Этюды о карельской культуре

ЖИЗНЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ ИСКУССТВУ

Неспециалист многим рискует, если берется писать о художнике и его творчестве. Однако этот поступок, возможно, все-таки будет прощен ему, если он в свое оправдание просто-напросто заявит, что как сам художник — Суло Юнтунен, так и все его творчество ему очень нравятся.

В конце февраля 1974 года вместе с Тапани Лехтиненом, тогдашним «лехтором» — преподавателем финского языка в Петрозаводском университете, я побывал в мастерской Суло Юнтунена. И у меня появилось желание разузнать побольше о нем и его работах. Через месяц я снова оказался в Петрозаводске и на этот раз пошел в гости прямо домой к Суло Юнтунену. В мае 1979 года мы с ним вновь встретились в Петрозаводске, и Яакко Ругоев даже свозил нас на своей машине в Соломенное, где мы полюбовались столь милыми сердцу художника видами.

Отец художника, Хейкки Юнтунен, вырос в многодетной семье где-то в краю Кайнуу — точнее Суло сказать не мог. Семья жила бедно, и голод был привычным делом. После того как Хейкки подрос, он отправился в поисках пропитания в Оулу, где поступил в ученье к сапожнику. Вскоре, однако, он поругался со своим наставником и уехал в Питер, где ему удалось поступить в услужение к немцу Вайссу, сапожнику императорского двора. Как и многие другие, Хейкки Юнтунен работал дома. Вообще он стал искусным сапожником, умел шить обувь — даже дамские туфли — от начала до конца. Но, подобно многим хорошо зарабатывавшим сапожникам, Хейкки придерживался профессиональной традиции: три дня трудился, четыре — пьянствовал и играл в карты.

В Петербурге Хейкки Юнтунен женился на финке Хилме Тахванайнен, предки которой пришли сюда из Финляндии. 2 августа 1915 года родился Суло. Шла война, и жизнь ухудшалась день ото дня, наступал голод. Когда в 1918 году часть финских красногвардейцев, бежавших из Финляндии после поражения революции, направили в город Буй, Юнтунены поехали туда вместе с ними. Финны, а их собралось там несколько сотен, понастроили в пригороде двухэтажные дома и стали работать на лесокомбинате, где производили мебель и санки для пулеметов. После того как правительство 'Финляндии в 1920 году объявило амнистию бывшим красногвардейцам, финны запросились обратно на родину, а вместе с ними и Юнтунены. Первое время семья Юнтуненых пожила в Оулу, затем — в Тампере, потом год жили в Хельсинки и снова в Тампере, точнее — в Писпале. Там отец успел поработать на обувных фабриках.

«Во время кризиса отец оказался без работы. Хозяин завода Алтонен, старый знакомый отца, поставил ему условие: если не будешь подстрекать рабочих и не вступишь в профсоюз, то получишь должность мастера. Но отец не принял этого условия. Мать в первые годы работала на трикотажной фабрике в Лапинниеми, а я ходил в фабричный детский сад. Теперь мои родители остались без работы.

Поскольку безработица не кончалась и никакого выхода не предвиделось, мы с мамой начали подумывать о возвращении в Советский Союз. И весной 1932 года мы с ней отправились из Котки через Финский залив. Остановились у какого-то каменистого берега. Когда с чемоданами в руках сошли из лодки на берег, раздался окрик: «Руки вверх!» Я не понимал по-русски ни слова и спросил у мамы, чего они кричат. Мама ответила. Я сказал: «Какого черта руки вверх, когда в обеих руках по чемодану».

Нам сначала устроили проверку, и мы оказались в Крестах. Потом мне, шестнадцатилетнему парню, удалось попасть на стройку, а мама там же устроилась старшим переводчиком: на строительстве работало около 500 финнов. Вскоре второй переводчик, мамин подчиненный, написал донос, нас арестовали, и мы очутились в тюрьме на Шпалерной. Нас отправили в лагерь, расположенный около Арзамаса. Там оказалось много других финнов, которые без разрешения перешли в Советский Союз. В лагере было хорошо поставлено культурное обслуживание, в здании старой церкви был устроен кинотеатр, где даже в сильные морозы было тепло. За зиму я просмотрел всю советскую кинопродукцию. Весной 1933 года нас перевели на Урал. К тому времени и отец с Хейкки тоже перешли в Советский Союз, и теперь мы все оказались в одном лагере. Отец, по-видимому, бежал из Финляндии тем же путем, что и мы.

Отец еще оставался в лагере, когда мы втроем уехали в город Надеждинск на Северном Урале. Родители договорились, что наш отъезд будет соответствовать расторжению их неудачного брака. В Надеждинске я начал было работать на металлургическом заводе, но поскольку русского языка пока еще почти не понимал, мама отправила нас с Хейкки в Ленинград. Оттуда в 1934 году я приехал в Петрозаводск и больше года проработал на Онежском заводе формовщиком. Но здесь я не поладил с начальством из-за низкого заработка и ушел с завода. В те времена с работы можно было уйти, только если поступал учиться. А в Петрозаводске тогда был рабфак на финском языке с курсом обучения в два с половиной года. Во время учебы на рабфаке я начал заниматься живописью».

Одновременно с учебой на рабфаке Суло Юнтунен учился также в художественной студии Дома народного творчества, которую в 1936 году основал Василий Михайлович Агапов, знаток и пропагандист изобразительного и декоративно-прикладного искусства Карелии, родившийся в Петрозаводске 12 марта 1898 года. Первым учителем у Юнтунена был Вениамин Николаевич Попов, ученик Ильи Репина.

В искусстве Карелии В. Н. Попову принадлежит наиболее выдающееся место. Русский по национальности, он родился в краю коми-зырян в 1869 году. Много повидав, Попов впервые побывал в Карелии в 1911 году, а позднее окончательно поселился здесь. В июне 1919 года в Петрозаводске открылась художественная школа, и первым ее руководителем стал Попов. Вениамин Николаевич снимал маленькую квартирку в доме Милованова на Широкой Слободской улице (ныне Еремеева). На берегу Укшезера, в Царевичах, он построил для себя домик и там писал виды окрестностей, портреты. К сожалению, большинство его работ погибло в 1941 году, только несколько картин хранятся в местном музее изобразительных искусств.

Все работы, написанные Суло Юнтуненом в довоенные годы, остались в 1941 году в Петрозаводске. Особенно вспоминал он один из самых любимых своих пейзажей: берег Онежского озера, волна бьется о скалу, а на воде плавает бревно; этот пейзаж был подарен писателю Ялмари Виртанену в день его рождения.

Весной 1945 года Суло Юнтунен вернулся из эвакуации, из Коми-Пермяцкого национального округа, где он преподавал в школе, в Петрозаводск. Он получил известие, что его приняли кандидатом в члены Союза художников уже перед войной. Весть обрадовала его еще и потому, что кандидату в члены союза полагалась рабочая хлебная карточка.

Когда кончилась война, Юнтунену предложили работать учителем. Но он подумал: если станет преподавателем, то времени для живописи не будет. Хотя сама по себе преподавательская работа ему нравилась. «Если бы меня не тянуло так сильно к живописи, я пошел бы в школу, по крайней мере, во время войны я был не таким уж плохим учителем. И я решил приложить все силы для овладения профессией художника, чтобы потом не пришлось раскаиваться». Чувствуя свою недостаточную подготовленность, он много читал, экспериментировал, работал.

В августе 1947 года Суло женился на Кертту Кюхяля (родилась в 1924 году в Сиеви), с которой познакомился еще до войны.

Поворотным пунктом в судьбе Юнтунена оказалось участие во Всесоюзной выставке 1951 года. Комиссия Министерства культуры Карелии отобрала для выставки большое количество работ и среди них оказались 4 или 5 картин Суло Юнтунена. Одну работу, которую художник хотел непременно послать на выставку, комиссия никак не пропускала, но после настойчивых просьб автора все же уступила. И получилось так, что из всех посланных в Москву работ только эта единственная и прошла там окончательный отбор. Пейзаж получил хорошие отзывы критики, а журнал «Огонек» опубликовал его цветную репродукцию. В настоящее время пейзаж «Онежское озеро» хранится в Карельском краеведческом музее.

С 1951 года Суло Юнтунен полностью отдался искусству. Кто-то из художников заявил однажды на собрании союза, что в Карелии одним искусством никто не проживет, что поневоле придется заниматься еще чем-то другим, чтобы не умереть с голоду. Тогда поднялся Суло Юнтунен и сказал, что никто пока и не попытался так прожить, и объявил, что с этого дня он будет заниматься только искусством. Юнтунен сдержал слово. Первые годы было туговато, но постепенно стали поступать заказы, его картины пользовались спросом.

Суло Юнтунена очень привлекала современная тематика: городские, индустриальные пейзажи, сегодняшняя деревня. Но немало у него картин нетронутой природы — берега, деревья и прочее, хотя, как он сам уточнил в беседе со мной, «больше все-таки привлекают меня тематические пейзажи». Однако старые деревянные церкви, которых в Карелии много, не манят Юнтунена, потому что писать их стало теперь модно. Московские и ленинградские художники специально приезжают в Карелию, чтобы писать деревянные церкви, и это отбило у Юнтунена желание. И людей на его картинах нет. Он рассказывал, что как-то давно вписал в пейзаж людей, но стер их, поскольку они только мешают — природа не нуждается в добавлениях.

Периоды самого продуктивного творчества наступали у Суло Юнтунена обычно осенью, когда выпадал первый снег. «Для меня это время всегда было как праздник. Оно оказывает глубокое воздействие не только на художника, но, вероятно, и на каждого человека. Это прямо какое-то великое чудо: вечером снега нет и в помине, а утром проснешься — у природы совершенно другая палитра красок. По-моему, первый снег для художников такая же извечная и неисчерпаемая тема, как первая любовь для писателя. Очень интересна также весна — пейзаж меняется каждый день».

В поисках впечатлений Суло Юнтунен побывал во всех уголках Советской Карелии. Правда, только по одному разу прошел он по Калевальскому и Пудожскому районам, зато Соломенное, находящееся под боком у Петрозаводска, вдохновило его на десятки картин. Было и такое, что Юнтунен года два вообще не заглядывал в Соломенное, полагая, что там все уже насквозь изучено, что никаких новых тем там не найти. Но потом его снова потянуло в Соломенное. «Приехал я туда и, к своему удивлению, обнаружил, что темы встречаются на каждом шагу. Только появились они не оттого, что изменилось Соломенное — изменился я сам и на прежние места смотрел совершенно другими, новыми глазами».

Дача Суло Юнтунена стоит на берегу Укшезера в Косалме. И Укшезеро, и лежащее по другую сторону перешейка Кончезеро изображены на многих его пейзажах.

Виды олонецкой равнины вначале показались Суло Юнтунену какими-то непривычными, чужими. Однако понемногу и здесь он тоже стал находить темы. Чаще всего Юнтунен доезжал до Ильинского, где живет его хороший друг, художник-любитель Лео Корхонен. Родители Лео, Якко и Мэри, уехали из Финляндии в Канаду, в город Ванкувер, оттуда в 1934 году, когда Лео было только четыре года, переехали в Советскую Карелию, в поселок Матросы. С 1946 года Лео Корхонен проживает в Ильинском, где много лет проработал на лесозаводе. Между делом он рисовал и писал виды окрестных мест, главным образом Ладогу, а в последнее время занимался также резьбой по дереву.