Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

XXIV. Кораблестроение в духовных и гостином кумпанствах

Взглянем теперь на ход дела в одном из духовных кумпанств, несколько документов которого уцелело, именно в кумпанстве ростовского митрополита. В состав кумпанства, кроме самого Иоасафа, митрополита Ростовского и Ярославского (4376 дворов), входило еще шесть монастырей его епархии в Ростовском, Угличском и Ярославском уездах. Как и большинство других духовных кумпанств, Ростовское кумпанство должно было строить галеру. Административным центром кумпанства стало московское подворье ростовского митрополита, которым заведовали строитель старец Афанасий, дьяк Иван Савин и стряпчий Лука Палицын; сам митрополит в течение 1697 г. проживал в Ростове. В Воронеже уполномоченными кумпанства у корабельного строения были двое домовых митрополичьих детей боярских Тимофей Терпигорев и Семен Ушаков. Терпигорев и Ушаков по делам кораблестроения пишут в Москву на митрополичье подворье, а управляющие подворьем доносят об их письмах, о своих распоряжениях и о всех прочих делах по кумпанству в Ростов митрополиту. Эта переписка позволяет нам следить за ходом дела, изображая его перипетии, сообщая об успехах постройки, о встреченных препятствиях и затруднениях и о том, как они преодолевались.

Одним из первых затруднений было получение места в Воронеже под верфь. Кумпанству назначено было оказавшееся для него почему-то неудобным место близ верфей, отведенных патриарху и троицким властям. Хлопоты о месте в Москве во Владимирском судном приказе перед окольничим А. П. Протасьевым не привели к желанным результатам. Протасьев в выдаче просимой грамоты в Воронеж отказал, потому что дело отвода верфей предоставлено было в Воронеже думному дворянину Савелову. Но и в Воронеже кумпанству не удалось добиться желаемого, и домовые дети боярские пишут в Москву, что уладить дела они не могли, так как думного дворянина нет в городе, «живет в лесах, на кумпанства лес разводит, от города Воронежа в дальнем расстоянии». Между тем в июне иноземец мастер, который должен был строить галеру для кумпанства, итальянец Франц Яковлев Пикола, самовольно, без отвода думного дворянина и без согласия их, детей боярских, захватил удобное, по его мнению, место для верфи «в городе Воронеже в Успенском монастыре близь кумпанств святейшего патриарха и троицких властей». Игумен Успенского монастыря уже подал на эти кумпанства, патриаршие и троицкие, жалобу воронежскому воеводе в «монастырском утеснении и разорении». При таких обстоятельствах, писали дети боярские, они строить галеру на том месте «вельми опасны». 14 июня из Москвы с подворья были посланы в Воронеж четверо работников, конечно, в пополнение к посланным уже прежде было послано также 222 пуда железных припасов, в том числе 11 305 гвоздей, кроме того, каната 100 сажен толщиной в 2 вершка и каната 200 сажен толщиной в вершок. Все это повезено было из Москвы на девяти наемных подводах, и такие транспорты в Воронеж снаряжались неоднократно. 5 июля состоялась закладка галеры, и, кажется, на том месте, которое захватил Пикола, 9 июля нa галеру поднимали уже нос. 3 августа дети боярские извещают, что галера «основывается кривулями», т. е. к килю прикрепляются боковые каркасы, которые составляют, так сказать, ребра корабля, и просят выслать к ним в Воронеж без замедления 20 плотников, чтобы им не отстать строением от иных кумпанств. В октябре продолжалось установление кривуль и обшивание галеры сосновыми досками. Боярские дети пишут далее, что в первых числах ноября в Воронеж всем кумпанствам было указано к кораблям и к галерам строить по небольшому судну, «ушколу», и спустить эти ушколы на воду с кораблями и галерами вместе. Между тем на те ушколы лесу у них, детей боярских, не заготовлено и в припасе нет. Пикола говорил, чтобы к весне приготовить на весла 60 дерев кленовых и ясеневых по 7 сажен длиной и по 4 вершка в отрубе. Он же велел готовить 3 дерева дубовых на корму; те же, которые привезены в Воронеж на мачты, он «не похваляет», велит готовить иные, приказывает им также добыть конопатчика. Большие затруднения причиняет им недостаток в Воронеже извозчиков; они купили трех лошадей, но лесу возить на них «не чают». Трудным вопросом для кумпанства была отливка медных мортир, требовавшихся для вооружения галеры. Еще в июле кумпанство подыскало для этой работы мастера-иноземца, но не могло получить из Владимирского судного приказа образца, по которому мортиры следовало отливать. По тому же вопросу детям боярским предписано было обратиться еще раз к А. П. Протасьеву, осенью 1697 г. находившемуся в Воронеже, чтобы приказал «дать опушкам и мазжерам (мортирам) образцы и размеры». Протасьев ответил, что размеры пушек обозначены в данной кумпанству росписи, а какие делать мортиры, адмиралтеец и сам не знал, «велел подождать великого государя указа»; к нему пока еще такого указа не было.

Были хлопоты также и с резными работами на галере. Надобно было для ее украшения вырезать 120 фигур; для этого нужен был иноземец мастер шнитцер (Schnitzer — резчик) и 10 русских резчиков добрых. В Воронеже есть один иноземец шнитцер Франц Иванов сын, его было нанимали патриаршие дворяне, но он запросил с них 250 рублей. Дети боярские просят в Москве «в доме святейшего патриарха проведать, где он прикажет сницарей нанять и те фигуры строить, на Москве ли или на Воронеже». Соответственно с этим и они будут действовать, руководясь примером кумпанства патриарха. Лесу на фигуры у них еще не запасено, и мастер о том лесе еще не приказывал. Неизменным припевом к ноябрьским и декабрьским письмам детей боярских служит просьба о присылке на расходы денег, которых никогда не оказывается достаточно. Сохранился в бумагах кумпанства отрывок его приходо-расходной книги за февраль — август 1697 г. Сюда занесены сборы с крестьянских и бобыльских дворов домовых митрополичьих вотчин, а также расходы на наем и содержание рабочих: кормовые деньги мастеру Ф. Я. Пиколе, расход на покупку ему коляски и «телеги с кровлею», на жалованье переводчику, венецианцам мастерам, на пересылку плотников и кузнецов в Воронеж, на закупку корабельных припасов, на хлеб и всякий харч рабочим, на закупку и пересылку в Воронеж съестных припасов: хлеба, рыбы, мяса, снятков, масла для рабочих, на содержание канцелярского персонала и на приобретение канцелярских принадлежностей и, наконец, на взятки во Владимирском судном приказе, например: «Марта в 17 день… Судного Володимерского приказу стольнику Семену Алексеевичу Языкову куплена рыба белуга от грамоты (т. е. за выдачу грамоты) о воронежских подводах в почесть»; «марта в 20 день куплен осетр свежий в почесть Судного Володимерского приказа дьяку Осипу Иванову, дано 20 алтын»[860].

Постройкой кораблей, которые приходились на долю посадских людей и черносошных крестьян, заведовали, как мы уже знаем, гости. Припомним, что на торгово-промышленных людей была возложена постройка 14 судов, из которых два специально на гостей, так что торгово-промышленные люди должны были распределяться на 14 кумпанств. Но в действительности такого распределения не произошло. Организовать кумпанства из посадских жителей уездных городов да еще из черносошных крестьян было бы, разумеется, крайне затруднительно, куда труднее, чем расписать по кумпанствам крупных землевладельцев и монастыри. Во всяком случае, на эту предварительную операцию потребовалось бы весьма продолжительное время. Вероятно, поэтому такая организация не была осуществлена, и торгово-промышленные люди вели постройку сообща, не разделяясь по кумпанствам, на общие средства, и, хотя в актах и идет иногда речь о «гостиных кумпанствах», — это не более как способ выражения, принятый ради соответствия с землевладельческими светскими и духовными кумпанствами. Все посадское торгово-промышленное население городов и черносошные крестьяне составили единое кумпанство, обязанное выстроить 14 кораблей. Незаметно, чтобы те два корабля из 14, которые наложены были специально на гостей в виде как бы наказания, выделялись как-либо из общей операции; они строились на общие средства, в доставлении которых, впрочем, доля гостей была, конечно, наиболее значительной. Притом и поручение всего дела постройки, всей ее администрации гостям было возложением на них новой специальной службы, отягчавшей собой их и без того нелегкие службы по финансовому управлению в государстве.

Мы уже знаем, что для ведения корабельной постройки корпорация гостей избрала из своего состава особую комиссию из пяти членов, в которую вошли гости: Иван Панкратьев, Иван Юрьев, Иван Сверчков, Алексей Филатьев, Игнатий Могутов. Вскоре же эта комиссия гостей в Москве стала называться «Корабельной палатой», и, вероятно, в ней можно видеть некоторый прецедент к учреждению в 1699 г. для заведования торгово-промышленными делами посадов Бурмистерской палаты, объединившей в своем ведомстве все посадское население, подобно тому как Корабельная палата также объединяла все посадское население государства, пока только по корабельным делам. И в названии обоих учреждений «палатами» можно также видеть нечто сродное. Заметим еще, что и председателем Корабельной палаты был тот же гость Иван Панкратьев[861], который в 1699 г. будет первым президентом Бурмистерской палаты. Корабельная палата, заседая в Москве, производила сборы на корабельное строение с московского посада, с посадов уездных городов и с черносошных крестьян, нанимала к строению иноземных мастеров и русских работных людей, приобретала и посылала в Воронеж разные корабельные припасы, словом, вела те же операции, какие вело каждое кумпанство. На месте в Воронеже постройкой кораблей гостиного кумпанства заведовали посылавшиеся из Москвы по очереди гости. Первоначально предполагалась смена по трое гостей каждые два месяца; но на практике устанавливались иные смены: и по пяти человек, и по четверо, и даже, кажется, по двое каждые три месяца. Находясь в Воронеже, очередные гости должны были «лес всякий готовить и делать корабли по указыванью мастеров», соответствуя тем уполномоченным дворянам или домовым архиерейским детям боярским, которых посылали в Воронеж светские и духовные кумпанства[862].

Лес дубовый и сосновый на гостиное кораблестроение был отведен в двух разных местах, а именно на строение девяти судов: четырех ших-бомбардиров и пяти «барбарских кораблей» в самых верховьях реки Воронежа в Добренском уезде, «едучи от города Доброго вверх по реке Воронежу по правой стороне», и в соседнем, лежащем выше, Козловском уезде, в Олешенском и в Иловайском станах этого уезда, «едучи от Доброго к городу Козлову, от речки Чернавы вверх по реке Воронежу по левой стороне до речки Иловая». Другой участок на остальные пять барбарских кораблей был отведен по реке Усмани, в округе села Углянска[863]. Как видим, гости должны были построить корабли двух типов: четыре ших-бомбардира и 10 барбарских кораблей. Под первыми разумелись незадолго перед тем появившиеся и принятые на Западе суда размером 80 и 28 футов, вооруженные каждое, кроме пушек, еще двумя мортирами, метавшими бомбы, навесно. Название кораблей «барбарскими» ведет свое происхождение от «варварийских» судов, которые строились в варварийских странах по африканскому побережью: Триполи, Тунисе и Алжире — и которые были излюбленным типом у средиземноморских пиратов[864]. Сообразно двум типам судов и верфи были отведены гостям в двух местах: для бомбардиров — 1000 квадратных сажен на берегу пониже города Воронежа, за слободой Чижовкой, для 10 барбарских кораблей — «в Воронежском уезде на берегу реки Воронежа, против села Ступина мерою вдоль 100 сажень, поперег 20 сажень»[865].