Дороги товарищей

ЗАВЕЩАНИЕ ПОЛКОВНИКА

Записка предназначалась Евгении Румянцевой.

«Женя, прощай! Я не вернусь: окружен эсэсовцами. Подлое предательство стоит мне жизни. Дочка! Иди по жизни твердо, не забывай мои советы, не соглашайся на компромиссы. Если силы твои позволят, рассчитайся за меня с фашистами. Твой отец».

Ниже было приписано для матери:

«Маша, прощай! Прости. Что было, то прошло. Мы виноваты, что не сумели сберечь счастье. Начни жизнь заново, если сможешь. Целую тебя. Твой Лев».

Еще ниже, в углу, стояла дата: 25 июня 1941 года.

25 июня полковник погиб в развалинах старинного польского замка.

А записку его Саша читал в начале сентября. Записка лежала на Сашиной ладони. Она была пропитана кровью, потерта, помята. Саша с трудом разобрал содержание ее.

…Лейтенант снова потерял сознание. Он дышал трудно, со свистом, судорожно разжимая губы. Больше двух месяцев он пробивался к фронту, этот молоденький лейтенант авиации. Он нес с собой знамя полка и предсмертную записку своего командира. Много опасностей миновал он. Смерть все время ходила рядом. Два с лишним месяца вражеская пуля искала его и наконец нашла. Вблизи Чесменска он нарвался на засаду и первым же выстрелом был ранен в грудь. Но он и на этот раз ушел, спас знамя и записку.

Саша наткнулся на него вчера утром.

Мыча от боли и отчаяния, лейтенант полз по обрывистому берегу Чесмы. Его мучила жажда. Он пытался найти отлогий спуск к воде.

Он полз, напрягая последние силы, цепляясь за кустарник, за корневища деревьев.

Переплыв реку и дрожа от холода, Саша поднялся на обрыв и в десяти шагах от себя увидел ползущего по земле окровавленного человека.

— Стой! — крикнул этот человек, целясь в Сашу из пистолета. — Не подходи, стреляю!

Саша отскочил за дерево.

— Товарищ, я свой! — подал он голос.

— Врешь! Скажи: смерть фашизму.

— Да здравствует Родина! Смерть фашизму! — воскликнул Саша.

Рука с пистолетом упала на землю.

— Свой!.. Помоги!.. Пи-ить!

Саша принес в кепке воды. Лейтенант жадно напился, уронил голову в сухую жесткую траву.

— Конец, друг! Не доползу…

Саша оттащил его в глубину леса, укрыл ветками и опавшей листвой.

— Я найду надежного человека, который приютит тебя, ты еще долго будешь жить, — сказал он лейтенанту.

В окрестных деревнях стояли немцы. Люди встречали Сашу недоверчиво, разговаривали мало: видно, не доверяли.

Потом Саша встретил старика, который охотно согласился спрятать советского лейтенанта. Домишко его стоял возле самой реки. Он пообещал добыть лодку и ночью подъехать к обрыву.

Ночь Саша провел рядом с лейтенантом.

В эту ночь лейтенант и рассказал Саше о записке и знамени.

И вот теперь Саша держал эту записку на ладони. Как отдать ее Жене? Нужно ли отдавать?

Поразмыслив, он решил: отдаст, когда приведет Женю в отряд. Это случится, очевидно, завтра вечером.

Вспомнив об отряде, Саша помрачнел. Он обещал Борису вернуться на другой день утром. Срок истек двадцать четыре часа назад. Пожалуй, еще одни сутки его будут ждать.

Саша знал: сейчас в отряде сумятица. Борис стал на сторону Андрея Михайловича. Как только Фоменко покинул лагерь возле озера Белого, в отряде разразился спор. Борис категорически настаивал на подчинении приказу Андрея Михайловича. Саше с трудом удалось убедить ребят, что передвижение к Белым Горкам сейчас преждевременно.

Большинство не поддержало Бориса, но сам Саша чувствовал: первая же неудача изменит обстановку в пользу Щукина. Уйдя из отряда, Саша понял, что допустил оплошность.

В то время он не мог не сдержать слова, которое дал Жене Румянцевой. Он обязательно должен был прийти за ней. Одновременно Саша думал захватить и Любу Радецкую — Ласточку. В другой раз такого удобного случая могло и не представиться…

И еще ему хотелось убедиться: по заданию наших партизан или по своей воле работает Аркадий Юков у немцев.

Если по заданию, то с ним можно было связаться. Он мог здорово помочь отряду.

Все это Саша объяснил Борису, и Борис согласился, что идти Саше стоит.

Теперь Саша мрачно думал, как перенесут ребята его трехдневное отсутствие.

Старик подогнал лодку в обещанное время.

— Что командир-то? — спросил он, наклоняясь над раненым.

— Без сознания.

Старик опустился на колени, приложил ухо к груди лейтенанта.

— Так он неживой, сынок.

Лейтенант умер. Записка лежала у Саши в кармане. Но оставалось еще знамя, спрятанное в ворохе желтых листьев.

— Отец, — сказал Саша, когда они похоронили лейтенанта, — вы знаете, что такое знамя части и что бывает, когда это знамя теряют?

— Как не знать. Знаю, — ответил старик.

— Здесь знамя. Его надо спрятать. Возьметесь?

— Спрячу, — сказал старик. — Не сомневайся, сынок. Знамя — не человек. Это легче. Спрячу так, что не только эти нехристи — сам черт не найдет. Давай реликвию.

— Я поеду с вами. Хочу посмотреть, где оно будет спрятано.

— И то дело.

Знамя спрятали в сарае под дощатым настилом.

— Запомню, дедушка. Спасибо вам!