На руинах империи

* * *

Маленький, в сто шагов, остров среди моря.

Две дюжины кента по окружности. За ними обрыв к морю, семьдесят-восемьдесят футов до края прибоя. Яркое солнце обжигает глаза, но боль его не тревожит. Трудно понять, почему раньше тревожила. Она, как и ветер, волны, кольцо врат и шатер неба над головой, просто есть.

На каждой арке кента выбиты слова на непонятном языке. Может быть, названия мест. Он медленно обошел остров по краю, запоминая буквы, – возможно, их язык знаком императору или ее историкам. На полпути он споткнулся о твердый предмет, скрытый в высокой траве. Встал на колени и нащупал копейное древко. В нескольких шагах от него нашел череп и другие кости, наполовину вросшие в сухую землю. Не так много времени ушло, чтобы раскопать скелет целиком: рослый мужчина, если судить по длине рук и ног. Кшештрим? Или кто-то из хин? Останки могли пролежать здесь год или тысячу лет, хотя дерево копья почти не тронуто гнилью. Акйил просеивал землю, пока в ладони не осталась мелкая косточка, спрятал ее в карман и выпрямился.

Рядом с первым скелетом лежали другие. Один череп оказался наполовину раздроблен. В ребрах другого торчал арбалетный болт. Теперь уж не узнаешь, кто их убил и зачем. Вне ваниате его бы встревожила мысль, что на островке посреди океана сражались и умирали люди. В огромном дворце спокойствия он ощутил лишь умеренное любопытство.

Обойдя половину круга, Акйил задержался, оглянулся на те врата, через которые вышел. Тот, кто не владел хинскими приемами запоминания и не мог воссоздать в памяти точный образ, легко потерял бы здесь дорогу к дому.

Дом… Он пытался вспомнить, что это значит.

Акйил всегда, даже прожив много лет в Ашк-лане, считал своим домом Аннур. Но что, в сущности, значит это слово? Что для нас дом, как не бессмысленная привязанность к одному месту среди прочих мест? Он заглянул сквозь аннурские врата и увидел только море, затуманенное далекими облаками небо и десятки неизвестных ему птиц, нырявших в волны. На миг почудилось, что вся его жизнь – от первых воспоминаний об Ароматном квартале до гибели монахов и пустого лица сдавшей его Капитану Крали – была лишь зыбким маревом, а существует только этот остров, и все эти пустые врата ведут не в настоящие места, а в ненужное сновидение о страданиях и глупости; о безумии, о бесконечной бойне за смешные и яркие обманки людских заблуждений.