Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

ХХХVIII. Вторые выборы бурмистров в Москве

Вопрос этот о числе бурмистров не раз, вероятно, служил предметом обсуждения в московских посадских кругах во время подготовки к выборам в феврале и с новой силой выдвинулся уже после избрания первых десяти бурмистров в марте. Указ 30 января не устанавливал точного числа московских бурмистров, предоставляя корпорациям выбрать бурмистров, «по сколь-ку человек похотят». В посадской среде, очевидно, при обсуждении вопроса, по скольку бурмистров надо выбрать, сложилось мнение, что следует выбрать всего 12 бурмистров, а именно: 4 от гостей, 4 от гостиной сотни, по одному от Кадашевской и Мещанской слобод и 2 от остальных 34 слобод и сотен: одного от 18 дворцовых слобод и одного от 16 черных слобод и сотен. Что проектировалось 12 как общее число бурмистров и предполагалось такое именно распределение этого числа между корпорациями, видно как раз из только что приведенного докладного письма бурмистров 17 марта, где указывается, что выбрано 10 человек и недобрано еще двух: «…из дворцовых слобод человека, да из черных сотен и слобод человека». Однако так как ни общее число бурмистров, ни распределение его между корпорациями не было санкционировано законом, то выбранные бурмистры сочли нужным поднять этот вопрос перед верховной властью, несмотря на то что выборы на практике на 10/12 были уже осуществлены. Может быть, их побуждали к этому шагу какие-либо возникшие в посадской среде или в правительственных сферах споры и возражения против принятого на практике распределения мест. Так или иначе, избранные бурмистры, или, как они называются в документах Разряда, «гости», обнаружили стремление закрепить в законодательном порядке только что проведенную практику и затронули вопрос о распределении мест в поданном ими в марте же в Разряд докладном письме, «взнесенном» на усмотрение Петра, приехавшего тогда из Воронежа в Москву на похороны внезапно умершего Лефорта[1078]. «Чтобы милостивым призрением повелено (было), — писали, между прочим, они в этом письме, — быть в бурмистрах из гостей четырем человекам, из гостиные сотни из лучших четырем человекам, изо всех слобод и черных сотен необходно, усмотря лучших, четырем же человекам, кому б положенное дело возможно было править»[1079].

При этом избранные бурмистры, в среде которых преобладающую роль играли гости, жаловались на «умаление» состава корпорации гостей, из которых многие устарели, так что выборы в бурмистры при наличном составе корпорации являлись для нее непомерной тягостью, и просили государя о пополнении корпорации новыми членами. «А ради умаления гостиного чина, чтоб великий государь милосердием своим пожаловал, велел учинить в гостиный чин прибавку, понеже многие престарели». Для подкрепления этого ходатайства в качестве оправдательного документа был представлен упомянутый нами выше список гостей, в котором из 34 человек 10 оказались престарелыми, от служб отставленными и больными[1080]. Бурмистры заявляют, далее, в том же пункте докладного письма, что подготовительные шаги к такому пополнению гостиного чина уже ими сделаны: представлено соответствующее челобитье в приказ Большой казны, которой подведомственна была корпорация гостей и подан туда же список кандидатов, годных для возведения в чин гостей; пусть государь назначит из этого списка сколько и кого ему будет угодно: «…а челобитье о том и роспись людям есть в приказе Большие казны; а из тех людей в гостином чину скольким человекам и кому быть, о том великому государю как Бог известит»[1081].

Иногда высказывается мнение, что в том распределении числа бурмистров между московскими корпорациями, которого добивались гости в приведенном докладном письме и которое, заметим, проведено было в значительной мере в действительности на мартовских выборах, видно стремление высших купеческих корпораций гостей и гостиной сотни взять всю власть над московским посадом и над провинциальными посадами в свои руки. С этим мнением едва ли можно согласиться. Уже приходилось выше отмечать, что на выборы в бурмистры московские корпорации взглянули не как на приятное и желанное право, которого бы они добивались, а как на новую повинность, тяжесть которой они старались облегчить; на новую должность бурмистров они смотрели не как на власть, а как на службу. Отсюда это ходатайство о пополнении «гостиного чина», при недостаточном составе которого новая повинность казалась слишком тяжелой. Отсюда этот список гостей с указанием престарелых и больных и с отметками «от службы отставлен», гарантирующими такого гостя от выбора в бурмистры, но зато подвергающими остальных гостей риску более частого выбора на эту должность. Припомним еще, что гости были особенно обременены тогда корабельной повинностью, так как на ниx лежала администрация «гостиного кумпанства», т. е. постройки кораблей, возложенной на посадское сословие. При таком взгляде на новое учреждение как на новый вид тягла и службы понятны жалобы гостиной сотни в ее челобитной 22 февраля, что ей выбрать не из кого, понятны также ее слова об «очередных» службах и ее стремление взвалить новую службу или хотя бы половину ее на иногородних своих сочленов, благо можно было избрать отсутствующих без протеста с их стороны. Если бы в выборах в бурмистры обнаруживалось хотя бы малейшее стремление к власти, то зачем московские члены гостиной сотни стали бы избирать сочлена, живущего в Казани? При таком настроении членов высших корпораций, ясно просвечивающем в их ходатайствах, едва ли может быть и речь о каких-либо с их стороны олигархических домогательствах. Наоборот, следует сказать, что в том распределении 12 мест между 38 корпорациями, которое бурмистры или гости просили утвердить, виден не дележ власти с захватом львиной доли в нем гостями и гостиной сотней, а распределение тягла, новой тяжелой повинности, распределение, при котором большую часть тягла, две трети его, берут на себя две более могучие и богатые корпорации, предоставляя остальную треть остальным 36 корпорациям, более слабым, менее состоятельным.

Этот распорядок и был, вероятно, выработан на предварительных совещаниях в московском посаде в феврале. Петр не удовлетворил ни того, ни другого ходатайства бурмистров: ни о предложенном ими распределении мест, ни о пополнении гостиного чина, отступая от своего же указа 30 января, по которому предоставлялось гостям, гостиной сотне и всем сотням и слободам избирать бурмистров, «по скольку человек похотят», он в ответ на пункт докладного письма о числе бурмистров предписал:

«В бурмистры выбирать им меж себя из гостей и из гостиной сотни и изо всех сотен и слобод по человеку из сотни и слободы».

Ответом же на просьбу о пополнении гостиного чина была резолюция: «А что они, гости, в том своем письме написали, чтоб в гостиный чин учинить прибавку, и в гостиный чин для того вышеупомянутого дела прибавке быть, он, великий государь, не указал». Далее приведен мотив отказа: «Потому что у того дела велено быть из них, гостей, и из гостиные сотни и изо всех сотен и слобод»[1082]. Мотивом, следовательно, было то соображение, что по новому распоряжению тяжесть выборов будет падать на все сотни и слободы и в гораздо меньшей мере на гостей; они должны будут выбирать уже не четырех, а всего только одного бурмистра; поэтому и нет оснований для пополнения корпорации.

Этими резолюциями 16 марта дело с выбором бурмистров было в значительной мере осложнено и запутано. Резолюции предписывали избрать в бурмистры по одному человеку от каждой корпорации; между тем от четырех корпораций бурмистры были уже избраны и притом от двух первых корпораций не по одному человеку, а по четыре и, будучи избраны, стали уже действовать. Такое неопределенное положение дела создавало потребность его выяснения, и, вероятно, следствием этой потребности явился через месяц новый указ Петра, изданный в Воронеже 17 апреля. «Великий государь указал, — читаем в нем, — послать свой указ к гостям и гостиные сотни и всех сотен и слобод жителям, буде они бурмистров не выбрали, и они б по-прежнему его, великого государя, указу в бурмистры из них, гостей, и гостиные сотни и изо всех слобод выбрали по человеку добрых людей. А из тех бурмистров быть по их выбору 12 человекам, а из 12 человек одному человеку помесячно президентом. А которые московские слободы малые, дворов по 20 и по 30, и с тех слобод в бурмистры не выбирать»[1083].

Сравнивая текст указа 17 апреля с резолюциями 16 марта, можно прежде всего заметить, что указ отступает от резолюций в том, что касалось выборов от каждой корпорации. В резолюциях говорилось о выборе бурмистров от всех московских корпораций по одному от каждой. Указ смягчает это требование и делает исключение для малочисленных и потому маломочных корпораций, избавляя их от выборов. Под этот пункт могли бы подойти, например, такие дворцовые слободы, как Кошельная с 28 дворами и Напрудная с 26 дворами, и такие черные слободы, как Ордынская, где числилось 20 человек тяглецов, Новоникитская, где их было 17 человек, Покровская с 11 тяглецами и Екатерининская с 9[1084]. Затем надо сказать, что текст указа 17 апреля, носящий на себе признаки личного законодательного творчества Петра, написан или, вернее, набросан на редкость неясно и двусмысленно. И общий его смысл, и отдельные детали можно понимать по-разному. Его можно было понять как распоряжение о двустепенных выборах. Корпорации избирают выборщиков, неудачно и неуклюже в таком случае названных бурмистрами, по одному от каждой, а уже эти выборщики выбирают из своей среды 12 человек, которые и составляют правящую коллегию, причем каждый из них раз в месяц бывает по очереди президентом. При таком толковании мы имеем двенадцатичленную правящую коллегию, избираемую двухстепенно, именно собранием выборщиков, избранных, в свою очередь, корпорациями московского посада по одному от каждой. Но указ можно было толковать и иначе. Так как он говорил только о выборе «двенадцати человек», не давая им даже названия бурмистров, не назначая им никаких других функций, кроме помесячного президентства по очереди, и ни слова не говорил о том, чтобы эти 12 человек были правящей коллегией, то его можно было истолковать и так, что он предписывал выбрать от каждой корпорации, за исключением малочисленных, по бурмистру, что эти бурмистры и составляют обширную правящую коллегию и что избираются из них еще 12 человек, которые по очереди будут в этой многолюдной коллегии править должность президента. Такое толкование можно было дать указу тем более, что широкая коллегия бурмистров из 38 членов устанавливалась в резолюциях 16 марта, изменявших порядок выборов и предписывавших избрать по одному бурмистру от каждой московской корпорации. Неясны были и слова указа, относившиеся к выбору в президенты: быть «по их же выбору» двенадцати поочередно сменяющимся президентам. По чьему же «их» выбору? По выбору ли избранных от корпораций бурмистров или же непосредственно по выбору самих корпораций? Словом, в указе было немало неясностей и недоумений.

Неясность указа повлекла за собой странности в его исполнении. Исполнение его началось с необычайной быстротой, но затем тянулось довольно медленно. В тот же день, как этот указ в форме памяти был сообщен бурмистрам из Разряда, в тот же день, 17 апреля, произведены были новые выборы от корпорации гостей. Быстрота исполнения в этом случае может быть объяснена тем, что при немногочисленном составе этой корпорации ее созвать было нетрудно. В самом деле, как припомним, всего гостей в то время было по списку 34; из них шестеро имели отметку о старости и отставке от службы, что избавляло их от участия в выборах, четверо были уже бурмистрами и сами же созывали собрание. Оставалось, следовательно, всего 24 человека, что не могло быть особенно затруднительно. Если судить по рукоприкладствам под новым избирательным списком, в выборах приняло участие всего 12 гостей; рукоприкладств избранных ранее четырех бурмистров: Ивана Панкратьева, Ивана Семенникова, Логина Добрынина, Ивана Исаева — под новым списком не находим. «Лета 7207 апреля в 17 день, — читаем в этом списке, — по указу великого государя… и по памяти из Разряда за приписью Артемья Возницына велено гостям и гостиные сотни, и всех сотен и слобод жителям, буде по прежнему великого государя указу бурмистров не выбрали…» и т. д. (выписывается текст указа 17 апреля); далее: «А кого в бурмистры выберете, и на них подать в Разряде боярину Тихону Никитичу Стрешневу с товарищи подлинные заручные выборы. И у гостей по прежнему великого государя указу выбраны были из гостей в бурмистры и в призиденты (sic!) четыре человека, и имена их ведомы в Разряде в том гостином выборе. А ныне по сему великого государя указу гости выбрали одного гостя бурмистра в презеденты Ивана Панкратьева»[1085]. Сколько можно судить по их избирательному протоколу 17 апреля, гости поняли все это весьма запутанное дело со вторичными выборами так: бурмистров они уже выбрали 2 марта, и даже не одного, а целых четырех, на что они в новом избирательном протоколе и ссылаются. От новых выборов в бурмистры они поэтому считали себя свободными и не выбирали вновь бурмистра, а намечали уже из существующих бурмистров президента, очевидно, полагая, что право избирать президентов принадлежит не группе избранных бурмистров, а непосредственно самим корпорациям, сотням и слободам, и не давая себе отчета в том, каким порядком можно было осуществить выбор 12 президентов 38 корпорациями. Законодатель, давая резолюции 16 марта и издавая указ 17 апреля, действовал вопреки тому порядку, который уже было наладился на практике, быстро менял свои намерения и не умел еще ясно и отчетливо формулировать своих желаний. Гости, наоборот, стремились держаться за тот порядок в реформе, который казался им более подходящим. Отсюда и происходила довольно бестолковая путаница с выборами в бурмистры.