Измерение 23 - долгий путь

— ага— недоверчиво сказал Лев и воцарилась тишина.

Как то это странно. Что он хочет? Он с ним не разу не разговаривал, да и дела не имел. Помнится Саша, что то говорил, что возможно в их маленькой кучке окажется предатель. Звучит абсурдно, но почему бы и нет? Хотя Льюис не был похож на такого. И Саша говорил много теорий.

Сейчас Федю терзало тоже странное чувство, он знал Льюиса, не хуже чем Саша Артура, и такое поведение у него впервые. Юля пару раз упоминала, что знала его ещё и до отправки. Больше она ему не сказала. И вообще она не любили говорить при нём. Жених? Да кто его знает, возможно её тропа судьбы.

А Льюис сейчас лишь мысленно рвал Льва на куски, думая, что тем утром могло случиться больше чем было. А этим их станет двадцать восемь.

Остаток смены прошёл молча, только Федя кинул пару фраз.

Лев ушёл на другой конец от огня, на восток. Там же достаточно быстро уснул. От долгой поездки на машине его мутило, но это все равно лучше чем пешком. В конце концов, что там говорил Федя? Надо уметь мириться. Это и вправду надо, если он хочет стать ближе к предполагаемому идеалу, к совершенству.

Лев.

Лев не раз думал, что это совершенство горизонт, однако и жизнь тропа длинная. Почему бы не убить это поганое время?

Лев!

Все выбирают смысл к существованию самостоятельно. Жизнь это выбор смысла существования…

ЛЕВ!!!

Тут он почувствовал резкую боль в груди и решил открыть глаза. Он увидел круглый белый шар, кофейного цвета пятно размером с футбольный мяч и два глаза. Этот уродливый колобок обрёл рот, уши, нос, шею и все что ниже её. И в данный момент он держал Льва одной рукой за глотку, а второй сжимал рот и нос. Сам он удобно расположился на его груди. Глаза Льва панически забегали, он хотел понять ситуацию, но отмёл все размышления прочь и достал из высокой травы гвоздь. Льюис с испуганным взглядом убрал правую руку с горла и попытался ухватится за гвоздь. Лев же воспользовался момент и второй рукой ухватился за левую Льюиса и укусил её. Грязно. Но на кону возможно жизнь. Тот чуть зарычал возможно от боли или гнева и Лев скинул его с себя, выхватив свой чудо гвоздь. Льюис не собирался сдаваться и прыгнул. От этого шума наконец-то проснулся кто-то. И этот кто, ударил их обоих. Оба потеряли сознание.

Лев проснулся к часу дня и заметил, что они уже не на поляне. Он сидел со связанными лапами в машине. А машина уже приехала в деревню. Хвала Саиду, целую. Напротив сидел Гриша. Он смотрел куда то вбок. Лев окликнул его и попытался понять в чём же дело.

— хах. Хороший вопрос Артур. Понимаешь, я просыпаюсь и вижу как ты замахнулся гвоздем на Льюиса. По этому вырубил тебя. А потом и его.

— слушай, Гриша, это же была оборона. Ты же…

— да понимаю, что смысла тебе его бить нету. Либо ты просто сумашедший. Саша поставил на второе, но я верю в лучшее, как и всегда. Льюис проснулся раньше тебя и вынес какой-то бред, про то, что на него напал. Я не поверил, но нашлись и обратные. Как бы там не было, я и Федя попытались объяснить что это было. Потом проснувшись в разговор влезла Юля. Она была им крайне недовольна. Смешная сцена. — он чуточку улыбнулся. — в итоге он сейчас сидит в соседней машине. А,да, думаю ты увидел, мы приехали в деревню. Местные оказались жаднее чем мы думали… Но нам обещали воду и арбузы.

— я с радостью поем арбуза, только давай ты меня…

— развязать? Да, думаю стоит. Ни Слава, ни Гаврила не согласились, что ты бы мог убить Льюиса… Просто так. А их кстати начали слушаться. Саша говорит, возможно смерть вызывает жалость и по этому мнение Славы сейчас чуть в авторитете, а Гаврила слушается Волайтиса. А без него мы откажемся на консервах. Хах. Ты бы видел лицо нашего рыцаря… Что то я заговорился. — он заметил на лице Льва нарастающие недовольство.

Он подошёл и развязал его. Лапки отекли и их сейчас били десятки сотен иголочек.

Деревня Гребково состояла из 150 сельчан, включая местного главу. Раз в две недели к ним приезжали торговцы, что меняли сельские продукты на городские. В последний раз они выезжали три дня назад.

Встретили, ещё не успевших стать солдатами ребят, тепло. Про уничтоженную деревню они не знали. Не удивительно, они не видели оттуда никого почти месяц и это было нормой. Глава жадина отказался отдавать часть запасов, однако местные со своих огородов собрали неплохой урожай для них. Главным пиршеством стали арбузы… Местный сутулый старикан, что их продавал не постеснялся раздать запасы. Так же ребята набрали воды.

От Феди Лев узнал, что к Льюису заходила Юля. Сказал, что слышал громкие крики, причем обоих. Ссорились они не на шутку. Потом Федя кормил его арбузом с ложки. Он не раз обещал задушить Льва. И заодно Гришу. По этому развязать его никто не решился.

— Прости… — сказала Юля тем вечером— этот придурок, думает, что мы в каких то особых отношениях. Это не так, я не знаю, почему он так считает. С нашего давнего знакомства, он всегда был рядом. Это мило, он хороший друг и неплохой кот. Однако когда я начинала разговаривать с кем-то он… Впадал в бешенство. К некоторым он не ревнует. К примеру к Феде. Но он постоянно нападал, на тех ребят, что мне нравится. Я записалась в армию по нескольким причинам, и одна из них была отделаться от него. Но он меня как то выследил. Это постоянная слежка и контроль с его стороны…

— ничего страшного Юль. Ты тут не причём. Но он правда какой то… Тагир без манер. — отшутился Лев. А когда он вообще шутил в последний раз с кем-то?

— да… Похоже, я не сомневаюсь, что он тоже может, убить. Только его куда проще спровоцировать.

— давай не будем о тех кто может ночью перерезать нам горло. — сказал он в шутку, но эту фразу она посчитала тревожной.

Прошло ещё два дня. Они покинули деревню и уже подъезжали к пустыне. Бензина осталось немного. Сухой теплый воздух начинал становится неприятным, а раньше он нравился Льву. Слава стал вне гласным авторитетом. Хотя Тагир оспаривал все его единичные попытки управлять. Льва это смешило. Дурачок, которого никто не хочет слушать.

Шла ночь… Льюис до сих пор был связан. Так ему впрочем и надо. Убить за девушку? По мнению Льва глупость. Во всяком случае за такой пустяк как разговор. Обычный разговор. Он только узнал ее имя.

Тишина. Лев почувствовал какое то небольшое расслабление каждой частичкой своего тела. Только сейчас он начал немного расслабляться. Хорошо.

Сейчас будет ещё лучше.

"?!"

Голос выбил его из транса спокойствия ведущего в дорогу сна. Он услышал какие то тихие стоны. "Па па, па ра, па па, па рара" заиграло в его голове. Откуда это? Какая разница. А потом он окончательно очнулся. Луны, дорогие мои луны.

Он встал и пошел на шум, что шел из машины. Из машины Льюиса. Он заглянул, Льюис лежал на полу с завязанными руками и ногами. Его живот опух и он лежал на спине постонывая от боли. Его лицо покрылось потом, глаза от боли сузились до щелок. Омерзительная картина, но какой исполнитель, пожалуйста, билет в первый ряд.

— т-ты— зарычал он— мне так, так больно… Ты с-су…

— и тебе привет Льюис, давно не виделись.

— аппендицит…

— да да, я знаю как это выглядит. Мучительная смерть знаешь. А операция то лёгкая на самом деле да? В любой больнице сделают и на следующей день пойдешь целым

— п-позови…

— на помощь… Ну дай подумать.

— п-прошу… — он начал стонать. Лев смотрел на его дрожащие глаза, делая вид, что ещё над чем то думает. Да он ему не нравится, и да ему нравится, что он видит. Но…

— хмм…

Он громко крикнул.

— ну так уж и быть.

Лев поднял Сашу, Славу, Гаврилу Юлю… Всех одним словом. А врача то у них и не было. Юля положила голову Льюиса на коленях. Она плакала, друг детства, пускай он и придурок, умирал на коленях медленно и болезненно.

— и что мы оставим его умирать — спросил испуганным голосом Гаврила.

— видимо— с поддельным огорчением сказал Лев. — увы. Такова же судьба да Федь?

— я так не думаю. — ответил Федя. — судьба не любит тех кто опускает руки. Надо попробовать.

— попробовать что? — вставил резко Саша. — вы хотите в кустарных условиях прооперировать кого-то, хотя из вас никто не имеет образования врача?

— откуда у него вообще это— спросил Тагир.

— видимо съел слишком много арбузных семечек тогда— додумался Гриша.

— может хватит трепаться? — крикнула Юля— он умирает вообще-то! Мы же должны что то сделать…

— должны— печально сказал Слава.

— что? — спросил Саша удивлённо — ты его убьешь.

— а то он сам не умрёт— возразил Гриша. — братец. Мы должны попытаться.

— я за — вставил Гаврила.

Слава поддержал его. Федя тоже. Лев воздержался от реплик. В течение следующих десяти минут толпа оградила их. Слава ножом вскрыл ему живот. Рядом стоял Саша, который настолько потерялся в ситуации, что теперь мог только указывать Славе что делать. Рядом с ними двумя стоял Гриша. Лев пытался подавать, что то. Гаврила вытирал пот, что тек с трёх лбов.

Лев навсегда запомнит это: Слава ковыряется по локти в чужой крови в чей то туше, пока братья кричат на него, что ему надо вырезать. Юля плачет. Гаврила нервно метается отгоняя зевак. Ему это в какой-то мере нравилось. Эта смерть. Но он бы хотел быть ее свидетелем, а не участником попытки спасения. Так он испытывал какую то привязанность или может сочувствие к пациенту. И его смерть отчасти станет на его руках. Самое противное этот урод улыбался. Улыбался ведь его голова лежала на коленях Юли. Что же, умер он счастливым, возможно так и хотел, но только спустя много, много лет. Промолвил какую то любовную фразу Юле, что она никому никогда не сказала, он отключился, а через пять минут Федя сказал, что у него нету пульса. Слава даже не сразу понял это и продолжал ковыряться внутри Льюиса минуты три. А потом перестал и огорчённо осмотрел экспресс спасателей. Все горевали(ну кроме притворщика Льва). Но участники этой операции в глубине души рады были, что этот пациент наконец то умер. Наконец-то. Это было невыносимо.

Их осталось 28. Той же ночью Льюису кое как вырыли безымянную могилу. Юля стояла там долго. Слишком долго для того, чтобы горевать над ним, так думал Лев. А потом они поехали. Поехали прочь, от могилы которую вряд ли когда-то найдут. А через пару лет его сожрут черви и на его месте вырастут цветы. Мило. Хотя про цветы сказал Гаврила.

В прочем жалости к нему ты не испытываешь.