Дороги товарищей

Саша хотел что-то горячо возразить физруку, но вдруг поморщился и проговорил:

— Идет!

— Да, прямо к нам, — переглянулся с ним Фоменко. — По правде сказать, при виде его меня охватывает жгучее желание повернуться спиной. Милый человек, загляденье просто! Диву даюсь, неужели он, с его купеческой комплекцией, каких-то десять лет тому назад был чемпионом республики!

К судейскому столику подошел низенький плотный человек с резко очерченным животиком и грубым скуластым лицом, на котором особенно выделялись мясистый, в ухабах и рытвинах нос и хохолки исседа-рыжих бровей. Его, по-видимому, интересовал один Никитин, потому что он уже издали возмущенно прокричал:

— Радуйся, Никитин! Радуйся, секретарь горкома тебя защищает, горой за тебя стоит! Нет, это не спорт!

— Не связывайся с ним, Саша, — шепнул Никитину Фоменко и, прищурясь, чуть иронически спросил подошедшего: — Чем вы так расстроены, Федор Федотович? На вас лица нет! В ваши годы да при вашей комплекции нужно чай с малиной пить, канарейку слушать, а спорт… да зачем вам спорт?

— Вы шутите, товарищ Фоменко? Это издевка! Мне тридцать девять лет.

— Разве? Товарищ Гладышев! Прошу извинения, по наивности я думал, что вам по меньшей мере пятьдесят. Честное слово, вы выглядите старше.

— Старше? — встревожился Гладышев. — Не нахожу! Хотя и Нечаев уверял меня, что я выгляжу старше… Да, да, я чувствую! — зловеще повысил он голос. — В голове сегодня целый день какие-то чертики…

— Зеленые? — миролюбиво спросил Фоменко.

— Почему зеленые? Обыкновенные! А все отчего? Отчего, я тебя спрашиваю, Никитин?

— Не имею представления, Федор Федотович, — хмуро усмехнулся Саша.

— Вот именно! Не имеешь! — набросился на него Гладышев. — Утвердили инструктором! А кандидатуру опытного товарища, которого я выдвигал на этот пост, отклонили. Нет, я остаюсь на своей точке зрения! Я против!

— Да погодите же, Федор Федотович, — остановил его Фоменко. — Варикаша только что женился, и я думаю, что мы правильно сделали, удовлетворив его просьбу. Свадебное путешествие бывает только один раз в жизни. У вас ведь тоже была любовь…

— Мы женились под пулями! В огне! — выкрикнул Гладышев.

— Это ведь не правило, Федор Федотович, а исключение из правил. Ваша молодость проскакала на коне с шашкой в руках в далекие героические времена, мы вам очень завидуем. Но теперь другие порядки. Вы ведь, надеюсь, гуманист, Федор Федотович, имейте же сочувствие.

— Да, я гуманист! — закричал Гладышев. — И когда некоторые, которые еще под стол пешком ходят, лезут на такие посты, я протестую!

Гладышев пренебрежительно показал на Сашу.

— Федор Федотович! — предостерегающе заметил Фоменко. — Никитин — мой друг, а за друзей я не пощажу даже такого уважаемого человека, как вы.

— Вот именно, вот именно — друг! Друзья да приятели! Начальник лагерей берет в инструкторы школьника, потому что он — приятель, а секретарь горкома защищает его, потому что он тоже друг отца Никитина. Нет, это не спорт! Говорят же, — понизил голос Гладышев, — на каждый роток не накинешь платок.

— Кто говорит? — Фоменко шагнул вперед. По лицу у него пошли красные пятна. — Вздор какой!

— Я не верю, конечно, — поспешил оправдаться Гладышев. — Много говорят… Дело, собственно, в чем? Дело в том, что и Варикаша не лучшая кандидатура. Если бы он был дельный физрук, Ленинская школа могла бы и первое место завоевать, а теперь посмотрим, Никитин, какое место ваша школа займет?

— Федор Федотович! — всплеснул руками Фоменко. — Да вы, оказывается, не в курсе событий! Ленинская школа уже предварительно заняла место. И не плохое. Первое!

— Что?! — Гладышев недоверчиво уставился на Фоменко. — Кто сказал? А ваша, ваша школа на каком месте? Или вы шутите?

— А мы, Федор Федотович, на втором месте оказались.

— Это уж-жасно! — выдавил Гладышев. — Меня неправильно информировали. Целый день в голове какие-то чертики!

Потирая виски, он побежал куда-то.

— Чертики-то у него все-таки зеленые. Пьян, собака! — с прямодушной грубостью, которая иногда прорывалась у него, сказал Фоменко.

— Как его на ответственной физкультурной работе держат? — возмущенно спросил Саша.

— Бывший чемпион республики, в этом все дело. Когда-то он был спортсменом, теперь оброс жирком, омещанился, попивает. Спит до двенадцати часов. Да ну его к богу! Дело сделано, и он теперь нам не помешает. Через недельку мы с тобой выедем в Белые Горки, посмотрим, что там приготовили для нас наши хозяйственники и — протрубим сбор!

— Скорее бы, Андрей Михайлович!

— Сохраняй пока хладнокровие, — Фоменко привычно похлопал Сашу по плечу. — Ну, мне пора к своим. Видишь, как галдят? — Он кивнул в сторону кучки школьников, которые горячо о чем-то спорили. — Надеются отыграться. Дальние дистанции, гимнастика да игры решат исход состязаний.

— Пусть не надеются, — улыбнулся Саша.

— Посмотрим, посмотрим! Драться будем жестоко. Ну, бывай здоров, Саша. Теперь мы снова соперники.

Саша проводил Андрея Михайловича горячим взглядом и, подняв руку, повторил слова Фоменко:

— И протрубим сбор!