Игры в бисер

2. Эмигранты

Обнаружив, что даже у черта есть национальность или хотя бы раса, я навестил столицу американской нечисти. Она расположена в поселке Сонная Лощина на берегу Гудзона, неподалеку от Катскильских гор. В 1645 году здесь поселились первые европейцы, подданные Новой Голландии. Через двадцать девять лет эти земли отошли англичанам, но на карте остались прежние названия, в меню – приторные пышки, в могилах – предки. На замшелых надгробиях еще можно различить имена с приставкой “ван”, но одна могила выглядит оживленной. Возле нее снимаются поклонники, прижимающие к груди книги лежащего под плитой Вашингтона Ирвинга.

Первый американский писатель ввел национальную версию сверхъестественного в литературный обиход Нового Света, ибо разделял потребность молодой страны в корнях. Взявшись за эту задачу, Ирвинг открыл голландцев и написал героикомический эпос нидерландской Америки, которая “зиждилась на широкой голландской основе безобидной глупости”. Отчасти описав, отчасти выдумав предысторию Америки, Ирвинг снабдил ее тем, без чего не обходился Старый Свет, – нечистью, с которой мы приучились жить со времен питекантропов. (Даже сегодня в Исландии, знаменитой не только вулканической, но и сверхъ- естественной активностью, прямая дорога часто вдруг виляет, чтобы объехать жилище эльфов. Местные в них уже не верят, но еще не хотят беспокоить.)

Вторая колонизация Америки, свидетельствует Ирвинг, позволила заселить ее не только бледнолицыми, но и их фантазиями: “…корабль доставил из какой-то старой, одержимой призраками европейской страны целую колонию зловредных духов”.

Однако прижиться они смогли лишь в глуши голландской Америки. Голландцы Ирвинга, как старосветские помещики, сидят на месте, ненавидят прогресс и не хотят меняться, как это происходило в местах, не подходящих для призраков. Именно оттуда, из остальной Америки, в рассказе Эдгара По явился черт, чтобы разрушить идиллию голландского городка Школькофремен, где не верят, что “по ту сторону холмов хоть что-нибудь есть”. “Жеманный франт” во фраке, “с аккуратными папильотками в волосах”, напоминающими рога или скрывающими их, взобрался на колокольню и проделал с башенными часами “что-то неподобающее”. В полдень они пробили тринадцать раз, чем скомпрометировали предыдущие двенадцать ударов.

Проделка черта навсегда разрушила правильную размеренность безгрешной жизни, которую вели голландские поселки, где все менялось так медленно и неохотно, что, живя в одном из них, Рип ван Винкль умудрился проспать американскую революцию.