроилась к полноценному стаду коров, бредущему по дороге к ближайшему водопою, и стала рассказывать то, о чем сообщил ей Подслушиватель. Стадо начало нервно пережевывать информацию, спотыкаться на ровной дороге от удивительных новостей, и в искаженном виде передало пережеванное уже другому стаду, возвращавшемуся с водопоя, а коровы последнего, разойдясь вскоре по огромному лугу, где паслось множество стад, разнесли все услышанное по округе, и, таким образом, на плоскости и под сводом очень быстро распространились всякие небылицы, сущности принялись беспрестанно мычать, ржать и реветь, обмениваясь якобы новостями, и даже бараны и козы заголосили на своих малых кругах, неся околесицу, не понятную никому. Эхо усиливало и разносило в пространстве, по всем столбам, кругам и дорогам, это ужасающее своей бессмысленностью многоголосие, превратившееся в конце концов в скотский гул, который заполнил эфир, сотрясая даже наши, пастушеские тела… Мы, Пастухи, ужаснулись!.. Мы не могли справиться с этим явлением!.. Но, к счастью для всех, великий Хозяин, уже имея опыт с козлом, для которого уже был сделан загон, названный Малым отстойником, изловил с помощью Пастухов палевую сущность на подходе к ковыльным степям и отправил сюда, изолировав этот вредоносный источник информационного зла не только от стада, но и от нас, Божественных Пастухов, запретив нам вступать с этой Химерой даже в самые безобидные разговоры и отобрав у нее способность мычать, чтобы другие коровы, по случаю проходящие мимо, не понимали сообщений из потустороннего мира, — вой этой Химеры никому не понятен. Эфир успокоился, умиротворенность вернулась. Правда, два гурта несчастных коров успели сойти с ума, — не хочу вас расстраивать описанием этого состояния, — и теперь находятся в длительной изоляции, до полного обретения себя… Два полноценных стада послушных, высокоудойных коров, не очень-то говорливых, но жадных до всяческих новостей, не лишились ума, но стали давать молоко, которое тут же скисало, навоз же этих коров приобрел запах зловонности, от которого шарахались даже козлы, — и до сих пор оба стада выпасаются на дальних лугах, на целебной траве — говорят, молоко уже не скисает, но с навозом — беда!.. Целый табун коней, на лету ухватив порцию пережеванной информации от ревущих быков, унесся в пустыню делиться новостями с верблюдами и там до сих пор плутает в отсутствие воды и привычного корма — двадцать две кобылицы то и дело заскакивают в пустыню и делают по ней большую петлю, разыскивая этот табун по просьбе Божественных Пастухов, способность которых управлять скотиной теряется на границе ковыльных степей и песчаных барханов… Были и еще прецеденты… И только Подслушиватель, не зависящий от воли Хозяина и лишь приставленный к нему высшими силами, не перестал общаться с этой Химерой, передавая её сообщения из иллюзорного мира напрямую Хозяину, который, как правильно полагает Подслушиватель, откуда бы не исходили разные новости и какого бы рода они ни были, не будет сходить с ума, давать молоко, которое тут же скисает, и убегать к верблюдам в пустыню…

— Мне, Пастух, очень хочется кушать, — вдруг сказала Рябинка, — и я вижу слева наплыв аппетитной травы, но присутствие поблизости нереального разума, чуждого обыкновенной корове, вызывает во мне ощущение какой-то опасности, существующей, но невидимой, так что никакую траву не заставишь меня жевать рядом с этим загоном, и, пожалуй, я дослушаю вас и помчусь от этого места всеми своими копытами…

— Ты, Рябинка, права, потому что реальность этих созданий и в то же время какая-то эфемерность настораживает и нас, Пастухов, как будто бы сочетание это представляет собой то, что в проекционной иллюзии именуется радиацией, про которую мне рассказывал пастух Николай, сетуя, что понятием этим пропитано все молоко его любимых коров и, употребляя его, он добавляет в него опилочные напитки, нейтрализуя невидимую опасность… Я, например, Рябинка, хотел бы скрутить большую козу, да и вообще пополнить хоть чем-то курительным свой опустевший кисет, но опасаюсь навоза этих коров и даже сена, к которому они постоянно притрагиваются. Все Пастухи обходят со своими стадами этот неприятный загон, но телок первого круга мы просто обязаны познакомить на плоскости с нежелательным, и поэтому дослушай меня до конца и тогда уже мчись, Рябинка, всеми своими копытами на дорогу — разрешаю тебе возглавить в этом быстром движении гурт.