Этюды о карельской культуре

ОРТЬЁ СТЕПАНОВ, УРОЖЕНЕЦ ХАЙКОЛЫ

Деревня Хайкола, где 7 апреля 1920 года родился Ортьё Степанов, находится за полсотни километров от Ухты и более чем в ста километрах от беломорской Кеми. Шоссейная дорога между Ухтой и Кемью была построена лишь в 1930-е годы, так что связи Хайколы с прочим миром были довольно слабы. По лесным тропам, правда, ходили в Суопасалму и Луусалму. Зимой по зимникам можно было напрямик проехать на лошади, а летом по водным путям — на лодке, так что путь намного сокращался. Поскольку хороших дорог во всей округе не было, то не нужны были и телеги. Только у одного крестьянина, Петра Акимова, имелась телега.

В прошлом деревня вся умещалась на юго-западном краю небольшого — с километр в длину и полкилометра в ширину — острова Луотосаари на озере, которое так и называлось Хайкольским или Домашним. Лет сто назад дома на острове располагались в следующем порядке. На полуострове Еаконниеми стоял дом Ийваны, на Юссинниеми жил Юсси со своей семьей, далее по направлению к Кормиланниеми стояли дома Кормилы, Ильи, Микки, Акимы и Каласкина Васке. Последний приходится прапрапрадедом Ортьё Степанову.

Семьи разрастались, делились «на свои хлеба» и строили новые дома. Рядом с избой Васке поднялись избы его внуков — Пекки и Симана, отец которых, Олексей, был прадедом Ортьё. На Юссинниеми прибавился дом Петри, сына Кормилы. В 1905 году в Хайколе было уже 11 домов, в них проживало 84 человека. Вскоре деревня начала расселяться и на материк. Так, в Пойккиярви (буквально: «напрямую через озеро», то есть «заозерье») стал хозяйствовать Петри, сын Яакко; на материковом берегу пролива Сювясалми — Ортьё, сын Теро, Олексеева сына; на Лувонниеми поселились сыновья Юсси — Рийко и Трихво. На «излучине» построили свои дома сыновья Акимы — Плату, Хуотари и Пекка, позднее к ним прибавились Никантра, сын Потри Кормилина, и Лоасари, сын Теро, сына Олексея, отцом которого был Васке Каласкин.

У самого Ортьё Степанова полное карельское имя: Еухкон-Каласкан Васкен-Олексейн-Пекан-Мийкахалин Ортьё — отражает в сущности всю его родословную.

Прадед Еухко был первым новоселом деревни Хайкола. Родом он был из Тухканнваары, что находится неподалеку от нынешнего лесопункта Кепы. В Тухканивааре было всего два дома. В одном из них жила семья с единственным сыном по имени Еухко, во втором — семья, в которой были только дочери. Подрастая, дочери выходили замуж кто куда. Люди помнят, что Еухко покинул родную деревню из-за медведей, которых развелось так много, что невозможно было держать скотину. Однако далеко он не ушел — остановился на острове Луотосаари. Со временем его потомки уже образовали маленькую деревеньку, которую по имени первонасельника называли Еухколой. По какой причине и когда это название изменилось на Хайколу — неизвестно.

Сын Еухко, Каласка, говорят, женился в четырнадцать лет и у него вскоре родился сын, которому дали имя Васке. У Васке детей от брака не было, но в деревне Мнкколе одна женщина, муж которой был взят в солдаты на 25 лет, родила ему сына. Потом домой вернулся со службы муж с берданкой, рассердился, увидев, что у жены есть восьмилетний мальчик — доказательство ее неверности, и в ярости застрелил жену. Васке пришел к мужу: «Послушай, брат, свою бабу ты убил, а дите — мое, я заберу его себе». «Ну, твое, так можешь забирать», — ответил тот. И пошел Васке со своим сыном Олексеем в Хайколу.

Васке был старшим сыном в семье. На празднике в соседней деревне он взял себе жену, не спросясь у отца, и тот прогнал его из дому. Васке тут же на острове построил свою избушку.

Летом 1872 года известный собиратель фольклора А. А. Борениус записал от Васке песни и заговоры, они опубликованы в сборниках «SKVR». В то время Васке было около 70 лет. Олексей, сын Васке, имел четырех сыновей: Симана, который дожил до 90 лет, Пекка, Теро и самый младший, Поавила, который погиб на первой мировой войне. Все сыновья вместе со своими семьями жили в одном доме, всего человек двадцать. Дед Васке спал на голбце рядом с печью и оттуда помогал Олексею-хозяину распределять каждое утро работы.

Сын Олексея Пекка был яркой личностью. Умер он в 1937 году в возрасте около 75 лет, так что внук Ортьё хорошо помнит его. Пекка пять лет прослужил в царской армии в Архангельске, из них четыре года был денщиком у одного сосланного туда офицера. Этот офицер был сыном крупного украинского помещика и каждый год ездил в отпуск домой вместе со своим денщиком. Но на помещичьей усадьбе имелись свои слуги, так что Пекка вел там прямо-таки барскую жизнь. Его хорошо кормили и поили, и он пристрастился к вину. Из-за этой привычки Пекка позднее попадал в разные приключения, о которых Ортьё слышал примерно такие рассказы:

«Пекка был хорошим охотником и рыбаком. Как-то раз он повез на Шунгскую ярмарку сигов, изрядное количество мехов и боровой птицы — целый воз товаров набрал. Домой он должен был привезти соль и прочее необходимое. Пекка распродал свой товар, накупил вина, по пути все выпил, обменял свою лошадь на другую, похуже, но зато с доплатой, купил на доплаченные деньги еще вина и опять все выпил. Никудышная лошаденка пала на последнем переходе — уже между Суопасалмой и Хайколой. Пекка содрал с нее шкуру. Но поскольку только что снятую шкуру нести тяжело, он повесил ее на ветку, чтобы лесные твари не повредили, а сам налегке пришел домой. Жена спросила: «Пекка, Пекка, где же твоя лошадь?» Пекка ответил: «Я оставил ее висеть на дереве у дороги в Суопасалму». Жена поняла, что произошло, и запричитала: «Да как же мы теперь будем жить?» — «Ой, Моарие, не горюй! Пекка пропил, так Пекка свое дело знает». И он принялся строить сплавные лодки, которые делал мастерски. В то время лодки еще сшивались корнями — только в нашем столетии стали при изготовлении лодок пользоваться гвоздями. У Пекки давно уже были припасены корни для витья веревок. В Кеми он зашел к Суркову, хозяину лесозавода, и тот заказал ему десяток лодок. В пасхальные дни Сурков являлся за лодками в Луусалму, откуда начинался сплав. По окончании сплава он продавал лодки в Кеми».

Пекка был незаурядным сказочником. А Симана, его брат, знал руны. Ортьё вспоминал, как дедушка в морозные дни поднимал детишек на печь и рассказывал им сказки. Ортьё полагает, что хайкольские мужики пополняли свои запасы сказок в артелях, когда надолго уходили ловить треску в море или строить суда, а ходили они до самой Норвегии.

Оленей в Хайколе не держали, но уже за Регозером лопари держали их тысячами. Дедушка Пекка рассказывал, что однажды лопари возвращались с Шунгской ярмарки, куда они ездили заниматься извозом (основным грузом обычно была мука), и одна их группа больше месяца пасла своих оленей в окрестностях Хайколы — здесь были хорошие ягельники; другая группа ушла к Шомбозеру и там пустила оленей на выпас. Один молодой лопарь даже увез оттуда девушку себе в жены.

Хорошим сказочником был и Мийхкали, отец Ортьё Степанова, 1896 года рождения. Он умел исполнять также и руны, которые слышал от дяди Симаны. Симана смолоду много поработал на лесозаготовках и, по мнению Ортьё, именно там, в артелях лесорубов, научился рассказывать сказки.

Сказочники в артелях лесорубов пользовались большим почетом. Это проявлялось даже в обычае предоставлять сказочнику самое лучшее, теплое место на стане или в бараке — поближе к очагу или к железной печурке. Такое отношение, конечно, вдохновляло рассказчиков.

Мийхкали рассказывал в основном сказки про Тухкимус и про битвы с бесом; сказок про животных у него было мало, вспоминал Ортьё. Элина Тимонен записывала от Мийхкали сказки, записала она и несколько рун, в частности руну о том, как Вяйнямёйнен и Еукахайнен состязались в пении. Побывал Мийхкали и коробейником в Финляндии. В «смутное время», зимой 1921/22 года, Мийхкали вместе с несколькими хайкольскими парнями оказался в Финляндии, в Тампере. Там нашли земляка, Куйсму Кусмина, который уже давно обосновался в Тампере и даже завел собственное дело — мастерскую по шитью головных уборов. Кусмин помог парням устроиться на работу — перебирать промокший хлопок на хлопчатобумажной фабрике. Когда эта работа кончилась, земляк сказал им: «Теперь я отведу вас к одному ухтинскому лавочнику и поручусь, что вы, парни, ничего не украдете». Так с осени 1922 года до лета 1923 Мийхкали и его товарищи занимались разносной торговлей.

После возвращения из Финляндии Мийхкали с семьей несколько лет пожил у родителей, а к 1929 году построил рядом с отцовским свой дом. Мийхкали ходил на заработки — весной работал сплавщиком на реках Кепа и Кемь, в остальное время — то лес рубил, то плотничал, то строил тракторные сани — это когда начали механизировать вывозку леса.

Для Ортьё Степанова его отец, Мийхкали, был наилучшим информатором. Кстати, Николай Яккола тоже расспрашивал Мийхкали в 1957 году и получил от него немало ценных сведений для своего романа о Пирттиярви.

Мийхкали Степанов был человеком твердой воли и приверженцем старых традиций. Ортьё привел такой пример: «Отец сильно рассердился, когда запретили хоронить умерших на старом островном кладбище, а велели хоронить у Сювясалми — Глубокого пролива. Отец ворчал: «Умрешь, так не позволят похоронить рядом с отцом, туда надо будет везти, на сювясалминское поле!»».

Ортьё пообещал отцу, что, когда тот умрет, его обязательно похоронят рядом с дедушкой Пеккой. И когда в апреле 1961 года Мийхкали Степанов скончался в Петрозаводске, сын отвез его тело в Хайколу, и там на островном кладбище оно было погребено рядом с могилой Пекки. «На похоронах причитывали две женщины, — рассказывал Ортьё, — мамина сестра Маню (Маню Охво Карпова, 1898 года рождения) и моя двоюродная сестра Татьяна Богданова». Тетка Ортьё Степанова, Маню, вышедшая замуж в деревню Шомбозеро, действительно славилась своим умением причитывать. Еще в последние годы жизни Маню ходила на хайкольское кладбище оплакивать умерших, но умела она причитывать и на свадьбах, что, впрочем, уже редко приходилось делать. Искусству причитальщицы Маню научилась от покойной матери. Умерла Маню, дочь Охво, в 1978 году в Вокнаволоке.

В Хайколе имелось свое кладбище, но не было часовни. Священник приходил изредка из Панозера.

Мать Ортьё Степанова, Анни, родилась в 1896 году тут же в Хайколе. Односельчане называли се Карпан Охвон Анни, то есть Анни, дочь Охво, сына Карпова. Когда она вышла замуж за Мийхкали, сына Пекки, ее стали называть Пекан Анни (Пеккина Анни), так как она стала невесткой Пекки. Ортьё считает, что от матери он получил меньше знаний, чем от отца, хотя песенные и сказочные традиции жили и в ее роду. В 1872 году, когда Борениус побывал в Хайколе, он встречался с Моарией, дочерью Карпа, матерью Анниного отца, то есть бабушкой Анни, и записал от нее в числе прочего хорошие свадебные песни (опубликованы в «SKVR»). Моарие пришла в Хайколу из ухтинской Хиршшолы, из рода Хиршшо. Сам Хиршшо известен как прекрасный рунопевец, песенное наследие которого записывали от его внука Архиппы Хилиппяйне в 1872 году А. Бернер и А. А. Борениус. Пеккина Анни, мать писателя, умерла 30 апреля 1983 года. Ортьё позаботился о том, чтобы она тоже была похоронена на старом хайкольском кладбище.