Алесия, барышня в бегах

12. Я хочу лететь на Марс.

Взрыв космического корабля, это происшествие небывалое. Пресса писала об этом взрыве не то что всю следующую неделю, и даже не месяц, это событие не сходило со страниц газет и журналов почти пол года. Правда, подробностей произошедшего так никто и не выяснил.

Писали, что на космолёте Эбрела Доньярта произошёл взрыв. И что взрыв этот устроил Севелен Доньярт, психически нестабильный племянник Эбрела. Я в этой версии не сомневалась ни на миг, и, хотя, эти полдня на космическом корабле Эбрела мне потом вспоминались как через какую-то дымку, одно я помнила твёрдо — Севелен, опасный сумасшедший, пытавшийся выбросить меня в открытый космос, а, когда этого не получилось, взорвавший корабль.

И неизвестно, что со мной стало бы после взрыва, если бы не маленький космический челнок, пролетавший мимо. Пилот этого челнока вытащил меня из ледяной тьмы космоса. И первым моим чётким воспоминанием этого ужасного дня, была чашка чая, сунутая мне в руки этим человеком.

Я сидела на полу космического челнока, было темно, на панели управления мигали лампочки. Я тряслась, и всё никак не могла согреться. Тогда пилот, которого я никак не могла разглядеть в окружающей меня темени, притащил ворох несвежих, пахших землёй одеял, и укрыл меня ими. А потом принёс чай.

— Тебе очень повезло, — говорил мне пилот, — тебе повезло, что я пролетал мимо. Я увидел взрыв и сразу изменил курс. И, смотрю, что-то белое в космосе. Летит, развевается. Это было твоё платье. Тебе повезло, что на тебе столько ткани. Если бы не платье, я бы тебя так быстро бы не заметил. Ты могла задохнуться. У меня было всего несколько секунд, чтобы тебя спасти.

— Спасибо, — сказала я.

— Да не за что, — отмахнулся пилот.

Космический челнок, в котором я находилась, был очень небольшим. Пилот этого транспортного средства разговаривал со мной, сидя в своём кресле, которое он развернул в мою сторону. За его спиной сразу шли какие-то рычаги, за ними начиналось огромное лобовое стекло, в котором была видна только космическая темень. А позади меня, на расстоянии каких-то полутора метров виднелся подсвеченный тусклым алым светом откидывающийся вход-аппарель.

— Я лечу на Марс, ты не против, если я тебя там оставлю? — Сказал мне пилот.

Я была не против. Конечно, после всего, что со мной случилось, после всего, что мне пришлось пережить, самым разумным, наверное, было вернуться к Карензе. О замужестве в Бэзилом, конечно, теперь не могло идти и речи, вряд ли семья Бибиан захочет взять в невестки девушку, которая так их опозорила. Но к Карензе то я вернуться могла.

Я подумала так — и тут же вспомнила, что Каренза отбывает на Землю. И, если я вернусь к ней, мне придётся лететь вместе с ней туда же. Для меня это всё ещё было совершенно непереносимо. Что угодно, но только не Земля. И я решила, что к Карензе я всегда успею.

— Да, я не против, — ответила я пилоту, — мне тоже надо на Марс.

— Где именно тебя там оставить?

Это был неприятный вопрос, потому что в агломерации Марса меня никто не ждал. И, чтобы пока не отвечать на него, я спросила у пилота:

— А откуда ты летишь?

— Я лечу с Земли, — ответил мне пилот, — то есть, сначала я летал к агломерации Венеры, но вылетел я с Земли. Я сам с Земли, я там живу.

«Вот не повезло-то человеку», — подумала я. Но, откуда бы там этот человек ни был, он меня спас. И я не стала слишком превозноситься.

— А чем ты занимаешься на Земле? — спросила я его, ожидая самого скучного ответа.

Ну, правда, кем ещё можно было быть на Земле, кроме как крестьянином, правда?

— Я флорист.

— О.

И тут планшетка, лежавшая на колене у пилота, пискнула. Он поднял её и стал читать.

— Тут про взрыв написано, — сообщил мне пилот, — «межпланетный корабль «Валькирия», с двумя пассажирами на борту, на расстоянии…»

Космолёт Эбрела, значит, назывался «Валькирия», — поняла я. И ещё я поняла, что о том, что на борту этой «Валькирии» было вовсе не два, а три пассажира, о том, что там, кроме Эбрела и Севелена была ещё и я, пока никто не знает.

— «По пока неустановленной причине космолёт «Валькирия» взорвался», — продолжал читать пилот, — «один пассажир выжил, а один пропал без вести». Это наверное ты! Тебя считают пропавшей без вести, надо немедленно сообщить спасателям что с тобой всё в порядке!

— Не надо, — сказала я, но сказала тихо и пилот меня не услышал.

— «Выжил Эбрел Доньярт, его спас пролетавший мимо пассажирский лайнер, а пропал без вести…»

Тут пилот остановился и глянул на меня.

— Пропал без вести Севелен Доньярт, — продолжил он, — Ты не можешь быть Севеленом Доньяртом.

Да, Севеленом я быть не могла, хотя бы потому, что Севелен — мужское имя. Но объяснять этому пилоту всё, что со мной случилось, мне тоже не хотелось. И я сказала:

— Я и есть Севелен, просто…

Я не успела сочинить причину, по которой я могла носить мужское имя «Севелен», потому что пилот повернул планшет ко мне, и я увидела две фотографии. Со светящейся поверхности планшета на меня глядело красивое, хищное лицо Эбрела, и невнятное личико Севелена. На фотографии Севелен выглядел ещё хуже чем в жизни.

— Каким бы сильным ни был взрыв на «Валькирии», он не мог превратить страшненького мальчика в хорошенькую девочку, правда? — спросил меня пилот, — ты явно не Севелен. Тогда кто ты? Ты была на «Валькирии», я спас тебя из её обломков, но о тебе не пишут, почему?

«Вот ведь настырный!» — подумала я. Мне не хотелось вспоминать ни о том, что случилось со мной на «Валькирии», ни о том, как я поступила с Бэзилом. Да, бегство — трусость, я это понимала. Но больше всего мне сейчас хотелось убежать от моих проблем. От глупой свадьбы с глупым Бэзилом, от ещё более глупого решения прятаться от Бэзила на чужом космическом корабле… Мне казалось, что можно убежать от всего этого и начать жизнь с чистого листа. А этот пилот мне мешал.

— Ты сам тоже не представился, — попыталась защититься я, — ты не сказал, как тебя зовут, почему же я должна называть своё имя!

– Клим, — сказал пилот, протягивая мне руку для рукопожатия, — Клим Зегзица. Главный флорист «Цветов Зегзицы». Следую из «Филимона», агломерация Венеры, в агломерацию Марса, в «Гамаюн-молл». С целью анализа площадей, которые надо подвергнуть озеленению. Всё, теперь ты обо мне знаешь. А я о тебе нет. Рассказывай.

От такой напористости просто некуда было деваться. Я вздохнула, быстро пожала протянутые пальцы Клима Зегзицы, флориста, и сказала:

— Меня зовут Алесия Уителл, я сбежала со своей свадьбы. Чтобы меня не нашли, я спряталась на чужом космолёте, на «Валькирии». А на «Валькирии», был Севелен Доньярт. Абсолютно сумасшедший человек. Он сначала пытался выкинуть меня из космического корабля, а потом его взорвал.

О том, что дядя Севелена, Эбрел Доньярт тоже был отнюдь не ангел, я сообщать Климу не стала. Клим какое-то время молчал, очевидно, пытаясь переварить мои слова.

— Какая запутанная история. — Сказал он, наконец, — получается, ты выходила замуж на Венере?

— Да.

— И там, на Венере, остались твои родные, жених, родные жениха, и они все тебя сейчас ищут?

Я немного смутилась такой постановкой вопроса, но все равно ответила:

— Да.

— А ты, при этом, собираешься на Марс?

В космическом челноке Клима Зегзицы всё ещё было полутемно, и лицо его я видела нечётко. Глаза в том числе. Но осуждение, отражавшееся в глазах Клима, мне не надо было видеть — я чувствовала этот осуждающий взгляд всей кожей.

— Да, я собираюсь на Марс, — с вызовом ответила я.