Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

XXIII. Путь от Амстердама до Клеве

15 мая Петр выехал из Амстердама сухим путем отдельно от послов, опережая их. «С Ост-Индского двора, — читаем в „Юр-нале“[312], — десятник поехал наперед в коляске». Послы отправлялись до Нимвегена водным путем. Где присоединился царь к посольству, неизвестно[313]. Послам были поданы три яхты и два лихтера. «Мая в 15 день, — читаем в „Статейном списке“, — поутру присланы к великим и полномочным послом статцкие три яхты, да две лехтычки[314], на которых великим и полномочным послом ехать из Амстрадама до Нимвегена проливами; да к ним же, великим и полномочным послом, прислан от Стат гофман (т. е. придворный), которому велено им, великим и полномочным послом, в дороге от Амстрадама до брандебурского рубежа давать корм и питье. И великие и полномочные послы рухлядь свою в те суды нагрузили и, нагрузя, убрався по посольскому обычаю, поехали из Амстрадама того ж мая в 15 день пополудни»[315].

Едва посольство отплыло от Амстердама с полмили, как его встретил и был принят послами дожидавшийся их герцог Карл-Евгений де Круа, генерал-фельдмаршал цесарской службы, желавший вступить на русскую службу и представивший рекомендательное письмо к Петру от цесаря[316]. Продолжая путь и отъехав три мили от Амстердама, послы прибыли в деревню Эйтгорн, где обедали. Затем была сделана часовая остановка в деревне Альфен (Alphen). Миновав без остановки город Лейден, послы в полночь прибыли в деревню Лейдшендам (Leydschendam), где стояли до 6-го часа утра[317].

16 мая, в 9 часов утра, посольство было в городе Дельфте (Delft), где послы осматривали какой-то достопримечательный сад: «…того ж числа в местечке Делеѳъѳелте, — занесено в „Расходную книгу“, — за смотрение огорода, что смотрели великие послы, дан огороднику ефимок»[318]. В 12½ часа послы приплыли в Роттердам, где пересаживались на другие, более крупные суда. «Выехав из Амстрадама, — рассказывает „Статейный список“, — ехали великие и полномочные послы до Ротердама прокопными водами (каналами) в малых яхтах, а мая в 16 день поутру[319] приехали великие и полномочные послы в Ротердам, и в Ротердаме переменив яхты, ехали великие и полномочные послы в трех яхтах до Нимвегена реками Мазою (Маас) и Валом (Ваал), а в четвертой яхте положена была рухлядь посолская»[320]. Из Роттердама двинулись в путь в 3 часа пополудни при взаимных пушечных салютах: «…была из пушек стрельба, — отмечает „Юрнал“, — из города, также и с яхт; и яхты оборачивались под город 3 раза». Пушечными салютами посольство было встречаемо во всех городах, мимо которых лежал путь по рекам

Маасу и Ваалу. «И ехали великие и полномочные послы от Ротердама до Нимвегена, — читаем в „Статейном списке“, — тем же путем, которым сперва ехали (т. е. в Амстердам), и мимо которых городов ехали, из тех городов стреляли из пушек выстрела по два и по три, сколко где пушек». К Нимвегену подошли 17 мая под вечер и стояли на яхтах на воде, дожидаясь отставшей яхты «с рухлядью»[321].

Еще перед отъездом посольства из Амстердама, 14 мая один из представителей крупной амстердамской торговой фирмы Тессингов, Иван Тессинг, подал послам прошение на имя государя о предоставлении ему монополии на типографские произведения в России на 15 лет с платежом пошлин в размере, какой будет установлен государем. Он заявлял о своем желании изготовлять и ввозить в Россию картины и книги: «всякие земные и морские картины или чертежи, всякие печатные листы, и персоны, и книги о земных и морских ратных людех, математические, архитектурские, и городостроительные и иные художественные книги» с русским и немецким текстами вместе, а также с этими текстами порознь. В качестве мотива своей просьбы он представлял указание, что от этих книг подданные его царского величества получат большую пользу для службы и будут по ним обучаться всяким знаниям и художествам. Это прошение Тессинга докладывалось Петру под Нимвегеном, если не раньше где-нибудь на дороге. «И великий государь, царь (т.), — занесено в „Статейный список“, — и в этом случае Петр вновь выступает перед нами за границей в качестве официально издающего указ монарха, — слушав того его челобитья, пожаловал галанца Ивана Тесенга», предоставив ему просимую концессию на 15 лет. В перечень типографских произведений, сделанный в челобитной, была внесена в указе, может быть по инициативе самого царя, оговорка: «опричь церковных (книг) греческого закона». Монополия дана была с воспрещением всем иным, помимо Тессинга, ввозить и продавать подобные же произведения под угрозой штрафа в 1000 ефимков, из которых две трети идут в казну, а одна треть Тессингу. Картины, чертежи и книги, выходящие из типографии Тессинга, должны быть снабжены его подписью и печатью. При ввозе своего товара в Архангельск Тессинг должен платить таможенную пошлину по 8 денег с рубля с тем, что никаких других пошлин с него уже взыскиваться не будет. Ту часть товара, которую Тессинг или его приказчики не распродадут в Архангельске, он волен отпускать из Архангельска «к Москве и в иные великороссийские городы», делая в Москве заявление о привезенном товаре в Посольский приказ. Во исполнение государева указа Ивану Тессингу, сопровождавшему ли посольство или ожидавшему его в Нимвегене, 17 мая была выдана отписка от посольства на имя архангельского воеводы князя М. И. Лыкова с изложением условий монополии и с приказанием записать сей великого государя именной указ у города Архангельского в книгу для сведения будущих воевод и приказных людей, а также объявить о нем находящимся в Архангельске иноземцам. Это была вторая монополия, отданная Петром иностранцам во время его заграничного путешествия. Получением ее дом Тессингов был обязан тем услугам, которые он оказывал посольству в Амстердаме по переводу векселей и по закупке там разного рода материалов для флота[322]. Особых доходов Тессингу, подобных табачной монополии Кармартена, она не сулила; для России она могла быть полезна, так как должна была служить распространению знаний по географии, математике, архитектуре, воинскому искусству. Удовлетворяя ходатайство приятного ему иностранца, Петр в этом случае, кажется, впервые соприкоснулся с делом просвещения своей страны посредством книги[323].

Позже, в письме к «высокошляхетно-рожденному командеру господину Петру Романову» от 18/8 июля в Вену, Тессинг повторял просьбу в высылке ему обещанной жалованной грамоты «о печатании и продавании книг и земных и морских чертежей и персон и проч.», которая в Нимвегене ему выдана не была, очевидно, потому, что изготовление ее требовало некоторого времени. В этом же письме он извещал царя о ходе своих работ по изданию книг и карт. Начать издательскую деятельность он думает с книги «Деяний Александра Великого» Квинта Курция, которую переводит, намереваясь посвятить ее государю; через шесть недель будет готова и карта территории, начиная от Москвы и до южных берегов Черного моря[324]. Успехам предприятия мешает недостаток переводчиков. «Аз не щажу ни трудов, ни убытков, — пишет Тессинг, — для продолжения сего дела охотою и ревностию и чаю начать сие житием и мужественными делами Александра Великого, описанных чрез Квинтуса Курцыуса, которая аз с латинского на московской язык перевожу и намерен тебе, моему государю, покорнейше принесть и приписат. По шести неделях будет печатной чертеж готов, зачинающейся от града Москвы и окончеваетца до Черного моря и до Натолии. Токмо мне скудость, милостивейший государь, в перевотчиках; инако же бы великие дела почал. Протчим же желая аз тебе, моему государю, счастливого путьшествия, дабы Бог всемогущий вас в добром здравии на многа лета соблюл. Прости меня, всемилостивейший государь, в сем моем дерзновении, еже аз сим писанием восприял, понеже аз всегда пребываю ваш всепокорнейший и подданнейший слуга Ян Тессинг. Из Амстрадама, июля в 18 д. 1698»[325].

В тот же день, 17 мая, на яхте, приближаясь в Нимвегену, посольство занялось делом другого голландца, также сопровождавшего посольство, коммерсанта Авраама Кинциуса, или Кинциуша, имевшего сношения с Московским государством и вернувшегося из Москвы в Амстердам во время пребывания там посольства. От своего имени и от своих заинтересованных в деле собратий Кинциус подал послам прошение, в котором выражал опасение относительно поставки в Архангельск до окончания навигации 3582 бочек поташа, купленного голландскими коммерсантами в Москве по договору с приказом Большой казны в январе 1698 г., деньги за который голландцы заплатили посольству векселями в Амстердаме. Кинциус просил, если уже все количество поташа не может быть привезено в Архангельск в текущем году, чтобы вывезти его оттуда в Голландию, то, по крайней мере, чтобы поставить хотя бы часть, а остальной подвезти в Архангельск к весне будущего, 1699 года. Ф. А. Головин написал по этому поводу письмо к начальнику приказа Большой казны князю П. И. Прозоровскому, передавая ему распоряжение государя, которому он, видимо, докладывал это дело. «Государь мой князь Петр Иванович, — писал Головин, — здравие твое, государя моево, да хранит десница Божия счастливо на веки. При сем, государь, милости твоей извествую. Били челом великому государю галанцы торговые иноземцы Аврам Кинциус с товарыщи; по переводным де писмам, которые взяты у них на Москве, золотые и ефимки в Амстердаме они заплатили. А по договору за те золотые и ефимки поташу 3582 бочек в нынешнем году у Архангелского города ис приказу Болшие казны в поставке не будет, потому что не токмо де к Городу, но и на Вологде в привозе сего году поташу столко не явилос. И тем де договору учинили вы несодержание, и им, иноземцам, убытки. И чтоб великий государь велел в том им свой, великого государя, указ учинить. На что великий государь указал по челобитью вышепомянутых иноземцов мне к милости твоей, государю, писать, чтоб ты изволил учинить, естли тот проданой поташ ныне вес в поставке у Города не будет, чтоб в предъидущем 207-м году конечно вес тот потаж поставить на вестне у Города. А от кого та остановка сего года учинилас и как с теми иноземцы был договор подлиной, и о том изволишь писать к великому государю, чтоб знатно было, на ком те убытки взять будет»[326].

Это письмо вручено было самому Кинциусу для доставки его в Москву, куда он, по-видимому, собирался. Кстати, ввиду этой его поездки ему дано было поручение закупить для личного обихода государя и отвезти в Москву некоторые пришедшиеся, должно быть, особенно по вкусу Петру съестные припасы, и между прочим «два пуда сыру пармезану самого доброго». Эти припасы Кинциус должен был доставить в Москву в Преображенское и там хранить до возвращения послов из-за границы, а по возвращении отдать Ф. А. Головину. На покупку дано ему было 82 золотых[327].

С тем же Кинциусом отправлено было Ф. А. Головиным письмо к бургомистру Витзену с благодарностью за оказанные им услуги, с которым Головин счел долгом обратиться к нему, покидая Голландскую землю. «Мой государь, — писал Федор Алексеевич, — здравие твое да сохранит десница Вышнего на веки со всеми твоими, чего я от души моея быти желаю. За показанные нам от милости твоей доброты во многообразных случаях покорственно благодарю и желаю истинно такового случая, дабы воздати мог службою моею тебе, милостивому моему. О себе ж и о прочих извествую, что, слава Богу, приехали в Нимвеген мая в[328] д. в добром здравии. За сим здравие твое в сохранение Божие предав, остаю услужником твоим»[329]. Кинциус расстался с послами, проводив их до Клеве[330].