Измерение 23 - долгий путь

Тяжёлое решение Тагира

Их было тридцать, тридцать безумцев во главе с Тагиром прорвались внутрь крепости во время всеобщей шумихи. А сейчас их было вдвое меньше. Ловушки псов покосили их ряды, но не смогли сломить дух.

Пустынный город восхитили их своим масштабом, но они быстро поняли, что выбраться отсюда не смогут. Безумной стаей он мчались, рвали и убивали всех кого встретят. Тагир до сих пор стоял впереди, его авторитет в этой группе был не опровергаем до тех пор, пока кто нибудь не задаст вопрос, а что дальше. Хотя один кот не задал бы этот вопрос — Андрей.

Он сам того не понял, но вернулся к тому, чем всегда был. Вторым, тенью, котом заднего плана. Тем, кем был до того как встал против Тагира. Он сам ему подчинился в этот момент и все мысли его, подобно тропам, вели в один город. Город Тагир. Он потерял себя, хотя клялся, что не будет этого делать никогда.

Но почему? Быть может коты второго плана не способны жить без своего лидера. Это выработанная привычка, привязанность, необходимость, нужда зовите как хотите. Это своего рода слабость. И слабость вопреки названию взяла над Андреем верх. Он сдался и решил, что пойдёт за Тагиром до конца, как он шёл за другими всю жизнь, так он решил пойти и до смерти. Он это знал, где то подсознательно, что эти связи кончатся плохо, однако ничего не смог поделать.

Весь порыв и вся нежданность их атаки оборвалась когда стая самоуверенных котов ворвалась в переулок, в котором вечером этого дня найдут почти пол сотни трупов.

Перед Тагиром плотной стеной появились собачьи солдаты, среди которых были и спецназовцы. Черные пальто, сапоги и противогазы на пояснице. Покрытые бронированными листами на корпусе. Эмблемы зловеще блестели на солнце. У каждого в руке по автоматической винтовке, что в то время считалась редкостью. Собачьи новинки, ещё не опробованы, практически девственное оружие, которое вот вот решится невинности убив первого кота.

Сзади все тоже самое. Пути назад нету. Псов было почти вдвое больше, они твердо были уверены, что выйдут победителями из этой схватки. Тагир был строго уверен в обратном и готов был все показать.

Он первый вошёл во вражескую крепость, он повел авангард, ястребов, но в то же время крестьян и горожан, которых он звал дерьмом. Но сейчас это не имело значения. Сейчас ничего не имело значение кроме его чести, его храбрости, всего того, что Тагир считал своим. Он сделает всё от него зависящие, он снова выпустит своего зверя во благо.

Пару минут они стояли молча. Тагир сжирал взглядом псов, от этого даже им было не по себе. Вальтера Дресслер забился за спину старших коллег. Всем кроме одного. Кромешная тишина прерываемая лишь редкими взрывами которые были ещё далеки отсюда, но скоро будут и здесь. Все ждали, кто же первый выстрелит. Но никто не двигался. Тагир упёрся взглядом в единственного, кто не боялся на него смотреть. Они улыбались друг другу, два ненормальных. В их глаза были столь разные, но столь похожие искры безумия. Они оба были пожалуй лучшими с обеих сторон.

Андрей и Вальтер ощутили это первыми. Всю тяжесть воздуха, что то будет.

Тагир разделся по пояс. Псы и коты переглянулись. Андрей не сомневался, что сейчас что то будет. Грязное и изодранное тряпье, Тагир кинул в стену и оно сразу упало. А потом Тагир достал шпагу. По котам пробежал какой-то шепот, будто это были базарные бабы. Кроме Андрея никто ничего не понял.

Пёс на которого смотрел Тагир вышел из общей толпы. Это оказалась короткошёрстная охотничья собака, с крупным шрамом на щеке. Он скинул противогаз, скинул брони листы, каску, оставив лишь обычную форму и вытащил меч, который демонстративно вытянул вперёд

— Думаешь твоя зубачистка мне что то сделает? — поинтересовался он, указывая лезвиям прямо на Тагира.

Тагир промолчал.

— Хотя я должен сказать, приятно встретить в эту эпоху пуль редкого рыцаря, который ещё знает, что штык умнее пули. Это даже радует меня. — он был открыт пока говорил, Тагир знал, что мог его убить в эту минуту, но это было по его меркам не честно. — В прочем… Тебя это от смерти не спасет.

Псевдо аристократ встал в стойку. Рана на руке бросалась в глаза, однако Андрей заметил, что мелких шрамов у Тагира поразительно много. Чаще всего это были очень маленькие и не длинные раны, однако несколько крупных он увидел на спине. Они были старыми, вероятно полученные ещё в детстве, будучи ребенком. Тагир почти никогда никому не говорил об этих ранах, однако получил он их не из за детских игр.

Тагир сконцентрировал весь гнев и порыв на противнике. Они сделали два или три круга, когда остановились перед своим броском. Пёс прыгнул первым.

Замахнулся он высоко и быстро, удар должен был снести голову Тагиру, однако тот успешно увернулся. Пёс заулыбался, безумный оскал Тагира тоже напоминал улыбку. Снова пёс напал первым и Тагир заблокировал удар. Взмах за взмахом, он атаковал его, но Сабирзянов был не так глуп.

Остальные смотрели испуганным взглядом, будто от этого поединка зависели их жизни. Никто даже не думал выстрелить. Вальтер схватил себя за уши и сжал их с силой, закусив губу от нервов. Андрей вжался в оружие. Каждый лязг металла вызывал у толпы новые чувства. Они охали и ахали, заглушая этим приближающие взрывы.

Пёс замахнулся, Тагир заблокировал удар шпагой, что он не хотел делать. Меч был куда тяжелее.

— Хватит прятаться — крикнул охотничья. Его руки дрожали от напряжение, но Тагир не без усилий отбил удар. — Хватит прятаться! Нападай, если можешь!

Пёс снова хотел нанести удар, но уже по хвосту Тагира. Когда то давно потеря хвоста в бою считалась позором, лучше было умереть.

Тагир тяжело задышал. Рана на руки снова болела. И пусть. Он бросился вперёд. Охотничья выпучил глаза, Тагир вновь пробил слепой гнев. Лишь в эту секунду Андрей понял, что происходит с его "другом". Он вновь потерял контроль, все как тогда. На мгновение его отрезвило это. А потом Тагир сделал дыру в охотничьей вызвав овации у котов.

Псина хрипло крикнула. Изо рта потекла кровь и Тагир вынул шпагу. На его плече была не очень глубокая, однако сильно кровоточащая полоса. Пёс мог отрубить ему руку, если бы он не успел.

Охотничья упала но одно колено, но меч он выпустил. Затем снова встал, держась лапой за рану, отдаленно напоминая дырявый винный бочонок. Глаза Тагира поднялись, он снова кинулся. Пёс из последних сил отбивался, меч становился слишком тяжёлым. Его кровь теперь оставляла след их битвы. Пёс попытался ударить Тагира в пах, грязный трюк, но было тщетно. Силы пса покидали его, а безумия Тагира лишь росло. Шпага новь пронзила его, на этот раз в плечо. Сжавшись от боли он открылся. Тагир нанёс ещё один тычок, и ещё. Пёс упал на колени. Он весь дрожал, глазами моля о пощаде, вся его дерзость улетела. Меч глухо упал рядом.

Он что то хотел сказать, но давился кровью. Псы отступили на шаг. Вальтер дрожал, как и Андрей. У обоих было плохое предчувствие.

Пёс показал руками мольбу, но Тагир его не слышал. Возможно будь он в сознании, он бы сказал, что нибудь о чести, морали, этичности и воинском духе. Но не сейчас. Он воткнул шпагу прямо в открытый от ужаса рот и она вышла с тыльной стороны горла. Охотничья умерла.

Тагир посмотрел сначала на котов, потом на псов. Никто ничего не сказал, охотничья ещё истекала кровью. Тагир сделал шаг в сторону псов, оставив багровый след на песке. Затем он чуть повернул голову, будто прикидывая, что будет дальше.

— Сука! — крикнул кто то из толпы и выстрелил в Тагира. Пуля пролетела рядом с рукой, на которой останется шрам.

Это стало началом кровавой битвы.

В Тагира попали ещё два раза, после чего он завалился на стену и поднял голову в небо, словно упавшая кукла. С обеих сторон полетели выстрелы и крики.

Но Тагира это не волновало. Он смотрел на небо, медленно приходя в себя. Такое чистое, если не считать дыма от самолётов. Такое прекрасное….

Андрей убедился, что Тагир жив, когда тот лениво моргнул.

Вальтер стрелял, почти не глядя и до чёртиков боясь. Боясь того, что делает война с антропоморфами, если такие безжалостные монстры появляются лишь в ее начале. Он кричал и плакал, слезы не давали целиться.

Кто то из котов кинул гранату. Псы разлетелись. Около лица Вальтера пролетел осколок, оставив глубокую царапину на скуле. Кому то из псов оторвало ноги, кто то из котов упал с пятью дырами в брюхе, Андрея пробило выстрелом из дробовика в живот и он отлетел от выстрела.

Это сражение закончилось почти в ничью всего за каких то три или четыре минуты. Почти все умерли или не могли уже встать. Тагир насмотревшись на небо опустил глаза и увидел залитый кровью переулок, который напоминал теперь обычный коридор в аду.

Он встал. Посмотрел сначала в сторону псов. Они лежали труп на трупе. Под ногами у него хрустнула осколок линзы противогаза. Руки и ноги болели, солнце жгло, но пока он чувствовал это слабо. Боль была тупая, но кажется покрывала его как трико. Тем не менее он посмотрел на мертвую охотничью, слабо припоминая, что это был он. Он пнул труп в ногу. Ноль реакции. А что то должно было случиться?

Затем он повернулся к котам. За ними он увидел те же собачьи трупы, хотя кажется их там стояло больше раньше.

Слушая дальние звуки выстрелов Тагир стянул с кого то верхнюю часть формы своего размера. Тупым простокровкам, она все равно не к чему. Потом повернулся. Там лежал Андрей. Живой, не смотря не на что. Он улыбался.

— Тагир… — прокрихтел он. Тагир сел на корточки перед ним. Выглядел Андрей определенно ужасно. — Друг… Помоги-и.

— Хаха-хаха…. — ответил он. Андрей сморщился.

Тагир смеялся, но смех перетек в плач. Очень громкий и очень неприятный. Андрею даже захотелось умереть одному, чем так. Крупные соленые слезы падали на его раны и противно щипали. Морда Тагира искревилась в непонятное выражение лица, одновременно весёлое, грустное и напуганное. Наконец плач затих.

— Андрей. — начал он. — позволь мне кое что рассказать тебе о себе. Я не люблю этого делать, но ты должен знать это. Понимаешь ли, я родился в семье, где отец ушёл от моей матери, посчитав ее полоумной дурой, оставив ее с тремя детьми. Двумя старшими сестрами и мной. — Тагир снова усмехнулся, ему было приятно говорить о себе. — Моя мать, действительно была немного ненормальной и она свято верила, что мы и она порождение аристократии и по этому воспитала нас в соответствие с этим. Жестоко и правильно, как по мне. Но вот так не считали сёстры. Старшая — Джейн, моя дорогая сестрёнка Джейн, что так меня любила… Сбежала из дома, не выдержав ссоры с матерью, после того как залетела от этого грязного… — он замолчал. Андрею становилось страшно. Потом Тагир выдохнул. — Больше я ее не видел. А средняя дочь, моя любимая Елизавета, тоже названная в честь дочери великого Абрахама, погибла. Ее сбила карета, карета местного кретинского лже и не лже аристократа, место которого я должен был занять, этого сукина сына, которого я ненавижу всем своим безмерно большим сердцем. Ее затоптали кони и проехали прямо по ее шее, сломав ее полностью и этот кусок дерьма даже не остановился… — сквозь монотонный тон Тагира начали приходить гнев. Но он выгнал его. Не сейчас. — К чему я. Ах, точно. Я последнее, чем дорожит моя немного безумная мать, вся ее любовь и усилия во мне, может по этому отчасти я так хорош… Я последние ее надежды. Но у меня есть изъян, да. Она не смогла его вырвать. Сорняк в клумбе моих достоинств. Ты же знаешь? Ты единственный знаешь.