Этюды о карельской культуре

ОБЪЕКТЫ ТУРИЗМА

В более отдаленных окрестностях Петрозаводска имеется немало достопримечательностей. Самыми известными из них являются остров-музей «Кижи», санаторий «Марциальные воды» и водопад Кивач на реке Суне.

Грандиозное зрелище представляют собой Кижи. Каждый, кто окажется гостем Петрозаводска в летнюю пору, много потеряет, если не посетит остров-музей, чтобы увидеть его церкви и часовни, крестьянские избы и другие постройки. Самая величественная из церквей — двадцатидвуглавая Преображенская церковь, высотой в 37 метров, построенная в 1714 году. Это изумительный шедевр архитектурного и плотницкого искусства. Необыкновенно изящна также стоящая поблизости зимняя Покровская церковь (Покрова Богородицы), построенная в 1764 году. Между ними возвышается колокольня (1862). Весь этот ансамбль обнесен бревенчатой оградой.

Древнейшее строение музея-заповедника — маленькая церковь Лазаря (Воскрешения), датируемая XIV веком. Церковь вывезена в 1960 году с восточного берега Онежского озера из Муромского монастыря, основателем которого был инок Лазарь. Кроме того, на остров перевезено еще восемь — а теперь, может быть, и больше — старых часовен.

Из жилых построек первой была в 1951 году перевезена в Кижи крестьянская изба, построенная в 1876 году и принадлежавшая большой семье Ошевневых из деревни Ошевнево, что находилась на материке неподалеку от музея. Домашняя утварь и убранство избы воссоздают местную традицию народной культуры. С тех пор на остров были перевезены и тщательно отреставрированы множество жилых домов и других построек, разных по величине и назначению: амбары, бани, ветряная и водяная мельницы, рига. Большинство строений вывезены из русских деревень материковой части Заонежья, но ость кое-что от карел-людиков. Например, часовня Трех Святителей из деревни Кавгора, построенная в 1908-1910 годах, дом Сергеевых из деревни Логморучей, что недалеко от Петрозаводска, амбар из деревни Пелдожи, что расположена между Пряжей и Святозером, а также двухэтажный амбар из деревни Коккойла бывшей Святозерской волости.

Территория музея-заповедника за последние годы расширена, в нее включена и северо-восточная часть острова вместе с небольшой деревней Ямка. Деревня восстановлена в прежнем виде, кроме того, сюда перевезен дом Бичурина, интересный своеобразием конструктивного решения. На развилке дорог, ведущих в Ямку и в расположенную на северо-западной части острова деревню Васильево, установлен привезенный из деревни Чуйнаволок (Чууниеми), что на берегу Сямозера, и отреставрированный поклонный крест, покрытый навесом.

Кижские церкви, разумеется, привлекали к себе внимание исследователей деревянного зодчества. Весьма подробное описание их содержится в работе финского профессора Ларса Петтерсона «Деревянная церковная архитектура Заонежского полуострова», опубликованной в 1950 году. Острову-музею посвящено большое количество альбомов и брошюр.

Недалеко от Кижей находится ценный для исследователей древней истории Карелии остров Олений, на котором в 1936-1938 годах археолог В. И. Равдоникас открыл богатый неолитический могильник.

Дорога, ведущая из Петрозаводска на север, за широкой рекой Шуей раздваивается: правая — уходит на Кондопогу и Медвежьегорск, левая — на Кончезеро, Спасскую Губу и Юстозеро, где она сходится с шоссейной дорогой Медвежьегорск — Суоярви. По правой дороге, начиная от железнодорожной станции Шуйская, вытянулся возникший после войны поселок финнов-ингерманландцев — около сотни домов с хорошо ухоженными подворьями. Левая дорога выводит вскоре на перешеек между Укшезером и Кончезером. Здесь справа, на живописном берегу Кончезера, в 200 — 300 метрах от дороги лежит деревня Шуйская Чупа, ныне русская, но еще недавно она была заселена карелами-людиками; в 1905 году в семи ее домах проживали 52 человека. Через несколько километров на берегу Укшезера, слева от дороги, появляется деревня Царевичи. Название деревни, говорят, связано с Петром I, который по пути к целебному источнику, на Марциальные воды, пришел в такое восхищение от здешних видов, что решил подарить деревню царевичу Алексею. Несколько иную версию предания приводит Яакко Ругоев: «Петр Великий со свитой ехал на Марциальные воды и по пути остановился на красивом скалистом перешейке для походной трапезы. Здесь и нагнал его отправленный из Санкт-Петербурга курьер с радостной вестью: у царя родился сын. Получив известие, Петр Великий, конечно, очень обрадовался и отдал распоряжение: построить на этом месте церковь. Церковь исчезла, но на ее месте стоит маленькая часовенка». Теперь часовня отреставрирована. Через пару километров от Царевичей, на красивейшем месте узкого перешейка, по обе стороны пролива, по которому быстрым потоком льется вода из Кончезера в Укшезеро, стоит Косалма («Коскисалми», то есть «Порог-пролив»), Население деревни уже давно русское, но раньше и здесь жители, несомненно, говорили на тех же говорах, что и в окружающих селениях, то есть по-людиковски. В Косалме проживали также люди, чьи имена широко известны, например, художник В. Н. Попов и академик Ф. Ф. Фортунатов.

Детские и юношеские годы Филиппа Федоровича Фортунатова прошли в Карелии, в Петрозаводске. Там его отец, Федор Николаевич, служил ректором Олонецкой гимназии вплоть до 1863 года, после чего семья переехала в Москву. Молодой Филипп Федорович быстро продвигался вперед на научном поприще — в изучении славянских и балтских языков. Уже в 1876 году он стал профессором Московского университета. В 1898 году его избрали действительным членом Российской Академии наук, и с тех пор Филипп Федорович жил в Петербурге. Но лето он всегда проводил в Косалме, где выстроил дачу.

Ф. Ф. Фортунатов поддерживал связь с финляндскими учеными, в частности с нашим известным славистом Я. Я. Миккола. В 1894 году молодой доктор Миккола всю весну занимался исследовательской работой в Москве, где и познакомился со знаменитым русским ученым. Вместе со своей супругой Майлой Талвио он бывал на «четвергах», которые Фортунатов устраивал у себя дома. Обо всем этом Я. Я. Миккола рассказывает довольно живо в своей зарисовке, которая вошла в книгу мемуаров Майлы Талвио «Рукавички и цветочки»:

«...Первой моей задачей было добиться беседы с великим языковедом Филиппом Федоровичем Фортунатовым. Прием оказался самым сердечным. И жена моя тоже вскоре была принята в круг близких друзей Фортунатова и его супруги. Юлия Ивановна Фортунатова, дородная, добросердечная, лишенная предрассудков женщина, литовка по происхождению. Ее единственной слабостью можно считать, пожалуй, лишь то, что она курила хорошие папиросы. Все интересы Юлии Ивановны, вся ее страсть к самопожертвованию были подчинены служению своему ученому мужу...

По четвергам у Фортунатовых собиралась многолюдная компания русских и зарубежных ученых. Это, в основном, были языковеды-слависты, но приходили и другие исследователи. Так однажды именно у Фортунатовых я познакомился со старым историком В.И.Герье, а несколько раз там побывал даже знаменитый историк и признанный лектор Ключевский. На эти званые вечера гости являлись довольно поздно и расходились по домам уже под пение петухов. Собственно, приглашать никого и не приглашали: просто всем было известно, что Фортунатовы принимают по четвергам и что вместе со знакомыми могут приходить к ним и незнакомые люди. Жил великий ученый в скромном старом деревянном доме. Гостеприимная хозяйка хлопотала у самовара и заставленного обильным угощением стола. Требовались двое мужчин, чтобы принести этот огромный самовар на стол, а за ночь его ставили снова, по крайней мере, еще один раз. Обычно каждый гость сам подходил к Юлии Ивановне со своим опустевшим стаканом, и она наполняла его снова. Под утро чайный стол убирали и подавался еще ужин или, вернее, завтрак с достаточным количеством по-русски основательных мясных кушаний, а также солений, варений, пирогов и даже тортов. Беседа не прерывалась ни на минуту, разговоры текли волнами в табачном дыму из комнаты в комнату, голоса особенно повышались в тех углах, где оказывались в этот момент пылкие турки и персы. Сам Фортунатов, немногословный, длиннобородый, добрый хозяин дома всегда притягивал к себе тех, кто жаждал знаний и хотел найти для себя новые импульсы в его высказываниях и гипотезах. Не слишком лестные отзывы слышались в этом кругу и в адрес правящих господ России, если разговор касался деятельности кого-нибудь из них. Ведь в то время в России наступил мрачный период реакции, и министры народного образования отнюдь не относились к сторонникам свободной научной мысли...»

Когда в начале августа 1914 года в Косалму пришла весть о вспыхнувшей мировой войне, она совершенно сломила Фортунатова. 20 сентября 1914 года широко известный и почитаемый исследователь, гуманист и космополит умер. Можно сказать, что Фортунатов стал одной из жертв первой мировой войны. Согласно его собственной воле, место последнего приюта ему отвели в Косалме. Там же была похоронена его жена Юлия Ивановна, умершая в 1921 году.

При жизни Фортунатовы поддерживали самые теплые и добрые отношения с населением Косалмы. В одном из своих писем академик пишет: «Вечером мы прибыли в Косалму, и, как обычно, все население от мала до велика явилось приветствовать нас».

В Косалме и окрестных деревнях Фортунатов познакомился с местными карельскими говорами. Об этом мы узнаем, например, из его предисловия к составленному святозерским учителем М. Д. Георгиевским карельскому словарю (1908), где отмечено, что рукопись упомянутого словаря он, Фортунатов, сверял преимущественно в деревне Карельское (на местном людиковском говоре — Карьяйне).

Я много раз бывал в Косалме. 16 сентября 1972 года мы — моя жена и я вместе с нашим сопровождающим Владимиром Рягоевым — на предоставленной в наше распоряжение автомашине филиала Академии наук возвращались из Падан в Петрозаводск. И в Косалме решили остановиться на несколько минут. Там мы увидели пожилую женщину, которая прибирала могилу Фортунатова и ставила цветы. Сначала мы просто понаблюдали за ее усердной работой. Вскоре у нас проснулось любопытство, и мы заговорили с нею. Выяснилось, что женщину зовут Ольга Павловна Редина, что живет она в Ленинграде и является приемной дочерью Фортунатовых, которую эти бездетные супруги воспитывали с трехлетнего возраста. Ольга Павловна (по девичьей фамилии — Болтунова) родом из людиковской деревни Гомсельга, что недалеко отсюда, но, насколько мы поняли, родным языком она уже не владеет. Ольга Павловна проводила нас на то место, где стояла двухэтажная дача Фортунатовых. Здания больше не существует, а руины его заросли высокой травой.

Старая деревня Косалма была невелика — в 1905 году в ней было всего 6домов и в них 40 жителей. Деревня занимала на перешейке столь малую площадь, что большинство ее полей было разбросано по островам Кончезера. Рассказывают, что лошадей для полевых работ приходилось часто переправлять по воде, и они научились смирно стоять в лодке. Об этом поведал косалмскому дачнику Яакко Ругоеву местный уроженец Сергей Михайлович Башов, который умер в 1978 году в возрасте 90 лет. Старик Башов поделился с любознательным писателем и многими другими сведениями. Например, почему напротив Косалмы по самому берегу Кончезера торчат сотни свай? Объясняется дело так: на этом месте находилась большая пристань, с которой загружали в баржи добытую крестьянами озерную и болотную железную руду, чтобы доставить ее на Кончезерский медеплавильный и железоделательный завод. Или откуда в Косалме взялись липы (их даже занесло на ближние острова)? Причина же в том, что Косалма в прошлом была ямской и почтовой станцией, а в старые времена на Руси было принято рассаживать липы по обеим сторонам трактов. Когда же Я. Ругоев показал Башову помещенную в первом томе моих «Людиковских текстов» фотографию Косалмской ямской станции, сделанную в 1916 году финским геологом Пентти Эсколой, старик на ней опознал свой прежний дом.