На руинах империи

* * *

Они почти успели.

До замыкавшей долину подковы, до скал с пещерами оставалось две сотни шагов, когда Крыса запнулась.

– Осторожно! – крикнула Гвенна.

Девочка оглянулась на нее.

– Осторожно?

Гвенна задумалась, как объяснить, и покачала головой. Пожалуй, можно судить, какой она опекун, по тому, что Крыса понимала слова «убей» и «коли», а слова «осторожно» не знала.

– Ладно, двигайся, – сказала Гвенна, вяло махнув на пещеры. – Мы почти…

Слова застряли в глотке.

Наверху, над самой седловиной резала небо темная, бесшумная, стремительная тень.

Подробностей Гвенна не различала, да они ей были и ни к чему. Она и так представляла поджатые когти, крюк клюва, озирающие землю глаза, в которых не было ничего человеческого.

– Адмирал, остановите колонну. Сейчас же.

Словно не она это сказала. Или, скорее, она могла так приказывать – год назад, в другой жизни. Что-то в ней дивилось, откуда взялась эта властная нота. Удивляться выпало очень малой части. Остальное ее существо устремилось к одной простой цели – спастись. Гвенна усилием воли запретила себе бежать. Пещеры были так близко – камнем можно добросить.

Недостаточно близко.

– Что? – обернулся Джонон, шедший в голове колонны.

Она не успела ответить – тень прошла над ними, словно бы клок ночи затмил солнце.

– Кеттрал… – с тихим трепетом проговорил адмирал.

В его голосе не было страха. И не выглядел он испуганным, и не пахнул страхом. Он, в отличие от Гвенны, к этому себя и готовил. И, в отличие от Гвенны, ни разу не видел, как такая птица рвет на куски могучего быка, словно крошки со стола подъедает.

– Пещеры… – заикнулся он.

– Не доберемся, – мотнула головой Гвенна.

По колонне пробежала тревожная рябь. Кое-кто вытащил меч, наложил стрелу на тетиву. Большинство впервые видели птицу. Может, один или двое были в Аннуре, когда ургулы штурмовали столицу. Те могли мельком увидеть в небе Короля Рассвета, но и они не сражались с ним.

– До пещер стрелой можно достать, – заметил Джонон.

– Не доберемся, – повторила Гвенна.

Адмирал выпрямился. При всей ненависти к ней, у него хватило ума не спорить.

– Тогда встанем здесь и дадим отпор.

– Не встанем. – Гвенна медленно подогнула колени, уткнулась лицом в холодный шершавый камень. – Опускайтесь. Медленно.

Она и не глядя чуяла презрение Джонона.

– Вы предлагаете моим людям унизиться? Отдаться на милость птицы?

– Эти птицы, – ответила она, – обычно охотятся на движущуюся цель. Хотите жить – станьте маленьким и неподвижным. Замрите как камень. Превратитесь в ничто.

Несколько ударов сердца Джонон молчал. Теперь от его людей несло страхом – страхом, смешанным с растерянностью. В обычных делах, готовясь к обороне корабельной надстройки или к абордажу, они бы с маху отмели ее совет. Но дело было не обычное. В горах Менкидока никто из них не бывал. Никто не стоял на голом склоне, когда над головами проносится хищник, словно прилетевший из самой страшной сказки.

– Выполнять, – кивнул наконец Джонон.

Приказ был исполнен почти без заминки – заскрипела кожа, глухо лязгнули о камень доспехи. Гвенна слышала ропот солдат: многие бранились, кое-кто молился.

– Неправильно это, – пробормотал Паттик.

– Да, – глухо ответил ему Чо Лу, – неправильно.

Гвенна с ними не согласилась. Стоять на коленях было именно что правильно. Правильно было вручить свою судьбу птице. Правильно было прижаться лбом к холодному камню, закрыть глаза и ждать. Неудивительно, что люди так часто отказываются от боя. Это легко, как дышать. Всего-то и надо – ничего не делать.