Дороги товарищей

«МЫ ШЛИ ПОД ГРОХОТ КАНОНАДЫ…»

Конечно, это никуда не годилось. Серьезные вооруженные люди, без пяти минут партизаны, они забыли о предосторожности…

Но они возражали сначала: лес большой, глухой, никого нет. Саша опроверг эти доводы вопросом: «Откуда вы знаете?» Он рассказал, что последнего немца видел в пяти километрах отсюда, возле пустующей избы лесника.

— Убил? — спросил Гречинский.

— Дурак, — дружелюбно сказал Саша. — Я в осаде был, в монастыре, да и то ни одного не убил. То-то и плохо, что мы ничего еще не делаем! Или, может быть, вы уже открыли счет?

Сашины товарищи опустили глаза.

— Нет, — прошептал Золотарев.

— Но кое-что сделали, — заметил Гречинский.

Через полчаса Саша знал все, что случилось с его товарищами после того, как фашистские танки вынудили его остаться в отряде Батракова.

…Спрятавшись в овине, они ждали Никитина до вечера. Сторман настаивал, что надо еще ждать день или два; остальные не согласились с ним. Они поссорились. Сторман сказал, что он останется один. «Оставайся, но мы подожжем овин», — заявил Золотарев. Овин был набит снопами необмолоченного хлеба. Какой смысл оставлять хлеб оккупантам? Сторман в конце концов смирился и сам поджег хлеб. Уходя в лес, они видели, как столб огня поднялся над овином.

В лесу они бродили два дня — все ждали, когда на дороге, пересекающей лес, появится одинокая подвода. Они видели такие подводы на шоссе — на них обычно сидели два-три немца. Наконец им улыбнулось счастье: подвода появилась. Двумя гнедыми лошадками управлял немец в очках. В одной руке он держал вожжи, в другой — губную гармошку.

По команде Золотарева они кинулись на подводу с двух сторон. Сторман, вооруженный большой палкой налетел на лошадей. Они от страха шарахнулись в сторону. Повозка опрокинулась, посыпались какие-то пакеты. Немец упал. Сторман, оказавшийся ближе всех, размахнулся и ударил палкой… по земле. Немец вскочил и, завизжав, метнулся в лес. «Бей его!» — крикнул Золотарев. Сторман бросил в убегающего палку… и опять промахнулся. «В лес! Мотоциклисты!» — крикнул Гречинский.

Они бежали, пока не смолкли сзади автоматные очереди.

Вечером они приняли решение — идти к озеру. У них кончились продукты — скудный сухой паек, выданный им за день до прорыва фронта. Они питались грибами. Просили воды на околицах деревень. Иногда женщины выносили им по кружке молока.

Не было оружия — это удручало их. Слева и справа гремела канонада. Они, как в песне, «шли под этот грохот». Но война катилась стороной — южнее и севернее.

В конце концов им по-настоящему повезло.

Коля Шатало, вернувшись из разведки, сообщил, что на околице соседней деревни недавно шел бой. Возле сарая сложено много разного оружия. Его охраняет один часовой.

Тут они и добыли автоматы, пистолет и несколько гранат. Коля, маленький, юркий, пробрался в овраг, возле которого стоял сарай, и стал бросать оттуда камни. Часовой рассердился и побежал к оврагу. В это время ребята подползли с другой стороны, из кустов, и «под шумок», как сказал Лев Гречинский, «увели» три автомата, четыре гранаты, парабеллум и несколько запасных магазинов к автоматам.

Но стрелять им так и не пришлось.

Единственное полезное дело они совершили позавчера — подожгли деревянный мост на дороге, по которой иногда проезжали грузовики оккупантов. Ночью они натаскали хворосту и на рассвете подпалили мост сразу в десяти местах. Сухое дерево вспыхнуло, как порох. Мост через час рухнул.

Вчера вечером они пришли к озеру Белому.

— Уже хорошо, ребята, — похвалил товарищей Саша, — зря времени не тратили. Три автомата — большое дело.

— Патронов маловато, — заметил Семен.

— Добывать будем. Вооружены мы должны быть до зубов, иначе — крышка. Я рад, что мы здесь в конце концов встретились! Сейчас нас четверо, будет больше. До зимы надо многое успеть, а к зиме наши вернутся. Я таких героев-солдат видел!.. Грянут наши, так грянут, что клочья из фашистов посыплются!

Саша говорил горячо, с воодушевлением, и это порывистое чувство передалось и его товарищам. У Семена заблестели глаза. Коля Шатило побледнел от волнения. Левка Гречинский, вскочив, нетерпеливо проговорил:

— Немедленно надо начинать операции!

Саша решительно охладил его пыл:

— Не торопись, вратарь. В футбол и то немедленно игра не начинается: подготовка нужна. Во-первых, долой беспечность. Во-вторых, надо разведать все подступы к озеру, особенно с северной стороны. За дело, братцы! Докажем, что мы не дети и можем воевать самостоятельно.

— А кто в этом сомневается? — удивился Семен.

Саша не ответил. Он мог бы сказать: Фоменко, Нечаев. Но зачем это знать ребятам? Саша промолчал. Не сказал он и о предательстве Юкова. Не заикнулся о Костике Павловском. Слишком остра и неправдоподобна была утрата Аркадия. Слишком мелким человеком оказался Костик… А-а, лучше не вспоминать о них!

…Друзья прошли несколько десятков километров, побывали в шести деревнях. В двух из них уже были расквартированы оккупанты, в трех объявились полицейские — бывшие кулаки, заключенные, просто темные типы, беспаспортные бродяги. Лес был окружен гитлеровцами, и потому нужно было соблюдать большую осторожность. В любую минуту враг мог наведаться к озеру, заметить движение на его берегу, заинтересоваться дымком от костра.

— Нам трудно будет здесь, — сказал Гречинский.

— А где сейчас легко? — обезоружил его Саша насмешливым вопросом.

Они устали. Назад, к озеру, шли молча.

Озеро еще не показалось, а они удивленно переглянулись. Что-то случилось там, на озере!

Слышны были крики. Да, крики!

Они ускорили шаг.

Слышен был смех! Женский смех!

Они побежали.

Они выскочили из леса, и хоть от берега их отделял кустарник, они уже увидели на той стороне Людмилу Лапчинскую и Шурочку Щукину.

Девушки стояли в воде с удилищами в руках. Шурочка громко смеялась, кричала. Из лесу ей кто-то отвечал. Борис ей отвечал из лесу! Борис Щукин!

Гречинский пробил телом низкий густой кустарник, выскочил на песчаный бережок, закричал, забыв о предосторожности.

— Эге-ге-гей!

— Это как называется? — пробормотал Семен. — Это ведь неожиданность! — И он сел на песок, донельзя удивленный, словно только что сделал величайшее открытие.

На другом берегу из леса выбежали Борис, Вадим Сторман, Сонечка Компаниец.

Хотя Семен и не открыл великой истины, и солнце тем же порядком продолжало свой путь, и земля все еще кружилась вокруг него с неукоснительной точностью, высчитанной великими умами, — все же, братцы мои дорогие, появление такой оравы на берегу озера Белого было, ну конечно же, сенсационной неожиданностью!

Женьки недоставало здесь, одной Женьки!

Но Саша был уверен, что и Женька появится здесь в ближайшие дни.