Дороги товарищей

СМЕЛОСТЬ, КОТОРАЯ ЯКОБЫ ГОРОДА БЕРЕТ

— Значит, Ваня, так, — полушепотом говорил Саша Никитин Лаврентьеву, — в двенадцать часов ты выведешь отряд к озеру.

— Ясно.

— На двенадцать часов меня вызывает Фоменко. Я думаю, задержусь не более часа. Если же в час, ровно в час, понимаешь, меня не будет, сажай отряды на плоты и переправляйся. Я вас догоню. В крайнем случае, найду на том берегу. Сбор в соснячке: Все понял?

— Все ясно. Хотя это, конечно, нарушение приказа…

— Я отвечаю! Смысл моего плана ты ведь понимаешь?

— Смелый план. Думаю, удастся.

— А победителей не судят! Докажем Андрею Михайловичу, на что способна Ленинская школа.

— Одно меня смущает: не оставляем охраны…

— Оставь три человека. Для виду. Неужели ты думаешь, что «зеленые» полезут в эту ночь к нам? Они знамя берегут. Это же ребенку понятно.

— Вообще-то, конечно…

— Действуй. Знамя наше!

— Сейчас без пятнадцати двенадцать. Пора выводить.

— Давай!

Луну закрыло темное облачко. Земля мгновенно погрузилась в густую, почти непроницаемую тень.

— Эх, облаков бы побольше! — прошептал Саша, с нетерпением дожидаясь, когда мимо него пройдут бойцы отряда.

И вот бойцы, один за другим, прошли и исчезли во тьме.

Саша облегченно вздохнул. Операция началась! Теперь уже никто, кроме «зеленых» не помешает ее осуществлению. А «зеленые», разумеется, и не догадываются о ней. Завтра Саша вручит Андрею Михайловичу отбитое у «зеленых» знамя!

Теперь можно было идти к нему.

«Только бы не понадобился командиру мой отряд до утра!..»

Фоменко сидел за столом и изучал план местности. Когда Саша вошел, он поднялся, оживленно сообщил:

— Получено донесение от Лапчинского. Есть успехи!

— Какие?

— Читай.

Саша взял листок, прочитал:

«Выведено из строя девять бойцов противника, наши потери — одиннадцать человек…».

— Ничего себе успехи! — усмехнулся Саша. — Это ведь Пиррова победа!

— В наступлении всегда больше потерь, чем в обороне. Важно то, что все группы отряда Лапчинского вышли в назначенное место и затаились там на ночь. Они находятся в семистах метрах от военного полигона. Вот, смотри, где. — Фоменко начертил на плане крестик.

— Да, близко.

— Бойцов уложил спать?

— Уложил, — пробормотал Саша.

— Можно отдохнуть часика три…

Фоменко не успел договорить.

— Трево-ога!.. — донесся вдруг испуганный крик часового.

Крик оборвался. С улицы раздался шум какой-то возни.

— Что за черт! — Фоменко подскочил к окну, распахнул его. — Кто там? Кто-то бежит! Сюда бегут!..

Затрещали под чьими-то ногами ступеньки крыльца.

— Саша, где твои бойцы?..

Распахнулась, как под напором ветра, дверь.

В кабинет начальника лагеря ввалилась толпа подростков с красными звездами на груди.

— «Зеленые»? — выкрикнул Фоменко.

— Мы — «красные»! — ответил гордый голос.

— Что за чепуха! — пробормотал Фоменко.

Толпа расступилась и пропустила вперед паренька лет шестнадцати. С первого же взгляда можно было определить, что это — атаман. На голове у него была кавалерийская фуражка, застегнутая ремешком под подбородком. На груди перекрещивались самодельные пулеметные ленты, похожие на патронташи. В руке паренек держал грозное деревянное оружие, напоминающее и меч, и саблю. Как и у остальных, на майке сияла у него красная пятиконечная звезда, майку перерезала широкая красная полоса, — очевидно, высший знак отличия.

Какое горделивое и победоносное выражение было на лице паренька! Губы плотно сжаты, брови сведены на переносице, взгляд метал молнии. Опираясь на саблю, атаман стоял в пяти шагах от Андрея Михайловича и многозначительно молчал. Воинство его тоже не издавало ни звука. Молчали и Фоменко с Никитиным.

— Вы арестованы! — наконец сказал атаман.

— Что за чепуха! — повторил Фоменко. — Кто вы такие? Вы знаете, что здесь военный лагерь?

— Мы все знаем! — сказал атаман.

Саша сделал шаг к окну.

Атаман насмешливо посмотрел на него, снисходительно заметил:

— Под окном стоят. Так что напрасно. Вы арестованы.

— А ну, убирайтесь вон! — закричал Саша.

— Потише, потише!

— Я говорю еще раз: убирайтесь вон, иначе вас…

— Связать! — спокойно приказал, атаман и протянул в сторону Саши руку.

В ту же секунду к Саше кинулись человек пять. Они скрутили ему руки, связали.

— Нет, это безобразие, ребята! — начал Фоменко. — Я понимаю, что вы играете, но у вас, по всей вероятности, отряд анархистов и хулиганов, а не советских школьников.

— У нас дисциплинированный отряд! — перебил его атаман. — Мы обращаемся с вами, как с пленными. Мы не просили вас сюда, на наши земли, вы сами приехали. Отведите арестованных в крепость, — приказал он одному из своих помощников.

— Есть, товарищ маршал! — отчеканил тот, ударив пяткой о голую пятку.

Саша засмеялся, услышав это.

— Чего лыбишься? — накинулся на него атаман. — Думаете, у вас одних серьезная организация? Мы еще дисциплинированнее вас!

— Саша, где твои бойцы? — второй раз спросил Фоменко.

Никитин ничего не ответил.

— Да, кажется, вы дисциплинированнее, — тихо заметил Андрей Михайлович.

— Вас мы связывать не будем, — обратился к нему атаман, которого его помощник назвал маршалом. — Вы — старший, взрослый. Подчиняйтесь дисциплине.

— И вы надолго меня арестовываете? — улыбаясь, спросил Фоменко.

— Это зависит от того, скоро ли мы разгромим вашу армию.

— Выходит, надолго. — Фоменко покачал головой и вздохнул. — Все дело вы нам, ребята, срываете!

— Ведите, — кивнул своему помощнику «маршал».

— Надеюсь, из кабинета и вообще из лагеря ничего не исчезнет?

— Будьте спокойны! Мы не воришки какие-нибудь. Мы — юная Красная Армия!

Андрея Михайловича и Сашу вывели во двор. Около крыльца понуро стояли со связанными руками часовые.

— Вояки! — бросил им на ходу Фоменко. — Штаб проворонили!..

— Их же тьма!.. — чуть не со слезами выкрикнул один из часовых.

Саша яростно скрипел зубами. Из-за какой-то случайности, из-за этих сорванцов рушится прекрасная операция! Хорошо, если Ваня послушается и поплывет!.. Но там, там, на полигоне!.. Сумеет ли он захватить знамя? Вряд ли! Вряд ли он сумеет! Саша захватил бы, а Ваня… Ваня вряд ли!

Саша скрипел зубами и даже стонал тихонько.

— Ты что? — осведомился у него один из конвоиров. — Руки больно?

— Иди к черту! — огрызнулся Саша. — У нас же боевая игра, а вы нам ее рушите!

— Мы поступаем с вами, как с захватчиками, вторгнувшимися на наши земли. Кто вы такие? Мы переловим вас всех, вот увидите! — пообещал старший конвоир. — И вообще без разговоров. Соблюдайте дисциплину, взрослые ведь люди.

— Да-а, — протянул Андрей Михайлович, — положеньице!..

Пленников ввели в лес. Саша определил, что ведут их в сторону деревни Ивантеевки. Скоро слева будет овраг, потом поляна, за ней снова лес, а потом — Ивантеевка. Так называемая крепость, по всей вероятности, — в Ивантеевке.

Вот, кажется, начинается овраг. Обрывистый склон, заросший диким кустарником…

— Значит, ты поступил по-своему, не выполнив моего приказания? — не оборачиваясь, тихо спросил Фоменко. Он шел впереди, вслед за старшим конвоиром. — Отвечай!

Саша молчал.

— На фронте за это полагается расстрел! — безжалостно продолжал Андрей Михайлович. — Ты угробил отряд. Я отстраняю тебя от командования и вообще вывожу из игры!

Конвоиры засмеялись.

— Поздно отстранять! — сказал старший. — Мы вас сами отстранили.

— Повторите приказание, командир Никитин! — повысил голос Фоменко.

— Есть, отстраняюсь от командования и вывожусь из игры, — сквозь зубы пробормотал Саша.

— Бывайте здоровы, хлопчики! — крикнул Фоменко и прыгнул в овраг.

Затрещали кусты, раздался внизу плеск воды.

Побег совершился так неожиданно, что и Саша, и конвоиры стояли несколько секунд, словно оцепенелые.

Треск кустов прекратился. Установилась тишина.

— Стой, сто-ой! — запоздало заорал старший конвоир.

Саша попытался было последовать примеру Андрея Михайловича, но сзади его уже держали.

Крепостью оказалась самая обыкновенная заброшенная избушка лесника. Сашу втолкнули в нее, развязали руки. Потом заперли дверь.

А на другой день в ту же сторожку втолкнули Бориса Щукина.